Братья оба разом замолчали, не сводя глаз с заветной гробницы.
Время шло в тягостных раздумьях, но никакое решение никак не приходило в голову ни Хару, ни Ленгу.
И Хар произнёс:
— Выхода нет. Мы должны ожидать решения богов.
— Но ведь ты сам наполовину бог! Если я, сын демона, сумел зажечь тот куст только силой мысли, почему бы тебе не попробовать свои способности полубога?
— Ты думаешь? — с трепетом произнёс Хар.
Он закрыл глаза и сосредоточился, медленно воздевая руки к небу. Он представил себе силу своей энергии — разноцветные лучи, исходящие от его ладоней.
И в то же время мехияне, проходившие мимо него начали оседать на землю и ложиться на неё с закрытыми глазами. Затем то же начало происходить с теми, кто находился поодаль. Ленг удивлённо озирался кругом: горожане погружались в сон там, где находились.
Становилось всё тише — уже не было слышно исступлённо хорового произношения молитв мертвецам, обыденных разговоров, детских голосов, только издалека доносилось блеянье овец.
И когда воцарилась полная тишина, Хар вышел из медитативного транса.
— Они все уснули, — промолвил Ленг.
— Но мы не знаем, надолго ли, — ответил Хар. — Значит, должны действовать незамедлительно. Я обещал не прикасаться к священным гробницам Мехи. Мне следует нарушить обещание?
— Но я-то не обещал ничего, — ответил Ленг и живо вскарабкался по кружеву чугунной ограды и, перебравшись через неё, оказался возле гробницы.
— Нам следует поискать какой-нибудь лом, чтобы взломать стену, кирпичи, которыми замуровали стену после погребения.
Хар побродил немного по улице, перешагивая через тела спящих людей и смог найти кувалду. Он подал её Ленгу и тот принялся за работу, круша кирпичи.
Вход в гробницу был проделан и Ленг без страха вошёл в неё — для него-то мертвецы не были священным.
Посреди гробницы находилась каменная глыба, на которой лежал давно скелет в ошмётках истлевшей одежды, сжимавший костлявыми пальцами ножны, в которых находилась шпага. Ленг аккуратно вытащил их из этих пальцев и они посыпались на глыбу мелкими косточками.
— Я не знаю, как и почему ты владел этой шпагой, — произнёс Ленг, обращаясь к черепу, смотревшему на него пустыми глазницами, — был ты достоин её или нет, но боги решили, что больше тебе она не нужна. Прости, да упокоится твой дух среди звёзд! Прощай.
Он покинул гробницу, вынося из неё ножны с заветной шпагой.
Первый артефакт был получен. Теперь оставалось подумать, как покинуть город самостоятельно. Посоветовавшись, братья решили не делать этого через подземные лабиринты. Они были не уверены, что найдут правильную дорогу и не забредут в какие-то коридоры, где могут быть смертельны ловушки. Подумав, они сделали вывод, что безопаснее будет, взяв верёвки, вскарабкаться на стены по решёткам, прикреплённым к ним, а вниз, за пределы города, спуститься по верёвкам.
Они так и поступили, правда, прежде им пришлось побродить среди спящих, чтобы набрать достаточно верёвок, которые можно было бы связать между собой, чтобы они достали до земли.
Оказавшись за пределами города, братья принялись искать своих лошадей, которых они отвязали перед тем, как отправились в Меху.
Лошади были обнаружены пасущимися возле реки и братья, подозвав их, снова оседлали.
В пути Хара начали терзать угрызения совести.
— Не слишком ли коварно поступили мы с жителями этого города, обманув их доверие и осквернив их святыню? — сокрушался он. — Всё-таки они вели себя с нами достойно: провели в свой город и даже поделились скудной едой, соблюли закон гостеприимства.
— Ещё неизвестно, что бы они сделали с нами, если бы я не зажёг куст! — отрезал Ленг.
— Ты думаешь, они могли бы с нами расправиться только за то, что мы находились неподалёку от их города?
— А почему бы и нет? Похоже, им это не понравилось, если они целой толпой высыпали к нам разбираться по этому поводу.
— Может, они бы попросили нас просто отойти?
— А если бы мы отказались? Наверняка бы они не оставили нас в живых, ведь мы чужаки, а они своих не щадят. Разве не слышал, как они поступают со своими стариками и детьми? И всё из-за какого-то бессмысленного поклонения мертвецам!
