Нет!

Нет?..

Девушка схватила подушку, заорав в сонм перьев. За что ей эти непонятные муки? Что она вообще натворила, чтобы такое заслужить? Вчера прокляла кур Хуаниты?

Погодите-ка.

Мирабель поднялась, похлопав ресницами. Было такое, но…

Не-не-не, это слишком. Да и извинилась ведь. Подумала, что нельзя так говорить. Это считается?

Сама себе, правда, не поверила, но ведь старалась!

Сейчас Бруно мило беседует со своей бывшей любовью. Неважно, что она замужем и с детьми, Хуанита всё ещё хороша, и, может быть, несчастье сблизит этих двоих, и они начнут тайно встречаться, совсем как в любовных романах мамы. Будет большой скандал, вопли и битьё посуды, а потом в глухой ночи две беспокойные души ускачут прочь из Энканто, прихватив кур, типле и мешок дядиного барахла.

Мирабель залилась истеричным хохотом, колотя ногами по ни в чём не повинному матрацу. Вот уж нет. Или да?..

Пореветь, что ли?

Но так просто-то слезами не зальёшься, надо придумать какой-никакой, но повод. За столом вроде собиралась, но пока бежала к себе в комнату, настрой ушёл. Да и толку-то: семья всегда гнобила Бруно. Оплакать его милование с Хуанитой? Пха! Да какое Мирабель до этого дело? Ревнует, что ли?..

Пружины кровати недовольно скрипнули, поскольку владелица резко вскочила, принявшись мерить шагами комнату.

Вот это уже точно ни в какие ворота! Да, они близки и хорошо общаются, но при чём тут сердечные дела дяди? Где он, с кем он – Бруно взрослый человек и вправе обниматься… целоваться…

Бам!

– Ау, – Мирабель сделала шаг назад. Выбить негодные мысли, стукнувшись лбом о стену, оказалось плохой идеей.

Да что он там делает такую уйму времени?!

Только бы они пили кофе и беседовали, только бы так.

Почему это настолько важно?

Когда это стало так важно?

И почему так больно?!

– Хвостик, ты там? Я волнуюсь.

Мирабель шумно сглотнула в попытке пропихнуть обратно сердце, взвившееся прямо к гландам:

– Я… здесь.

– Можно войти?

Девушка в панике взглянула на измятую кровать и подушку, сохранившую отпечаток её орущего лица:

– Нет! Я сама выйду.

Бруно несколько удивился, увидев, что его племянница выглядит скорее разозлённой, нежели расстроенной:

– Я не вовремя? Ты какая-то… взъерошенная.

– Нормальная, – девушка скрестила руки на груди, рассматривая его в ответ, – Как там Хуанита?

– Сказала, что переживёт. Угостила меня кофе с пирогом.

– Вкусно было? – ядовито процедила девушка. Бруно недоумённо склонил голову набок:

– Ну… неплохой пирог, пожалуй.

– Вот как. Здорово. Теперь ты будешь столоваться там да?

– С чего ты взяла, Мира?

– Ну вы так долго там сидели, я и подумала, что ты переезжаешь.

– Господь с тобой, нет! Да и кем я там буду? Охранником кур?

Мирабель не сдержалась и фыркнула.

– Иди сюда, балда, – улыбнулся Бруно, раскрыв объятья.

– Как-нибудь перебьюсь, – девушка повернулась к нему спиной, и предсказатель вдруг ощутил странный импульс: чмокнуть эту демонстрантку не в макушку, а вот в это вот воинственно приподнятое плечико.

– Что ж, как знаешь. А я хотел показать тебе новую посуду, но раз ты не хочешь…

– А я что-то сказала про посуду? На посуду я не обижена!

– Так ты обиделась?

– Без комментариев! – на щеках вновь повернувшейся к нему девушки проступил здоровый румянец, – И чего ты улыбаешься, тебе весело, что я тебя защищаю, а ты уходишь лопать пироги, будто так и должно быть!

– Я сбежал оттуда так быстро, как только мог!

– Оно и видно, аж запыхался!.. А ну пусти меня, я не просила меня обнимать, предатель!

– Кто это такой грозный и неприступный? Такой обиженный? – и не подумал отпускать её Бруно, вспоминая похожие сражения с дувшейся на него в детстве Пеппой.

– У вас тут что, конкурс милоты? – не вынесла Луиза, высунувшаяся из своей комнаты, – Либо вы оба миритесь, либо я сейчас же сгребаю вас обоих и тискаю до хруста, пока не попросите пощады!

