– Отпусти ребёнка, – скомандовала Алма.

– Я отстаивал честь семьи! Какие-то ублюдки…

– Лучиано, прекрати! – едва ли не оскалилась абуэла. Кузнец приподнял подбородок, словно взятый под уздцы конь:

– Такая мерзость накануне церемонии моей драгоценной внучки! Не прощу! Вы, – он картинным жестом обвёл толпу, – Пользуетесь дарами Мадригалей. И это ваша плата за их доброту? Как вам не стыдно! Никогда бы не подумал, что у кого-то хватит духу поносить людей за их ошибку!

– Наша любовь – не ошибка.

Кузнец, прерванный на середине пламенного монолога, несколько оторопел. Фраза принадлежала Бруно.

– Ты же сам знаешь, что люди считают иначе, – вкрадчиво произнёс отец Паоло.

– Не говори за всех людей, – оливковые глаза оглядели притихшую толпу, – Нашу правоту доказало время. Я люблю эту женщину и нашу дочь. А если, – предсказатель обернулся к Лучиано, – Ты сам никогда не любил никого кроме себя, то мне искренне тебя жаль.

– Да ты… – кузнец сделал шаг ему навстречу, но тут же столкнулся с мордой Вишнёвой тени, которая встала на плечах хозяйки и заклубилась, словно штормовая туча. Лучиано невольно отпрянул прочь.

– Жители Энканто, – голос Мирабель звучал спокойно, – Я мой муж не желали и не чинили вам зла. У каждого из нас в жизни бывало то, за что другие люди могут считать нас отвратительными, Но это не повод бросаться оскорблениями. Это, – молодая женщина коснулась надписи кончиками пальцев, – Всего лишь слово. И не надо претендовать на роль Бога, чтобы судить нас, – призвав теневые когти, Мирабель стёрла надпись так же, как и метку Долорес до этого, плюхнув на землю красную кляксу, разошедшуюся на чешуйки засыхающей краски.

Возможно, земле Энканто чего-то не хватило, либо сама Вселенная возжелала хлеба и зрелищ, а ещё очень даже может быть, что в голову Лучиано Мартинеза попросту ударила моча, поскольку он, дождавшись, пока Мирабель отвлечётся на родственников, снова подошёл к Бруно, склоняясь над ним:

– Признайся честно: ты ничегошеньки не можешь без своей жёнушки.

Удар лбом был настолько неожиданным, что Лучиано Мартинез даже не понял, что это такое хрустнуло. У самого предсказателя из глаз брызнули слёзы, но он, не моргая, глядел на то, как из сломанного носа противника устремляется вниз целый водопад крови. И только потом ощутил, что адреналин не в состоянии заглушить его собственную боль, резонирующую адским камертоном между бровей.

– Надо же, – кузнец высморкался прямо на мостовую, – А ты не ссык…

Волна агонии накрыла обоих одновременно, выдавливая из лёгких рычащие стенания.

– Да что вы тут устроили?! – кажется, Джульетта и сама не ожидала от тебя подобной интонации, – А ну быстро в дом!

– Дядя Бруно, ты как? – следом за Мирабель подскочил к предсказателю Паоло.

– Променял родного отца на… – начал было Лучиано, но Луиза, не церемонясь, схватила его поперёк талии, приподнимая:

– Довольно.

– Не трогай, – буквально приказала Мирабель, когда муж попробовал убрать от носа её руку с пропитанным насквозь обрезом ткани, в котором с большим трудом можно было узнать платок. Бруно видел, как струйки крови текут по её запястью.

– Извини, – только и смог пробурчать предсказатель, когда обладательница тёмного дара усадила его на стул.

– Голову не поднимай, – Мирабель сверилась с окружением. Должно быть, Антонио увёл девочек играть в свою комнату.

– Держи, – подоспевшая Джульетта протянула дочери смоченное водой полотенце, – Я уже готовлю лекарство, без паники.

– Спасибо, мама, – быстрым шагом вернувшись в гостиную, студентка протёрла руки мужа, меняя платок, – Взгляни на меня… Сотрясения вроде нет. Очень больно?

Предсказатель промолчал.

– Mi za, – выдвинув стул и себе, обладательница тёмного дара села напротив него, – Я не отвешу тебе подзатыльник только потому, что тебе итак уже досталось. Ты ведь уже не мальчик, чтобы поддаваться на подобные провокации. И чьи – Лучиано Мартинеза! Неужели этот скандалист настолько важен?

– Та надпись…

Поняв, что муж собирается встать, Мирабель перехватила его за запястье:

– Я практически сразу догадалась по его речи. Лучиано хотел скандала и устроил его сам. Но кое в чём он прав.