— Да, законы у них достаточно жестокие. И всё-таки это не оправдывает нашего вероломства!
— Вот уж ни за что не стану терзаться угрызениями совести из-за такого народца! — хмыкнул Ленг. — Как нам было нужно, так и поступили. Обманули этих идиотов — спасём целый мир. И вечно вы, боги, найдёте сомнения в себе, чтобы мучиться! У нас, демонов, проще. Мы никогда не думаем о своих поступках, хороши они или плохи, когда нам что-то нужно!
— Неправда, Ленг! Уж я-то хорошо знаю тебя. Ты всегда был благороден и никогда не поступал несправедливо!
— Так значит, я поступил справедливо и там, в Мехе, разрушив стену и войдя в гробницу, что немало расстроит мехиян, когда они очнутся от сна и увидят в гробнице дыру? — лукаво прищурился Ленг.
— Ну, хитрец! — захохотал Хар. — Вот ведь рассудил! Так ведь я-то был с тобой заодно!
— Да, но скажи, был у нас иной выход или нет?
— Если бы был иной, более честный выход, я бы им воспользовался.
— Но его не было и нечего себя корить. Боги послали тебя в город за артефактом и не это ли подразумевали, что ты облапошишь этих жалких поклонников мертвечины, бессмысленных, бездумных и безумных, бесполезный и никому не нужный народ, чтобы спасти весь мир от Чудовища, в том числе и этих идиотов? Что с ними станется? Ну, увидят дырку в стене, ну, поорут, повозмущаются, наверняка начнут сыпать проклятья и мечтать, как покарает нас за это осквернённый мертвец. И на этом утешатся.
— Может, ты и прав, дорогой брат.
— Не может, а точно! Мы тоже были рождены от мёртвой женщины, мы находились в ней, когда она была уже давно мертва. Наша мать была избранной, но даже на её тело никто не молится! Потому что молятся только богам. Скажи мы этим болванам, что наше рождение было настоящим чудом, разве они бы нам поверили? Сочли бы кощунниками и убили.
— Разве что пришлось бы показать им одно из наших знамений!
— Ну, да, например, заставить гореть их палатки, чтобы им пришлось-таки покинуть их город-кладбище!
Братья рассмеялись.
Дальнейший путь братьев лежал к горе Дарлы, находившейся в глубине материка и путь к ней им предстояло искать самим, по карте.
Путешествие обещало затянуться на много дней и следовало позаботиться о запасах продовольствия. Братья с детства были обучены и охоте на диких птиц и зайцев, и рыбной ловле и собирательству ягод и других съедобных растений. Добыча съестного, конечно, отнимет время, но другого источника питания степь не предоставляла.
Братья двинулись вдоль реки и, пройдя на лошадях несколько километров, они обнаружили стаю уток. Засев в зарослях осоки, они подстрелили несколько и тут же выпотрошили их, развели костёр, зажарили и пообедали, а остатки жареной утятины сложили в мешки для продовольствия — для ужина.
Им ещё долго предстояла путешествовать вдоль реки и это было хорошо: река не только напоит, но и прокормит, всё живое всегда устремляется к воде.
На берегу реки и устроили очередной привал, когда начало смеркаться.
— Мы ушли вглубь степи и здесь могут водиться хищные звери, — заметил Ленг. — Нам следует спать по очереди.
Хар согласился с братом.
Ленг вызвался дежурить первым, потому что, несмотря на утомление от путешествия, длившегося весь долгий день, спать почему-то не очень хотелось. Хар же уснул быстро, едва растянулся на земле, положив ладонь под голову и завернувшись в одеяло.
Ленг прочёл молитву и сел у костра. Молитва оградит его от ненавистной встречи со Свири — отцом, к которому Ленг совершенно не питал никаких сыновних чувств.
По другую сторону костра вновь из воздуха начал выкраиваться женский силуэт. Ленг понял: к нему вновь явилась мать. Он так и не рассказал брату о том, что раньше уже виделся с ней и слушал её голос. Всё подбирал момент в суетном дне — и не нашёл его. Охота, напряжение, чтобы не сбиться с дороги, внутренние опасения, не бросятся ли за ними в погоню сигвяне, если они уже пробудились и обнаружили амбразуру в одной из гробниц и догадались, чьих это рук дело. Но Ленг пообещал себе, что непременно поведает брату о встрече с матерью и о разговоре с ней. У него не может быть секретов от Хара.
