— Вот, значит, какова эта любительница быстрой езды! — насмешливо и холодно произнесла Изи. — А я, признаться, не разглядела тебя. Скажи-ка мне, душечка, что это ты вообразила себе, что ты можешь безнаказанно топтать лошадью людей, пришедших в лес за лечебными травами?!

Решма собралась с духом, решив быть предельно почтительной с опасной особой, которая вполне могла даже безнаказанно умертвить её на своей территории. Прожив год с князем, Решма научилась кое-каким светским оборотам в общении с так называемой элитой, пусть даже мелкоземельной. Самым уважительным обращением во всём Гобо считалось назвать «живущий из достойных» и девушка так и произнесла:

— О, живущая из достойных, если бы я знала, что ты княгиня большой земли, я бы придержала лошадь. Но как мне было знать, если ты находилась в лесу, без свиты и в простых одеждах? Я поневоле была введена в заблуждение и сожалею об этом.

Изи сощурила глаза и они сделались ещё более насмешливыми.

— Да, действительно, тут можно ошибиться. Я на самом деле не облачаюсь в шелка, когда иду в лес, чтобы собрать лекарственные травы, чтобы поддерживать с их помощью здоровье моего дома. Но неужели тебя не учили уважению к старшим, что следует уступать дорогу тем, кто значительно превосходит тебя по возрасту?

— Но неужели княгиня должна уступать дорогу крестьянке только потому, что та старше?

— Это ты-то княгиня? — воскликнула Изи. — Я наслышана, откуда взял тебя твой муж, купив тебя у твоего брата. Ты такая же простая, как любая из моих крестьян, только что родилась в большом городе! Полноценная княгиня это та, что родилась в княжеской семье и стала женой князя, так о тебе ли это? И откуда в тебе столько спеси-то взялось, всего за год в доме князя-мужа? Но придётся с тебя эту спесь сбить. Будешь работать у меня на кухне, пока не присмиреешь немного!

У Решмы перехватило дыхание. Что? Опять на кухню, опять на чёрные работы, которыми она сполна насытилась, когда ремонтировала комнаты в пансионе? Но тогда она спасала свой дом от разорения и конфискации, она была полна азарта, придававшего ей сил, ей даже нравилось трудиться, это была как игра — бороться и победить. Она победила и получила награду — вышла замуж за князя и в его доме за год праздной жизни отвыкла от всякой работы. И теперь её снова заставят трудиться, как рабыню?!

— Не надо меня так наказывать! — робко пробормотала она. — Умоляю, отпусти меня назад, в дом моего мужа!

— Забудь о своём муже, он выдал тебя — и больше на тебя прав не имеет. Я сказала, что будешь работать на кухне — значит, будет так.

Княгиня кликнула свою служанку Фирку, женщину пятидесяти лет, полнотелую, но крепко сбитую и приказала отвести Решму на кухню, задав ей работу.

Решма ощущала себя то ли тенью, то ли сомнамбулой, когда её отвели сначала на кухню, дали ей в руки несколько сложенных одну в другую кастрюль и повели на задний двор, где был рассыпан песок и этим песком ей было велено эти кастрюли чистить.

Решма перечистила все кастрюли, затем её покормили на кухне, усадив за один стол со слугами, а после отправили перемывать гору посуды. ” — Наверно, Ланке было так же тяжело, когда я заставила её отрабатывать долг, ” — пришло в голову Решме.

Потянулись дни тяжёлой и грязной работы и Решма тосковала, вспоминая былую жизнь, которая была у неё совсем недавно в доме Михама. К ней на кухню как-то зашёл Патрик и начал убеждать её, чтобы она признала свою вину, тогда его матушка смилостивится и освободит её от тяжёлых работ и переселит из кухни в комнату и поручит, может быть, какое-нибудь рукоделие. Эти слова не обнадёжили Решму, а разозлили. Да разве она рабыня, что должна унижаться перед хозяйкой, чтобы добыть себе работу полегче, жилище поудобнее и кусок послаще?!

— Я не умею заниматься рукоделием! — резко ответила она.

— Как же? — удивился Патрик. — Все женщины это умеют и всем им это нравится.

— А я не умею. Мне приходилось выживать до замужества, а не вязать или вышивать на шёлке. Я работала, как мужчина!

