– Madre de Dios! Тогда рисуй сразу две пары затычек в уши, ибо мы оглохнем от их довольного визга!

***

Направлявшаяся к дочери Мирабель описала широкую другую мимо кухни, едва заслышав «Ура! Печём кексы!». Видимо, это был один из волшебных моментов бабушки и внучки. Не хотелось его прерывать.

– Тётя Мира! – другой детский шёпот вырвал обладательницу тёмного дара из нахлынувших воспоминаний. Из комнаты Долорес только что показалась Руфа с прямоугольничком отбеленного хлопкового полотна в руках, который Мирабель поначалу приняла за носовой платок. Но нет, неведомая вещица была больше.

– Да, золотко?

– Тётя Мира, мы с папой кое-что приготовили, и нам очень важно твоё мнение!

– О, конечно, пошли, – несколько удивившись такому посылу, Мирабель беспрекословно позволила девочке взять её за руку, – Как прошёл визит к Ребекке?

– Вот! – Руфа с гордостью показала ей подвеску на цепочке, уже висящую на шее, – Почти всё сама сплела, только вот тут и тут тётя Ребекка и деда Лу помогли.

– Какая ты молодец, – похвалила племянницу Мирабель, но та шустро замахала ладошкой, мол, не до того. Путь их лежал в комнату властительницы плазменных шаров.

– Папа, тётя Долли сделала скатерть, гляди!

– Знал, что она не подведёт, – музыкант встал с корточек и только теперь заметил, что дочь не одна, – А, привет, Мирабель. Оценишь наши старания?

– Конечно, а… – чтобы увидеть сюрприз, обладательнице тёмного дара сначала пришлось обойти кровать, и только после этого её глазам предстал круглый столик и два стульчика: очень красивые, из красновато-коричневого дерева, с ножками в виде кошачьих лап. Вот только столик по высоте был не больше полуметра и около метра в диаметре. Стульчики также отличались миниатюрностью, словно задумывались для кукол.

– Девочки решили устроить свидание для Парса и кое-кого ещё, – Паоло одними глазами указал на плечо свояченицы.

– Это весьма… Смелая идея, – только и смогла что пробормотать Мирабель.

– А вдруг у них получится? – тут же вступилась за идею дочь Луизы, прикидывая, как постелить скатерть, – Папа обещал поиграть на типле, чтобы создать романтическую обстановку!

– Ну ничего себе как всё продумано, – не удержавшись от соблазна взглянуть на предметы интерьера поближе, Мирабель села на колени, поглаживая ближайший стул, – Мариано сделал?

– Адриан, – Паоло снова вернулся на своё место, и Мирабель только сейчас поняла, чем он занят: музыкант подвязывал к спинке стула атласную ленту.

– Адриан?

– Я тоже удивился. Как узнал, что девочки задумали, раз – и набросал. Молодчина, всем бы такого брата.

– А ты разве нет? – по достоинству оценила оформление стула студентка. Паоло смутился:

– Это… не очень мужественно.

– Я совершенно не соглашусь. Это мило.

– Да если бы. Наверняка снаружи над такими тоже смеются.

Мирабель решительно затрясла головой:

– На детской площадке к Бруно прилипали все мамочки в радиусе пятисот метров, когда он выводил Умбру поиграть в песочнице. Правда, они поначалу думали, что это его внучка, но что поделать.

– Невероятный мир, – музыкант снова встал, оглядывая свою работу, – Луиза опять скажет, что я опять балую дочь.

– Могу понять, – заметив, что Руфа роется в шкафу, отыскивая что-то важное, Мирабель встала следом, – Всё же Луиза всегда была у нас за дисциплину. Самая послушная из нас троих. Если Исабелу нужно было умасливать, а на меня цыкать время от времени, чтобы не лезла куда ни попадя, то твою будущую жену можно было оставить где-то и найти там же спустя полтора часа. Руфита явно ломает эту систему.

– Похоже на то. А я ещё и запрещать ничего не могу толком.

Обладательница тёмного дара улыбнулась:

– Если Бруно приходится придумывать наказание для Умбры, он переживает едва ли не больше неё, а потом добрую половину дня ходит со скорбным видом и спрашивает меня, не перегнул ли палку.

– О, так я не один такой, – с некоторым облегчением выдохнул Паоло.

– Нашла! – невероятно довольная собой, Руфа водрузила в центр стола маленькую вазочку, – Нужно поставить цветочки, чтобы было красиво. Тётя Мира, а Тенюше нравятся цветочки?