– Что мы с тобой грешники? – пробубнил через полотенце предсказатель.

– Что мы семья. И мы не отплатим ему той же монетой. Хотя тебя он всё же задеть умудрился. Ну да поделом. В следующий раз не ведись. Нельзя давать ему того, чего он ждёт. Ты понял?.. Бруно, не заставляй меня хотеть удавить тебя на месте!

– Я понял, mi locura.

– Молодец, – обладательница тёмного дара поцеловала мужа в лоб.

– Держи, братец, – Джульетта вышла из кухни, протягивая ему арепу, – Мирабель, золотце, дай ему подзатыльник за меня на правах жены.

– Да легко, – подождав, пока боевое ранение заживёт, молодая женщина выполнила просьбу матери, – А где бабушка?

– Распекает Лучиано. И Паоло там же. На заднем дворе… А, уже нет.

– … и извинишься! – мужа Луизы было не узнать. Он едва ли не пинками гнал отца в направлении Бруно. Зеленоватые глаза юноши посверкивали подлинным негодованием.

– А то что, щенок? – ещё умудрялся огрызаться Лучиано.

– А то не стану лечить, – не растерялась Джульетта. Она держала ещё одну арепу наперевес, как ковбой – верный «Кольт».

– Мог бы и догадаться, – прищурился кузнец, – Подумаешь. Само заживёт.

– Это перелом. Я слышал хруст, – заметил Бруно, будто невзначай косясь на недруга.

– А я не неженка, как некоторые!

– Деда Лу!

Кузнец испуганно поднял голову вверх:

– Светлячок, всё в порядке. Поиграй ещё.

– Деда Лучиано, ты весь в крови! – бросив на ступеньках мягкую игрушку, в которой Мирабель с некоторым удивлением узнала подаренного Антонио ягуара, Руфа быстро сбежала вниз, взволнованно складывая руки на груди, – Бабушка Джу, помоги!

Целительница оглянулась на брата. Тот улыбнулся одними глазами, поворачиваясь к Паоло. Тот не хотел отступать так просто, но всё же, подавив тяжёлый вздох, выпустил завязку кожаного фартука отца из рук, в знак протеста отходя к предсказателю.

– Деда, вот, – Руфа забрала арепу у Джульетты, – Ешь скорее. Sana sana colita de rana, заживай, противный нос! Ты упал, да?

– Повздорил кое с кем, Светлячок, сейчас всё в порядке, – кажется, Лучиано Мартинез был согласен менять пластинку исключительно на внучке, – Уже зажило, видишь? Дедушка сильный.

– Я знаю, – Руфа обняла присевшего кузнеца за шею, – А тебе обязательно идти работать?

– Да, золотко.

– Можно я провожу тебя до кузницы?

– До конца участка, – не терпящим возражения тоном распорядилась Луиза, – Или забыла, как мы с папой в прошлый раз тебя искали?

– Хорошо, – кивнула девочка, хотя по сведённым бровям было понятно, что такой расклад не очень-то ей нравится.

– Более гладкая, – едва кузнец и его внучка вышли за дверь, изволила перепугать собравшихся Умбра. Она внезапно вылезла из тени отца, – Папа, вы поссорились с дедушкой Руфы?

– Немного, – Бруно загрёб дочь на колени, зарываясь носом в волнистые волосы, – Ты говоришь про его тень?

– Да, рядом с ней звёзды не такие острые. А вот ты его злишь.

– О, об этом я догадался и без тени, – усмехнулся предсказатель, – Знать бы только, почему.

– Сегодня, – окликнула родных Алма, – Остаёмся дома. Любой поступок имеет последствия. Завтра продолжим помогать по мере сил, никого не попрекая. Исабела, солнце моё, ты хотела заняться прудом, верно? Вместе мы закончим его к вечеру.

***

Пока Мадригали маялись от двоякого чувства, точно не зная, рады они передышке или нет, Руфа проводила своего дедушку до оговорённого места:

– Деда Лу.

– Что такое, Светлячок?

– Ты… – девочка замялась, – Ты всегда учил меня быть смелой, но теперь я боюсь. Скоро у меня появится своя комната, но вдруг что-то пойдёт не так?

– Руфита, – кузнец опустился на колени, поднимая её подбородок огрубевшими от работы пальцами, – Мямлить и дрожать не выход. И бояться не надо. Мадригали развели из получения даров целую эпопею. И что мы видим? Твоя тётка, которой ничего не перепало, приручила неведомую тварь – не хочется приводить Мирабель в пример, но это так. И знаешь, что я думаю?