— Ну, если раньше у тебя была такая трудная жизнь, то зачем тебе мучиться сейчас? Просто покайся, признай свою ошибку, свою вину…

— Да почему я должна признавать свою вину, если я не считаю себя виноватой?! — возмутилась Решма и упрямая складка пролегла между её бровей. — Если бы я увидела тогда, на дороге женщину, одетую в княжеские одежды и заметила, что она старше меня по возрасту, я бы из уважения уступила ей дорогу. Но почему я должна была делать это для той, которую я приняла за крестьянку? Что, крестьяне стали равны князьям?

Патрик так и не смог ни в чём переубедить её. А у Решмы начал созревать план побега. Княжество Дарака недалеко от Явы. Ей стоит только как-нибудь добраться до города, сесть в поезд и умчаться в родной Свободный. Да, она снова начнёт управлять своим пансионом. Ну, не вышло из неё княжеской жены, что ж теперь поделать?

Она начала потихоньку прикидывать, в какой стороне находится Ява и сумеет ли она дойти до неё пешком. Она попыталась осторожно выспрашивать об этом у слуг и у Патрика.

Но бежать ей так и не пришлось, потому что неожиданно Изи вызвала её в свою комнату и объявила ей:

— Я вернула твоему мужу выкуп, который ему пришлось заплатить за тебя твоему брату, а он в обмен дал мне документ о том, что разведён с тобой. Ты больше не жена князя Михама.

— Я и так, кажется, уже была ему не жена. Вы же забрали меня у него.

— Ты сожалеешь об этом?

— Ну, так скажем, в его доме мне жилось гораздо легче, чем в этом, — Решма набралась смелости сказать об этом вслух Изи, которую по-прежнему боялась.

— Значит, ты не скучаешь о муже, а только о богатой и лёгкой жизни, которой ты лишилась?

— Думаю, каждая бы об этом скучала.

— Разумеется! — надменно промолвила княгиня. — Но у тебя есть возможность всё вернуть. Я дам тебе выбор. Если пожелаешь, я могу отпустить тебя домой на родину, в твой пансион, где ты снова будешь драить полы, штукатурить и белить стены, подавать обеды пансионерам. Или же ты можешь остаться княгиней, став женой моего младшего сына Патрика.

Решма удивлённо смотрела во все глаза на Изи, не веря своим ушам. Княгиня, ещё недавно наказывавшая её, теперь предлагала ей стать своей невесткой? Изи поняла её немой вопрос.

— Каждая женщина стремится сделать свой род лучше, крепче, красивее, — продолжала она. — Увы, мои сыновья обделены красотой. Вероятно, это потому, что в нашем роду было принято вступать в брак с двоюродными сёстрами и братьями, у нас всегда главенствовал предрассудок, что князья должны сходиться только с князьями. Но я-то вижу, что без свежей крови наш род может просто ослабнуть и сойти на нет. Ты подходишь нам. От тебя у моего сына могут родиться красивые сильные дети! То, что от Михама у тебя не было детей, без сомнения, вина самого Михама. Ему не родили две жены, да он и раньше, как я слышала, не брезговал близостью со многими крестьянками — хоть бы одна от него понесла! Бесплодное семя! Но с моим сыном у тебя будет всё иначе. Патрик полюбил тебя — пусть он будет с тобой счастлив.

” — А почему бы и нет? — подумала Решма. — Каждой женщине нужен муж и дети. Почему бы и не Патрик, если не Михам?»

— Я согласна, — ответила она.

В тот же день Решму переселили из кухни в комнату рядом со спальной Изи и Патрик навестил её. Он начал говорить ей о том, что полюбил её с первого взгляда, потому что был восхищён её красотой, что просил свою матушку устроить его брак с Решмой, что ждёт не дождётся свадьбы. И в довершении всего без всякого дозволения обхватил Решму обоими руками, прижал к себе и принялся целовать в губы. Выходка эта была грубоватой и бесцеремонной, но Решме она даже понравилась так, что у неё начал появляться интерес к Патрику, как к мужчине.

Изи начала одаривать Решму новыми нарядами — жена его сына не должна носить простых платьев, ей теперь подобало наряжаться в шёлк и другие дорогостоящие ткани. Решме было пошито свадебное платье.