Ялли засмеялась.
— Значит, мы будем жить! — проговорила она. — Самое главное было выйти из этой ловушки, что сейчас и будет сделано. Я отправлюсь в лагерь Эльги и попрошу защиты у неё!
Когда стена была развалена окончательно, Ялли принялась собираться в путь. Она открыла сундук с заготовленными ещё раньше пелёнками и взяв одну из них, аккуратно и осторожно запеленал сына. Затем, оглядевшись, бросилась к большой и глубокой корзине, в которой лежало всё для рукоделия — клубки, нитки, куски тканей. Вытряхнув всё это, она бросила на дно корзины подушку, уложила на неё сына и завешала саму корзину простынёй.
А после отперла шкаф и, сбросив с себя пеньюар, облачилась в одежду для поездки верхом — короткое платье, чуть ниже колен, обширные шальвары и коротенькие полусапожки.
Спальная её и Каруна находилась на втором этаже, но деревья сами собой сложили свои ветви и стволы так, что они как бы образовали жёлоб, по которому Ялли и спустилась с корзинкой, в которой лежал её сын.
Теперь оставалось только прокрасться к конюшне и вывести коня. Ей никто препятствовать не станет, ведь все работники конюшни, кажется, удалены из усадьбы.
И так оно и было.
Ялли выбрала одного из коней посмирнее, облачила его в сбрую, привязала к седлу корзину с сыном, села в седло сама и погнала коня к воротам в объезд сада, где плотники Шандрока строили деревянный домик.
Добравшись до ворот, она сама растворила их и понеслась рысью по улицам города, на который уже спускался сумрак позднего вечера.
Она отлично знала месторасположение лагеря воительниц. Кратчайшая дорога к нему — по тропинке через лес, напрямую, всего полчаса езды верхом, к небольшой речке. Она не раз бывала там с Каруном, они прогуливались там на конях, когда ещё не было обнаружено, что она беременна.
Ялли нисколько не боялась леса, казавшегося зловещим в сумерках позднего вечера. Лес — это царство деревьев, а она — мать того, кому деревья подчиняются и они не могут причинить вреда ни ей, ни её сыну, наоборот, они встанут защитной стеной, если будет угрожать опасность.
Более того, когда она въехала в лес, когда копыто её коня ступило на лесную тропу, ум её начал обостряться, мозг активно заработал и в её голове начали складываться планы, как она должна поступить в дальнейшем. Она сама поражалась себе, как складно выходили её мысли.
И она совершенно не ощущала больше никакого страха. Она была полна уверенности, отваги, куража. Её планы относительно своего будущего были немыслимо дерзки и она только удивлялась сама себе, как она теперь сумела решиться быть готовой к таким переменам.
В лагере воительниц ещё не спали: стриженные женщины собрались у костров, они пили вино, пели какие-то свои песни, которые сами и сочинили. В них они воспевали легендарных воительниц, совершавших немыслимые подвиги, сражавшихся с демонами и побеждавших чудовищных зверей, умевших победить то, что не были способны одолеть мужчины.
Ялли не оробела и при виде их издалека и решительно направила своего коня в сторону лагеря. Когда она приблизилась достаточно к нему и её заметили, она спешилась и заговорила с воительницами, находившимися к ней ближе, чем другие:
— Приветствую вас, достойные воительницы! Я бы хотела встретиться с десятником Эльгой, что пребывает сейчас в вашем лагере.
Вежливое обращение к воительницам дало кое-какие плоды, хотя эти женщины и не славились падкостью на любезное обращение. Они рассматривали Ялли с наглым любопытством, кое-кто даже отпускал непристойные шуточки в её адрес, но одна из воительниц всё-же покинула своё место у костра и направилась к небольшому шатру. В таких шатрах проживали десятники — шатёр был маленький, серенький, но зато отдельный и это было желанно для многих.
Ялли не сразу узнала Эльгу. Она просто увидела незнакомую высокую широкоплечую девицу, полуголую, как все, бритоголовую, с островком торчащих соломенных волос на темени, шагающую к ней очень быстро и по-мужски размашисто. И только когда девица назвала её по имени, Ялли узнала этот голос.
И сёстры бросились друг другу в объятия, у обоих хлынули слёзы радости, обе расцеловались.
