– Что стряслось? Ты не встаёшь так рано.

– А, доброе утро, – махнула ей подруга, – Ты не поверишь. Спускайся, покажу.

В отличие от Виджая, Мирабель не потребовалось гадать, кто перед ней.

– Камило?

– Вот так дела, – подоспевший следом Бруно поправил сбившееся от спуска пончо, – Неужто Умбра наколдовала?

– Я просто хотела спросить, могу ли я разбудить маленькую, но боюсь, как бы она не огорчилась, – призналась Ирен, – Пусть это и всего лишь недоразумение.

В итоге будить ребёнка отправилась целая делегация взрослых. Увидев единорога, Умбра потрясённо пробормотала «Мне очень жаль!», и, коснувшись ладошкой белой шкуры, кивнула, чтобы лицедей попробовал снова. На этот раз превращение удалось, и Камило с немалым облегчением встал на ноги, ощупывая голову и тело:

– Вот, так будет привычнее. Спасибо, золотко.

– Конечно, заранее ты не репетировал, да? – выгнула бровь Мирабель, доставая сменную одежду для дочери.

– Конечно же нет, – пожал плечами лицедей, – Но было забавно. Плюс, проверили магию маленькой.

– Если обошлось, и меня не будут ругать, – очень тихо начала Умбра, – Мы пойдём за Эдной?

– Даже не думай себя винить, – Ирен взъерошила волосы девочки, – Это целиком и полностью вина дяди Камило, да, дядя Камило?

– Да всё же нормально, – крайне удивившись, захлопал ресницами старший сын Пеппы, – Умбрита, золотко, не бери в голову, это просто я дурачок. А ты умница, спасибо что расколдовала.

Девочка кивнула, но без улыбки.

– Эй, – Бруно положил перед дочерью её любимую сумочку, – Мы сегодня идём к тёте Ребекке, помнишь? Вместе Руфитой. Не дело сокрушаться, особенно когда всё снова хорошо.

– О, точно! – к немалому облегчению взрослых, маленькая повелительница теней шустро вскочила, надевая туфельки, – А пока испытание портала!

– В следующий раз предупреждай, а то так и останешься есть сено, – пожурила кузена Мирабель.

– И этим кормят волшебных животных? – с нарочитым возмущением протянул Камило, – Зато сюрприз того стоил. Я прямо чувствую, как твоя подруга начинает оттаивать.

– Вот же дуралей, – фыркнула обладательница тёмного дара, – Надежда умирает последней.

***

– Рэгдолл? – озадачено повторил новое слово Адриан.

– Ты ведь умеешь рисовать котят? – с надеждой спросил Виджай, – Только этот немного не такой, как ты привык видеть в Энканто. У рэгдолла округлая мордашка, он пушистый, белый с коричневым, и спокойный как Будда во время медитации. Мне очень нужно.

– Раз так, обещаю постараться как следует, – закрепив лист бумаги на мольберте, молодой художник набросал силуэт сидящего котёнка, – Что-то вроде того?

– Ещё пушистее, и мех мягкий, как облачко.

– Понял, – мальчик занялся шубкой зверька, – Поможете мне смешать цвета, пока я рисую шерсть?

– Видимо, придётся, иначе не успеем до завтрака, – взяв палитру, Виджай принялся разглядывать кирпичики акварели, – Надеюсь, ей понравится.

– Этот будет самый ласковый и нежный котёнок во всём Энканто, – заверил индуса Адриан, – Я это чувствую. Со вчера появилось ощущение. Будто внутри… что-то отзывается, когда я рисую. И когда готов силуэт, я уже знаю, каким будет зверёк. И с Виолой знал, она послушная, но чуток пугливая. Надеюсь, сеньор Столедо не будет её обижать.

– Я бы не стал, учитывая, сколько денег он за неё отдал, – Виджай разместил палитру на вытянутых руках, размышляя, не добавить ли немного красного в коричневый, – Как спалось на новом месте? Запомнил, что снилось?

Адриан недоуменно взглянул на собеседника через плечо:

– А надо было?

– Не бери в голову, просто глупая примета. Слышал в одном из семейных домов, где я вырос.

– «Семейный дом»?

– Да. Это место, где сироты получают навыки для полноценной жизни в обществе. Я там язык подучил, а ещё смог найти работу, когда мне исполнилось восемнадцать.

– Ваши приёмные родители, наверное, скучают по Вам.

