– У нас. Был. Договор, – напоминаю я, перекладывая пирог в другую руку, – Так что тщетно. Сначала история – потом пирог.

– Мугин, я хочу рассказать ей историю Хель, – орёл в сторону сестры перевоплотившийся ворон.

– Отлично, я слушаю. Если это про то, как Хель стала хозяйкой Мокрой Мороси – то спасибо, не надо, я в курсе.

– О, нет-нет, кра! Это другая история! – суетится Хугин с таким видом, будто я могу пинком отправить его вон, – Совсем другая!

– Что ж, хорошо, – я сажусь по-турецки и ставлю пирог между нами, будто на кон. Хугин тоже садится, и, устроившись между складок лба кетцаля, озаряется мыслью:

– Можно наши сёстры поиграют?

Я согласно открываю купол, и две наши дурынды принимаются радостно скакать рядом друг с другом. Мы с Хугином переглядываемся, но в следующую же секунду возвращаемся к истории.

– Дело было так, – ворон ёрзает, старательно маскируя своё желание каркнуть, – Однажды Локи, бог хитрости и обмана, заявился в Мокрую Морось, чтобы испросить свою дочь, сможет ли она обеспечить ему поддержку мёртвых во время Рагнарёка, великого конца всех богов.

– Угу, – оцениваю я его рассказчицкий тон, закуривая.

– Он застал свою дочь в печали. Не то чтобы Локи был хорошим и заботливым папочкой, но что-то подарило ему ощущение серьёзности проблемы.

«В чём дело, дочь моя?» – героически выжал из себя Локи, стараясь не смотреть в мёртвый глаз своего чада.

«Я несчастлива здесь, отец» – отвечала ему Хель, глядя на то, как её помощница Модгуд запускала в Мокрую Морочь очередную партию душ.

«Как, дитя моё? Ты так гордилась своим назначением на должность хозяйки подземного мира… Кстати об этом…»

«Тебе нужна поддержка мертвецов, я знаю»

«О, только не смотри на меня так, всё же я – бог хитрости и обмана, и использовать всех, в том числе и своих детей для достижения своих корыстных целей, для меня норма»

«Отлично, папа. Я обеспечу тебя армией восставших из тлена, но при условии»

«Ага!» – пожалуй, даже обрадовался её отец, – «В тебе заговорила моя расчётливая кровь! И каково твоё условие?»

«Я хочу замуж, папа. Мне одиноко в этом холодном подземном мире» – просто ответила Хель.

Тут, признаться, у Локи в голове блуждающими огнями вспыхнули какие-то подозрения:

«Первый раз слышу от тебя подобное. До моего прихода тебе здесь очень нравилось»

«Я хочу быть любимой, обласканной и иметь повод улыбаться»

То был день деликатности, и Локи не решился напомнить дочери, что мёртвая половина её лица просто не позволит полноценно улыбнуться.

«Что ж… Это нормально, ты уже большая девочка, у тебя есть желания и мечты… Так и кто у тебя на примете?» – в это же время Локи лихорадочно подсчитывал, кого хочет попросить дочь в обмен на целую армию.

И кровь его крови ни малейшим образом не разочаровала своего родителя:

«Все мои мысли устремлены к Прекрасному Бальдру. Я вижу сны о нём и просыпаюсь глубоко несчастной от того, что его нет рядом»

Внутри Локи всё так и скрутилось от практически животного отчаяния:

«Послушай, золотко… Да ведь это не бог, а бестолковый фазан. Всё, что у него есть – его неземная красота. На что он тебе сдался, чем очаровал?»

«Он весел и беззаботен, и моя утроба замирает, когда он улыбается… Я бы отдала жизнь за одну его улыбку» – мечтательно промурлыкала Хель, кокетливо накручивая прядь волос на палец. Локи мучительно начал прикидывать, образумится ли дочь, если увидит, что её почтенный родитель от безнадёги начнёт биться головой о своды её костяного дворца.

«Я уверен, если мы поищем, то найдём тебе…»

«Он мне снится. И я снюсь ему. То сны любви и смерти – прекрасные сны»

Локи окончательно понял, почему последние две недели Бальдр казался очень дёрганым и постоянно позёвывал, словно от бессонницы.