– Сложно сказать, – пожала плечами Мирабель, – Понимаешь, она…

Раздавшийся с кухни испуганный визг на раз-два прервал мирную подготовку столика на двух зверушек.

– Умбрита?.. – обладательница тёмного дара даже успела почувствовать, как на её плечах материализовалась Вишнёвая тень. Не сговариваясь, троица родичей помчалась на кухню, столкнувшись в галерее с Долорес, которую тоже взволновал этот вопль.

***

– Всё обойдётся, обойдётся! – причитала Джульетта, держа девочку за плечи, – Антонио уже побежал за Аданом, всё в порядке!

Мирабель успела притормозить в самый последний момент, едва не споткнувшись об растянувшегося на полу Уго. Тот не шелохнулся, несмотря на громкие крики и топот.

– Он что… – начала было Долорес, но тут же прикрыла рот рукой.

– Отойдите, – Паоло сел перед псом, кладя руку на округлый бок, – Дышит, просто не встаёт. Приятель?

– Милая, – Мирабель села возле дочери, обнимая её, – Мне нужно знать, что случилось.

– Это я! Опять! Я виновата! – зарождающаяся истерика была похожа на тонкий писк.

– Мы готовили кексы, – начала пояснять Джульетта, – А Уго же всегда голодный, вертится под ногами, стянул лопатку со стола и слизал тесто, ну и… рухнул.

– Хорош прикидываться, старик, – Паоло помассировал рыжий загривок, но выжал из питомца лишь протяжный храп.

– А кексы были очень сладкие? – вдруг спросила Руфа. Она тоже подошла к подружке, успокаивающе гладя её по плечу.

– Конечно, это же на десерт, – ответила старшей внучке целительница.

– Тогда понятно… Эй, Умбра, всё хорошо, правда. Не плачь, а то я уже тоже хочу.

– Дошло, – негромко прищёлкнула пальцами Долорес, – От сахара ведь хочется бегать и прыгать. Мими, наверное, ты знаешь, как это правильно называется научным языком.

– Не знаю, но вроде до меня тоже дошло, – с облегчением выдохнула Мирабель, вытирая слёзы дочери, – Моя звёздочка, послушай. Вы бабушкой случайно сделали снотворное.

– На обморок к собаке меня ещё не вызывали, – запыхавшийся Адан влетел на кухню, протирая руки, – Так-так… Кто это у нас заснул? О…

Умбра шумно всхлипнула, когда ветеринар приоткрыл псу пасть, и на пол плюхнулся безвольный язык.

– Ни одного рефлекса, вот это да, – Адан потрогал подушечки лап, нос и живот Уго, – Что вы ему дали?

– Тесто для кексов, – упавшим голосом проговорила Джульетта, на всякий случай двигая миску с заготовкой подальше.

– Сколько он будет спать? – Паоло не без напряжения взял пса на руки, уложив остроухую голову себе на плечо.

– Я бы сказал, часов шесть-восемь, но не переживайте. Как говорит моя милая Мартина, сон лучшее лекарство. А в его случае, – врач усмехнулся, – Немного попостится, быть может, перестанет шакалить… Солнышко, не плачь, с собакой всё будет хорошо. Мало того: при случае я закажу у тебя партию таких лакомств. Как по мне, на порядок надёжнее, если зверь сам съест снотворное, чем держать у его носа тряпку, пока он бьётся как сумасшедший.

– Не обманываете? – наконец взяла себя в руки Умбра.

– Ни в коем случае, – улыбнулся ей Адан, – Возможно, я неисправимый оптимист, но любой минус может превратиться в плюс. Например, я очень суетливый, но при этом всегда хотел стать ветврачом. Оказалось, я хорошо реагирую в случае, если пациенты хотят куснуть, боднуть или лягнуть меня. Чаще всего я уворачиваюсь, понимаешь? Вот и твой дар для чего-то сгодится. Например, – закатав рукав рубашки, ветеринар указал на пару белёсых шрамов, – Чтобы я под старость лет уворачивался чуть меньше.

Уровень благодарности Мирабель сразу же подскочил до высочайших планок. Она знала, что Адан и Мартина так и не стали родителями, но у ветврача был некий подход что к животным, что к детям. Удалось и на этот раз: Умбра заметно успокоилась и была готова и дальше быть жизнерадостным и полным энтузиазмом ребёнком.