– Родители? Нет-нет, это были социальные работники, семейная пара. Думаю, их уже и в живых-то нет, – решив всё же добавить красного, индус снова принялся за смешивание цветов, – Мы не были близки. У них и без меня было ещё десять потеряшек, в том числе и маленькие. Маленьким всегда нужно больше внимания. Как только появлялся кто-то помладше, как правило, уходил кто-то из старших. Так настало и моё время.

– Звучит очень грустно, – заметил Адриан, забирая у него палитру и следя за тем, где, по мнению заказчика, нужно разместить цветовые пятна.

– Поэтому у меня нет каких-то тёплых воспоминаний о том месте, – резонно заметил скорняк, – В отличие от этого дома. Тут чудесно. Тебе очень повезло найти место, где тебя любят и принимают таким, какой ты есть.

– Готово, – тон Адриана прозвучал несколько суховато, но Виджай не заметил этого. Впрочем, ему можно было это простить, учитывая, что стояло на кону, – Я решил не закрашивать носик. Ничего?

– Так гораздо милее, – согласился с видением художника скорняк, – Думаю, пора дать ему жизнь.

***

Удивительно, но, в отличие от Виджая, Исабелу в эту ночь не мучила бессонница. Хотя, по большому счёту, это скорее напоминало дрёму птицы, клетку которой завесили плотной тканью, дабы та перестала метаться.

Правда была сказана. Что-то, произошедшее целых четырнадцать лет назад, вынырнуло из глубин чужой души как осклизлая коряга, порой цепляющаяся за рыбацкий крючок. Её неприятно брать руками, и невольный зритель поражается: как это может лежать в такой чистой и красивой реке? Но однако же…

Встав безо всяких напоминаний, Исабела привела в порядок волосы, впрочем, расчесав их без особого энтузиазма. Жизнь продолжалась. Вчера она уловила неявственный, но всё же смех Долорес, и повременила входить в собственную комнату. Должно быть, они с Ирен придумали что-то для семьи. Как нормальные люди. А не как она, копнувшая душевную травму.

С большим трудом отогнав угрызения совести, повелительница растений заглянула в шкаф. В глаза бросилась блузка и юбка, подаренная Ирен: «Фигура у тебя огонь, на, носи на здоровье!». Мирабель сказала, что это юбка миди, Исабела и сама понимала, что эта вещь вполне приемлема – в арсенале француженки были предметы одежды и покороче – но надевать не торопилась. Может, тогда сегодня?.. Решено.

Ноги, не привыкшие к такой степени свободы, слегка замёрзли. Иса прошлась по комнате. Очень удобно, если подумать. Даже мама надевает привезённый брючный костюм, а Луиза щеголяет в джинсах – настала пора и старшей сестре поддаться веяниям мира за горами!

Она взглянула на себя в зеркало, и, чуть подумав, забрала волосы в хвост, оставив только пряди на плечах. Увиденное ей понравилось, и ближайшая стена выпустила веточку пятнистых орхидей с узкими лепестками.

Стук в дверь заставил цветущую комнату слегка содрогнуться, как и хозяйку всего этого великолепия.

– Минутку! – Исабела уже подходила к двери, как ей в ответ донеслось тоненькое «Мяу!». Парс? Нет, этот совсем маленький, это…

– Доброе утро, сюрприза, похоже, не вышло, – на пороге стоял Виджай. В его руках восседал безумно пушистый белый котёнок с синими, словно небо, глазами. Казалось, что его мордочку окунули в кофе, а потом оттёрли носик сливками. Хвостик тоже был коричневым. Увидев Ису, детёныш мяукнул снова.

– Боже, это… Для меня?

– Да, это маленький рэгдолл. Я попросил Адриана нарисовать… Это глупо, но я даже не знаю, любишь ли ты кошек.

– Ты, верно, шутишь, – протянув руки, повелительница растений бережно взяла зверька под передние лапки. Тот слегка просел, и его глазёнки прикрылись округлыми щёчками. Сердце грохнуло о рёбра так, будто вознамерилось взорваться от умиления.

– Котёнок… – Исабела прижала мурлычущего детёныша к груди, гладя по спинке, – Котёнок-ребёнок, какой славный, маленький… Боже, он обмяк, с ним всё хорошо?

– Всё в порядке, не волнуйся, я рассказывал, что рэгдоллы расслабляются, когда им уютно. Ты… оставишь его?

– Он стал моим, едва я его увидела, – перехватив зверька, словно младенца, Исабела тронула белую кляксу посреди переносицы котёнка, и Виджая пронизало доселе неведомое желание: увидеть, как однажды эта девушка также возьмёт на руки ребёнка. Их ребёнка.