Это начало Ялли забавлять. Она чуть улыбнулась.

— Если я и сделаю кого-нибудь своим мужем, то только после того, как законы Шабоны будут полностью изменены. Только женщины будут иметь право владеть собственностью и управлять ею. Если княгиня возьмёт себе настоящего мужа или много мужей, ни один из них не сможет претендовать на то, чтобы отобрать у неё власть и править вместо неё. Я перестрою даже законы храмов — там будут совершать брачные обряды, сочетая женщину более, чем с одним мужем.

— А что, мне это даже нравится! — Анедог смачно пережёвывал яблоко.

Ялли удивлённо приподняла брови:

— И что же тебе в тут нравится?

— Нууу, твоя сестрица Эльга, договариваясь с моими родителями о том, что меня возьмут в княжеский дом, много объяснила. Мужчина, будучи мужем богатой женщины, живёт припеваючи! Богатая жёнушка кормит его самыми лучшими блюдами, поит дорогим вином, одевает в лучшие одежды, даёт деньжат на развлечения, зрелища, в её доме можно спать на широкой постели, проживать в роскошной обстановке. Кто об этом не мечтает?

Глаза Ялли снова стали насмешливо-ядовитыми:

— Но тут может случиться некоторое неудобство. Что если бы тебя купила не я, а мерзкая толстая старуха, от которой бы воняло всеми дурными запахами и на лице её повсюду торчали бы огромные чёрные бородавки?

Анедог ухмыльнулся, покривив рот:

— Ну и что?

Ялли не поверила своим ушам. Он так шутит?! Ему было всё равно, с какой женщиной быть — с ней, юной, красивой, желанной для многих мужчин или с уродливой старухой?

— Что значит — «ну и что»? — переспросила она. — Разве у тебя нет глаз и ты не различаешь прекрасное от безобразного?

— Конечно, отличаю! — он дёрнул плечом. — И, конечно, мне приятнее, что меня взяла в мужья красавица, а не старая жаба! — он бросил на стол огрызок от яблока и, приблизился к Ялли почти вплотную, давая понять, что готов выполнять все её желания. Княгиня же не изменила позы, также продолжая сидеть на стуле и чистить апельсин, срезая с него маленькие кусочки пористой кожицы, давая понять, что всё ещё не готова отдаться мужчине, явившемуся в её спальную.

— А если бы это было всё-таки старая жаба? Ты мог бы её ласкать, целовать, входить в неё только потому, что она бы дарила тебе подарки и дала бы богатое содержание?

— Конечно! — просто ответил Анедог.

Раздражение в Ялли начал сменять настоящий гнев. Она пыталась понять: осознавал ли этот смазливый мужчина, что он оскорблял её, признаваясь, что он мог бы ублажать уродливую старуху наравне с ней, первой красавицей Фаранаки, только за хорошую еду, наряды и роскошь? Впервые Ялли ощутила, что её красота была не вознесена до небес, а растоптана. И это явно не будоражило в ней вожделения к Анедогу.

— Значит, тебе всё равно, кому угождать — уродливой жабе или красавице? — притворно-ласково проговорила Ялли, в душе пылая от ярости. — О, да ты настоящий мужчина, ибо на это тоже необходимо мужество, чтобы прикасаться к уродине с таким же наслаждением, как к красотке! А что бы ты стал делать, если бы тебя купила женщина со скверным характером, если бы она была надменной, грубой и выражала бы по отношению к тебе неуважение?

Анедог, казалось, ничуть не смутился от этого вопроса и ответил:

— Не такое это уж и плохое качество, если женщина надменна и ведёт себя так, как хочет, значит, она сильная, богатая и могущественная. А такой женщине можно простить всё!

— А если она сварлива, злобна, как бешеная собака, если бы совсем не сдерживала свой язык!

Молодой человек пожал плечами и хихикнул:

— Может, мне это бы и понравилось, если бы она раскричалась на меня, а потом бы во искупление подарила бы мне, скажем, золотое колечко!

Ялли отложила в сторону на стол полностью очищенный апельсин и поднялась с кресла, стоя напротив Анедога:

— А если бы она ударила тебя, и это могло бы тебе понравиться?

— Понравилось бы, но за это ей пришлось бы одарить меня пощедрее!