«Допустим. Но пойми, Хель, вы с ним не пара. Я отыщу тебе мужа – дай только срок»

«Я люблю одного его, отец»

«Не шантажируй меня этим словом»

«Дорогой папа, это ещё не шантаж. Шантаж это вот так: не приведёшь ко мне Бальдра – не получишь поддержки на Рагнарёк»

«Но…»

«Я училась у лучших» – передёрнула плечами Хель, и, отвернувшись, принялась как ни в чём не бывало зачёсывать волосы так, чтобы скрыть мёртвую глазницу.

Привести Бальдра значило сначала убить Бальдра. О том, чтобы отправить этого золотого мальчика на свидание с полутрупом не могло быть и речи. За всю свою жизнь Бальдр отказал целому океану красавиц – а уродинам и мечтать не о чем.

… Слушай, женщина, у меня горло пересохло от голода, может, ты уже дашь мне пирог?

– Дорассказывай, лентяй и бездельник.

– Эх… К несчастью для Локи, Фригг, мать Бальдра, уже успела послушать рассказ о пугающих снах от сына, и задалась великой целью сделать любимого мальчика бессмертным. Она пустилась в поистине грандиозное путешествие, и всё, что видела, называла истинными именами и заклинала не делать Бальдру зла. Локи следовал за ней по пятам; вдохновлённая родительница казалась неутомимой. Но на пятый день она уже едва переставляла ноги, и когда ей попался крохотны росток омелы, Локи перевоплотился в старушку и с невинным видом пожурил Фригг за излишнюю подозрительность. В самом деле, разве может причинить зло такой маленький, почти зачахший стебелёк?

Фригг невольно отвлеклась, задумалась, и, увидев вдруг гадюку, побежала за ней, отбросив росток прочь.

Локи забрал растение и, выточив из него дротик, стал дожидаться удобного момента.

Вернувшись в обитель богов, Фригг, уверенная, что спасла сына от любой угрозы смерти, на радостях закатила пир. Бальдр не удержался от хвастовства, и, обнажившись перед гостями, предложил им бросать него всё, что под руку попадётся. И точно: насекомые улетали прочь, змеи мирно сворачивались в кольца, пауки не трепетали своими ядовитыми хелицерами. Девушки с хохотом стали бросать в Бальдра фрукты, которые взрывались, обдавая тело мечты липким ароматным соком. И в этот самый момент, когда представительницы прекрасного пола думали попросить слизать всё это великолепие, Локи подставил слепого брата Бальдра, предложив ему метнуть ядовитый дротик. Так что Бальдр – обнажённый, весь в сладком соке, то есть полностью готовый к употреблению – предстал перед Хель при полном параде. А оставшийся чистеньким и в буквальном, и в переносном смыслах Локи выждал с неделю и побежал к дочери за обещанной армией.

И застал Хель в ещё более масштабной печали. Только на этот раз на её лице была запечатлена какая-то странная решимость.

«В чём дело, дочка? Ты не счастлива в браке? Планы Фригг по воскрешению сына провалились – то мои старания, и я надеюсь получить за это дополнительный корабль» – не упустил случая поднять цену родитель.

«Ты его получишь» – не оглядываясь, ответила Хель.

«А…» – признаться, Локи не ожидал быстрого соглашения, – «Что ты делаешь?»

Хель ненадолго прервалась, смахнув со лба пот и оставив на лице полоску глинистой земли:

«Я сажаю омелу, растение, которое облагодетельствовало и прокляло меня одновременно»

«Прокляло?»

«Бальдр больше не улыбается» – пояснила повелительница Мокрой Мороси.

Зная силищу родной дочери, Локи закономерно сделал вывод, что кровь его крови просто выколотила из Бальдра первую брачную ночь, несколько перестаравшись: примерно до переломов ног и рук любимого.

«Нет» – словно прочла его мысли Хель, – «Ему… всё равно. Здесь нет жизни, нет солнца. Он больше не улыбается и не смеётся. Смотри»

Локи с удивлением проводил взглядом мертвецов, волею своей хозяйки наряженных в цветастые одежды.

«Перед ним выступают. Танцуют. Поют. Я перекрасила дворец, разбила цветники – но он и не взглянул. Словно опустел… изнутри»

Локи хотел было утешить дочь, сказав, что Бальдр и раньше не отличался эксклюзивной смысловой наполненностью, но вовремя передумал:

«Если он тебе наскучил – отдай его матери»

«Ни за что! Теперь он мой» – взметнув на отца тёмную мощь глаз, ответила Хель, снова принявшись за свои посадки.