— Лир! — сдавленным голосом проговорила она. — Теперь мне ясно, почему я не могла никого полюбить. Ведь я хотела — и не могла. Ты выразил желание остаться навсегда в моём сердце — и оно твоё навеки. Я забыла о тебе в новом воплощении, но ты всё равно никуда не делся из него. Но что же мне делать теперь, если ты потерян навсегда?

Над ней нависло лицо Самарга, его тёмная бородка с проседью, умные пронзительные глаза.

— И ты ведь вспомнила, кто этому виной, верно?

— Демон Свири! — с болью произнесла она.

— И ты ведь не собираешься его прощать?

— Даже если бы и захотела — не смогла бы. Я утратила вкус жизни, я перестала ценить свою красоту так, как нужно. Я могла только пользоваться ею, но не ценить. Моя жизнь то летела галопом, то ползла змеёй — и в том, и в другом мало радости и нет смысла.

— Но если есть стремление отомстить, смысл появляется, я прав?

— Если бы у меня были силы и возможности мстить!

— У тебя самой нет ни сил, ни возможности, но ты способна дать жизнь тому, кто сможет вышвырнуть демона Свири из мира Великой Тыквы в Хаос, куда он выжил Лира. Ведь теперь ты помнишь о себе всё. Ты произошла от сильного и могучего демона и способности твои в человеческом воплощении хоть и скрыты, но они никуда не делись.

— И как я могу их применить?

— Родить ребёнка от бога Става.

Решма содрогнулась на лежанке и зажмурила глаза.

— Родить от бога? Как рожали лучшие из женщин в прошлые века? Мне, демону, родить от светлого бога?

— Ты демон лишь наполовину, если же к твоему потомку примешается божественное, то оно победит. Так сказал нашим пророкам сам Став. Да, божественное победит! И твой ребёнок сможет одолеть то зло, что сотворили Лир и ты.

— Лир и я! Как же в новом воплощении я забыла, что ненавистный мне культ богов стихий был установлен мной и тем, кого я любила!

— Да, это сотворили именно вы. И вскоре ты снова увидишь кое-что: последствия того, что вы совершили. Но не сегодня. Сейчас ты обязана отдохнуть. Постарайся более ни о чём не думать и посвятить побольше времени сну.

Решма послушно отправилась в свою келью и улеглась на кровать, но отдохнуть и ни о чём не думать не получалось никак. Она села на кровати, прислонившись спиной к холодной стене и слёзы лились и лились из её глаз непрерывным потоком.

— Если бы ты не покинул меня, мой любимый, — говорила она сама с собой, — если бы ты не послушал демона Свири, то, как он убеждал тебя, что я могу тебя разлюбить и забыть ещё в том, предыдущем воплощении, что было бы тогда?.. Если бы мой демон-отец не возжелал меня, как женщину, если бы не сделал эту подлость, не лишил меня тебя, как бы всё сложилось? Сбылось бы всё так, как мы мечтали?.. О, Лир, ведь мы с тобой грезили о том, как будем воплощаться и воплощаться в человеческих ипостасях, наделённые совершенной красотой и наши родители, в благодарность за то, что мы добыли для них божественный статус, в каждом воплощении одарят нас высоким рождением, богатством, властью и не будет никого, кто был бы счастливее нас… А точнее, никто бы не был счастлив, кроме нас. Ведь демоны не знают меры, не имеют удержу. Дав нам с тобой власть, они требовали и требовали бы бОльшего. И мы бы не посмели отказать. Страшный культ богов стихий, а точнее, демонов, становился бы всё ужаснее из века в век. Всё превратилось бы в сплошной кошмар. Да, жизнь в бренном мире всегда была несовершенна, но в ней были какие-то просветы. Даже последний раб на плантации, отработав под палящими лучами солнца от утра до ночи, находит удовольствие в воде, еде, в совокуплении, говорят, у рабов даже есть праздники и развлечения, они тоже умеют смеяться и петь песни. А демоны, получив неограниченный доступ к этому миру, постарались бы, чтобы в нём разучились смеяться и даже слабая улыбка стала бы грехом, который бы наказывался. Были бы глубоко несчастны все, кроме нас двоих, Лир. Мы торжествовали и наслаждались бы в самом центре ада, упиваясь своей любовью на холмах из человеческих костей, в тумане миазмов чужой боли и страданий, мы стонали бы от счастья и сладострастия в унисон стонам невыносимых мучений других… Но что нам было бы до чужого горя, боли, ужаса? Да, Лир… Только ведь никакие страдания не бывают вечными. Однажды этот мир устал бы от боли и мук и всё живое умерло бы в нём. Кроме нас двоих, оставшихся в тёмной холодной пустоте, один на один со своей виной… Ты знал это, Лир? Ты не пожелал этого и ушёл навсегда?