– Хрусти мною сколько хочешь, – сразу же заявила Мирабель, поворачиваясь к сестре. Обнимашки Луизы обожала вся семья, и грех было от них отказываться.

Не мешкая, старшая сестра сгребла и Мирабель, и дядю, пока оба не заявили, что сдаются, а после осторожно поставила их обратно на пол:

– Всё, ругань устранена, а теперь идите смотреть тарелки или что у вас там. Наивсего!

Оба участника несостоявшегося конфликта переглянулись.

– Луиза классная сестра, – заметил Бруно.

– Это точно. Как по мне, её дар не сила, а примиряющие обнимашки… Но это не значит, что я тебя простила.

– Хотелось бы быть в курсе того, в чём я провинился, но, видимо, это должно остаться тайной.

– Именно, – Мирабель приопустила веки, снова скрещивая руки на груди.

– Возможно, красивая тарелка изменит твою точку зрения? – Бруно снова склонил голову набок, словно нашкодивший пёс.

– Возможно, но я ничего не обещаю, – девушка с независимым видом пихнула его в предплечье, проходя вперёд.

– Ладно, Хвостик, будь по-твоему, – усмехнулся Бруно, направляясь следом за ней.

Кое-что осталось для них тайной: с третьего этажа за происходящим наблюдала Алма. Суровая и недвижимая. И думы её были мрачны.

***

– Я очень надеюсь, что это стоит того, – сказала Мирабель, героически преодолевая череду ступенек, ведущих к обители дяди.

– По правде сказать, я тоже, – ответил ей Бруно, отдышавшись, – Скорее всего, они уже подсохли, можно будет обжечь. Хоть бы не лопнули.

– Не лопнут, – временно сменила гнев на милость девушка, – Тебе ведь уже не впервой лепить из глины… Ого!

Армада тарелок красовалась прямо на входе в бункер. Мирабель поправила очки и тут же просияла:

– Ты сделал… сделал…

– Я использовал символы даров, вышитые на твоей юбке, – улыбнулся Бруно, – Прости, что использовал идею без спроса, но она очень меня вдохновила.

– Не за что извиняться, вышло просто чудесно!

– Это ещё не всё, я планирую добавить красок, и… Что такое?

– А что изображено на моей тарелке?

– Смотри сама, – предсказатель кивнул в нужную сторону, и Мирабель увидела, что он почему-то смутился.

Девушка склонилась над сохнущей посудой. Круг в обводке из сложных лучей. Не солнце.

– Это луна, – пояснил Бруно, подошедший следом за ней, – Луна, потому что… ты напоминаешь мне её. Ты не ослепляешь, у тебя нежный, приятный глазу внутренний свет. Ты не стараешься казаться лучше, чем есть, и просто светишь вне зависимости от того, полнолуние сегодня или просто тонкий серп… Как-то так.

– Боже, – Мирабель шмыгнула носом, поворачиваясь к нему, – Никто и никогда не говорил мне такого. Спасибо. Спасибо, правда.

Бруно протянул к ней руки, и на этот раз девушка ответила на объятья. Примирение состоялось.

Слова Хуаниты о солнце и луне прозвучали в голове предсказателя, и он отстранился:

– У меня ещё осталось немного глины. Слепим что-нибудь?

– А можно? – обрадовалась Мирабель.

– А что же мы, зря вчера изрыли весь берег?

– И то верно, – девушка с интересом взглянула на то, как дядя Бруно отрезал кусок нужного размера проволокой, – Что это будет?

– А что бы ты хотела?

– Мне очень нравятся изящные вазочки с длинным горлышком. Можно сделать такую?

– Нет проблем, – предсказатель взгромоздил кусок глины на гончарный круг, – Совсем забыл. Вон там лежат фартуки. Возьмёшь?

– Да, нет проблем, – девушка быстро нашла требуемое, надев фартук на себя и помогая сделать то же самое дяде, уже испачкавшему руки, – Всё. Начинай. Как это делается?

Предсказатель с улыбкой сделал шаг прочь от круга:

– Нет, mi linda. Это будет твоя ваза. Не бойся, я буду тебе помогать.

– Ты уверен? – с подозрением покосилась на него Мирабель.

– Абсолютно. Вставай сюда. Не напрягайся, глина очень податлива, с ней нужно обходиться нежно и осторожно. Я запущу круг, а ты начнёшь делать донышко… Смочи форму водой, теперь поставь большие пальцы в центр, да… Держи-держи! Теперь стенки.