И спустя несколько минут уже сидели на кошме в шатре Эльги, освещаемом тёплым огоньком свисающей с жердины лампады. Возле Ялли стояла корзина с её сыном, накрытая простынёй. Эльга не узнавал сестру: та была непривычно бледна, ничего не осталось от её былого румянца на щеках, да и от природной яркости губ тоже. Эльга пожелал взглянуть на племянника, но сестра ответила, что прежде расскажет ей о том, что произошло с ней.
Ялли поведала без утайки свою необычную историю, как была похищена богом деревьев, о своей любви в ним, о том, как была брошена им, выдана родителями за Каруна и о рождении ребёнка необычного вида.
И только после этого она откинула край простыни, закрывавшей корзину и Эльга увидела сына бога дерева. Увиденное поразило её, она зажала рот рукой, чтобы не закричать от переполнявшего её ужаса.
— Ты можешь не бояться его, — поспешила успокоить её Ялли. — Это чистое и могущественное существо, истинный сын бога. Правда, Карун решил иначе.
И она продолжила свою историю о том, как Карун, увидав её младенца, счёл его потомком демона, вызвал Шандрока, а тот предложил тайком сжечь Ялли и её ребёнка и Карун согласился на это. Затем Эльга услышала о том, как произошло чудо и садовые деревья разрушили стену в спальной Ялли и та сумела бежать. И это поразило девушку настолько, что она даже не могла проронить ни слова в ответ.
Но Ялли не дала ей передышки, чтобы прийти в себя.
— А ведь опасность быть сожжёнными грозит теперь всему нашему роду, — промолвила она. — Шандрок не успокоится, пока не сожжёт нашего отца, наших братьев, сестёр и их детей. Наши старшие сёстры, Ида и Блана, у них ведь уже есть дети! Они все погибнут, Эльга! Разве мы смиримся и не спасём их?
— Спасти? — наконец, сипло выдавила из себя Эльга. — Разве мы в силах сделать это?
— Да, сейчас есть такая возможность, время очень благоприятное, только не надо его терять. Мне очень нужна твоя помощь, твоя сила. Надо убить моего мужа — и мы все будем спасены. Ты писала мне, что теперь ты десятник, так вот, твои десять сильных девушек, подчинённых тебе, могли бы всё сделать.
Глаза Эльги округлились от удивления и она нервно захохотала.
— Предлагаешь мне с десятью воительницами напасть на княжеские хоромы и убить князя, тогда как он запретил нам даже входить в его город?
— Ты невнимательно слушала меня? Его хоромы, усадьба сейчас никем не охраняются, он всех отправил прочь. Кроме того, мы проникнем в хоромы не через ворота, в город вам заходить будет не нужно. Здесь, в лесу, в пещере начинается вход в катакомбы, ведущие прямо в спальную князя. Я проведу вас по ним. Мы просто войдём во хоромы — и твои девушки расправятся с Каруном. Только надо сделать это аккуратно, так, чтобы выглядело всё, как несчастный случай. У меня и на это есть план. Затем девушки выйдут в сад и внезапно нападут на Шандрока и его людей. Они безоружны, так что воительницы справятся легко. Затем просто нужно будет вырыть ямы, бросить в них трупы и утрамбовать землю. Шандрока никто не хватится, никто не знает, что он в княжеской усадьбе, он сам говорил, что придёт к князю тайно, запутает следы. На свою же голову! — Ялли злорадно хихикнула.
— А что же будет дальше? — Эльга во все глаза смотрела на сестру, поражаясь дерзким планам той, а главное, тому, как они могли вообще появиться в её голове, которую Эльга никогда не считала способной думать вообще.
— А дальше я стану княгиней Шабоны, как вдова, как наследница своего мужа, как регентша моего сына! — весело и громко проговорила Ялли. — Разумеется, ты со своими воительницами не останешься без награды. У меня есть планы и на это. Вы не просто получите хорошие деньги за проделанную работу. Я намерена многое изменить в самой Шабоне. Я сделаю то, чего нет ещё во всех городах Фаранаки: я не просто позволю армии воительниц войти в город, я распущу старую армию из мужчин и найму женщин. Это не из благодарности, если вы мне поможете. Просто я больше не доверяю мужчинам после того, как меня предал Карун. Мне проще иметь дело с женщинами — больше понимания. И ты, Эльга, станешь вторым лицом в княжестве после меня. Я сделаю тебя главнокомандующей!