Бешенство клокотало в Ялли, как лава в жерле вулкана. Как же не везёт ей с мужчинами с тех пор, как её бросил бог деревьев! Сначала предатель Карун, а теперь этот слизняк, готовый унижаться перед женщиной за её подарки. Нет, это терпеть невозможно! Старые раны неожиданно вновь закровоточили, обида на то, что её возлюбленный оставил её, унёс с собой её счастье, обрела новую свежесть и ей захотелось отыграться за неё хоть на ком-нибудь.

— И тебе бы понравилось, если бы она сильно-сильно избила тебя кнутом? — сквозь зубы проговорила она, чувствуя, что задыхается от негодования и какой-то туман застилает ей разум.

— Если бы она подарила мне отдельный дом и лошадей, то мне бы понравилось от неё всё! — Анедог упорно не желал замечать, насколько злили его слова женщину, во власти которой он оказался.

— Так может, тебе и это понравится! — прорычала Ялли, с силой всаживая нож, которым только что чистила апельсин, в горло юноше.

Анедог выпучил глаза, захрипел, а когда княгиня вытащила нож из его горла, он сжал горло обоими руками и начала оседать на пол. Кровь бурным потоком хлынула на его шёлковые одежды.

Ялли вновь опустилась в кресло и принялась молча наблюдать за его агонией. Юноше откинулся на спину, он загребал ногами, хрипел и вокруг него на каменном полу образовывалась лужа крови, стремительно растущая.

Наконец, он замер, как окаменел и Ялли поняла, что он умер. Она трижды хлопнула в ладоши и в спальню вошла дежурная служанка, которая, увидав мёртвого юношу, лежавшего в море крови, в ужасе вскрикнула.

— Этот юноша пытался почистить для меня фрукты, но оступился и упал на нож, — спокойным голосом пояснила Ялли. — Нож вонзился ему в горло. Позови слуг, пусть они унесут тело и вымоют здесь пол.

Служанка поспешила выполнить её приказ.

Когда тело незадачливого Анедога было убрано из спальной княгини, а кровавая лужа вымыта, в спальную ворвалась Эльга. Лицо её было полностью пунцовым, глаза горели возбуждённым огнём.

Ялли встретила её со спокойной улыбкой. Она сидела всё за тем же столом, перед ней лежал кусок бумаги, она держала в руках стальное перо и составляла новый кодекс домостроя.

— Он упал на нож?! — закричала Эльга. — Нет, дорогая, это твоих рук дело! И не жалко тебе его? Что, его родители для того дали ему жизнь, чтобы ты, маньячка, запросто отняла её? Такой красивый, высокий, стройный! Ты бы хоть красоту его пощадила! Почему ты это сделала, почему, можешь объяснить?

Ялли отложила перо в сторону.

— Просто подумала, что я с этим поторопилась. Юноша явно не знал, как себя вести, но это и объяснимо: я же ещё не составила новые правила поведения в семье, где будет главенствовать женщина.

— Он чем-то обидел тебя?

— Кто же может обидеть меня, княгиню? — Ялли засмеялась. — Наоборот, он был чрезмерно услужлив, был готов всё стерпеть. Вот только я сама терпеть не могу такие качества в мужчине!

— По-моему, ты сама не знаешь, чего хочешь.

— Вот я и решила подумать над этим. И составить точные правила, чтобы ни у одной женщины не возникло желание пустить кровь мужчине, за которого она заплатила и недёшево! А то так никакой казны не напасёшься.

========== Глава 10. Перемены в княжестве. Детство Дана ==========

Ялли вела себя совершенно хладнокровно, как будто не совершила убийства только по собственной прихоти. Она оправдывала себя: она убила всего лишь мужчину, который мог бы поступить с ней так же, как Карун, даже хуже. Карун защищал свою честь и выполнял долг, поэтому предал её, а этот просто видел в ней источник благосостояния для себя, а ведь мог бы хоть из уважения приврать, что влюблён.

Ялли пыталась было после этого случая составить свод нового домостроя, но никак не могла уравновесить своё внутреннее состояние. Пролитая ею кровь будоражила её день ото дня, в ней росло раздражение, давали себя знать обиды на мужчин, которые никак не проходили. Её как будто жгло изнутри. И это была не только обида — в ней тлели угли демонского, что ещё не угасли.