Она ещё долго и много говорила для собственного ума и слуха. И не заметила, как уснула — сидя, прислонившись спиной к стене.

Она много думала все эти дни, что ей были отведены для отдыха. Всё отчётливее пробуждались в памяти, заблокированной очередной смертью и рождением, эпизоды любви её и Лира. И сердце окутывала нестерпимая тоска. Хотелось действовать, делать хоть что-нибудь, лишь бы не томиться от воспоминаний и мыслей о потерянном, как казалось, навсегда.

Наконец, Самарг объявил ей, что наступила пора провести с ней второй сеанс в храме бога Става, она даже обрадовалась этому. Может быть, она узнает, как может отомстить ненавистному демону Свири, разлучившему её с тем, кого она любила.

Едва она погрузилась в транс, как перед её мысленным взором расстелилось огромное чёрное бесформенное облако, напоминавшее густой сбитый дым. И Решме показалось, что оно почти физически давит на неё, наваливаясь нестерпимой тяжестью. ” — Это страх, ” — догадалась она. Сердце её заныло.

Между тем, края облака начали вытягиваться наподобие паучьих лап и вскоре оно обрело очертание двух пауков, когда один пожирает другого. И в нём появилось немереное количество кроваво-красных глаз и Решме показалось, что они пристально смотрят на неё. Она в ужасе закричала и вышла из транса.

Глаза Решмы были выпучены, лицо покрывал обильный холодный пот, она дрожала, зубы стучали друг о друга.

Самарг находился неподалёку.

— Это Чудовище, — ровным голосом произнёс он. — И оно существует на самом деле.

Решма перевела на него дикий взгляд.

— Где? — зубы её лязгнули и она затряслась ещё сильнее.

— Непосредственно над нашим материком, ведь именно у нас произошло обожествление демонов.

— Оно вверху?

— Вверху, внизу, в подземном мире, под нашими ногами, оно бродит между нами в невидимом мире и растёт, питаясь молитвами к демонам, звучанием гимнов к ним, а главное — энергией страданий детей, принесённых в жертву на алтарях. Оно — это собранная воедино сила всех обожествлённых демонов. И оно настолько сильно, что военные и Кульки напрасно тешат себя надеждой, что если они разрушат храмы демонов, то уничтожат их культ. Нет. На месте разобранных храмов будут выстроены другие, ещё более огромные и роскошные и служить в них будут не лахи, а все существующие народы. Да и человеческие жертвоприношения совершаются не только в канун нового года — кровь польётся рекой и священные крысы разжиреют и размножатся немыслимо. Демоны смакуют убийства и страдания, они хотят их.

— Если Чудовище настолько сильно, почему допускает, чтобы хотя бы часть храмов демонов стихий была разрушена?

— Чтобы после наказать разрушителей с особой жестокостью. Но даже демоны не знают о существовании Чудовища, защищающего их, и весьма волнуются, думая, что их власти пришёл конец из-за вторжения чужеземцев. О Чудовище известно лишь богам. И насколько оно опасно. Кулькийцы считают себя правыми, насаждая свой образ жизни насилием. И не подозревают, что энергия Чудовища роняет семена в астралах их душ. Когда семена прорастут, храмы будут восстановлены и жрецами демонов станут люди из всех народов, а не только лахи.

— И радости Свири не будет конца, — задумчиво произнесла Решма.

— Но этого возможно избежать. Ребёнок, рождённый тобой от бога Става сумеет одолеть Чудовище.

— И ты ведёшь со мной эти разговоры, надеясь склонить меня к близости с божеством и уговорить родить ребёнка от него? Не трать время: я согласна на всё, чтобы отомстить Свири.

— В таком случае, ты сегодня же должна переселиться в пещеры, что находятся за священной рощей. Там ты будешь недоступна для Свири, если, конечно, согласишься быть ограждённой от огня. До сих пор энергия Става скрывала от Свири и тебя, и наши разговоры, но дальше так не может продолжаться. Ты согласна перебраться в пещеры?