Не посещая храмы «богов» стихий, Решма рисковала не только осложнить взаимоотношения с окружающими, но ещё и навлечь на себя другие неприятности. Например, к ней могли бы повадиться лахи с вопросами, почему она игнорирует храмы их «богов» и ничего не жертвует на них. Это было бы само по себе мерзко: слишком часто видеть ненавистные ей лица лахи, разговаривать с ними, что-то объяснять, отчитываться. Если лахи просто попытаться грубо осадить или вовсе с ними не разговаривать, лахи могли донести на неё в специальную полицию по делам религии, расследующую всё, что связано с нарушением почитания культа какого бы то ни было божества. На всё материке Гобо чтили богов и всякое непочтение к ним каралось наравне с другими преступлениями: воровством, изнасилованием, убийством. Можно было понести наказание от штрафа до смертной казни.

Решме не хотелось, чтобы её тягали на допросы к следователю по делам религии и она старалась не демонстрировать свою неприязнь к храмам стихий. Зачастую она делала перед соседями вид, что идёт в какой-нибудь храм стихий, но никогда до храма не доходила, вместо этого проблуждав по городу час-другой. Это усыпляло бдительность соседей, чтобы они не донесли на неё в полицию. Но она понимала, что не сможет вечно обманывать окружающих, однажды она будет разоблачена и со страхом ждала этого.

А теперь выпал шанс сбежать куда-нибудь из города перед новогодними праздниками — могла ли она упустить такую возможность?

Она собиралась недолго: просто побросала в дорожную сумку кое-что из своих вещей, собрала в корзинку баклагу воды и еды в дорогу и вместе с братом Дамфетом отправилась к перрону, чтобы подождать поезд.

В дороге ею овладело весёлое настроение, во время путешествия она много ела, шутила, знакомилась с попутчиками, весело болтала. Вагон располагал для общения: в нём не было никаких перегородок, он был заполнен лавками, стоявшими вдоль стен и поперёк салона. В нём было душно и ужасно трясло, но Решму не смущал этот дискомфорт — настолько радовала её новизна, а главное, возможность избежать похода в храмы стихий.

Когда она и её брат прибыли в Яву, им пришлось добраться до ближайшего прокатного пункта и нанять телегу, чтобы добраться до деревни Михама. Решма принялась в уме подсчитывать траты: плата за проезд в поезде и наём телеги. Но, с другой стороны, ей сулили так дёшево продать много мясных продуктов, что всё это могло окупиться с лихвой. В деревне она наймёт телегу и вернётся домой уже на телеге, а не на поезде, с бочками и ящиками, наполненными мясными продуктами. Все траты на транспорт окупятся и будет барыш.

Телега подвезла Решму и её брата как раз к дому Вурта. В голове Решмы были лишь подсчёты прибыли и естественных трат и она была готова к деловому разговору с тем, кто собирался продать ей дешёвое мясо.

И она совсем не ожидала, что в доме Вурта её встретит сам князь деревни, в которую она прибыла.

Это был мужчина тридцати лет, среднего роста, немного полноватый и с лёгкими залысинами на висках, но всё же не лишённый привлекательности хотя бы за счёт добротных одежд из шёлка и парчи.

Увидав Решму даже в её простом платьице из хлопка, он поразился её красотой: большими синими глазами, опушёнными длинными густыми ресницами, тёмными, очень тёмными для блондинки бровями вразлёт, смуглой, но нежной кожей, ярким румянцем на щеках и толстыми косами, лежащими на плечах. Вурт успел ему рассказать о ней заранее, предупредив, что вскоре в деревне может появиться девушка писаной красоты, с отменным здоровьем и дочь женщины, родившей двадцать детей и предложил своему хозяину взглянуть на неё, вдруг она подойдёт ему в качестве третьей жены. Князёк согласился — и не пожалел.

Но Решма должна была пройти и другое испытание. Вурт предложил ей погостить у него пару дней и сходить в баню, чтобы помыться с дороги. Девушка не отказалась и её отвели в дощатый домик, где находился бак с горячей водой, скамеечка, черпак и мыло. С ней была отправлена служанка Вурта, которая была обязана помочь Решме помыться, а заодно и осмотреть её нагое тело, нет ли на нём изъянов.

Тело Решмы оказалось без изъяна, правда, немного мускулисты оказались ноги и руки, но это был невелик порок.

Князёк Михам был рад взять её себе третьей женой, оставалось дело за малым: убедить девушку выйти замуж за князька, о чём и повёл с ней речь ей брат Дамфет.

Поначалу Решма с болью подумала, что если она выйдет замуж за князя, ей придётся покинуть Свободный, а там у неё столько друзей и она будет вынуждена бросить пансион, и это после того, как она вложила в него столько сил, работая на износ, изнуряя мозг заботой и ответственностью! Ей было жалко пансион, он был её детищем, с ним были связаны её мечты о грядущем, она видела его расширенным, обновлённым, престижным — и от этой мечты она должна отказаться теперь?

Но затем голос разума взял верх над эмоциями и сентиментальностью. Да, она очень много трудилась, чтобы спасти свой пансион и поправить свои дела, но ведь это не значит, что она обязана вкалывать в этом пансионе всю жизнь, чтобы тяжёлый труд и заботы сожрали сначала её юность, потом молодость и сделали преждевременной старухой. Ей надоело за всё отвечать, суетиться с раннего утра до поздней ночи, беспокоиться о достатке, а главное, спать в одной комнате с парализованной матерью. Правда, в последнее время уход за Квиной она почти полностью переложила на плечи Ланки, но всё-таки каков это: постоянно видеть несчастную обездвиженную женщину и быть подавленной флюидами её страданий и бессилия?

Решме вдруг до невыносимого захотелось хоть каких-то перемен. В самом деле, почему бы ей не выйти замуж за этого князька и не зажить ли барской праздной жизнью без забот и хлопот? Разве она не заслужила? Пусть теперь забота о пансионе и больной матери ложится на плечи братьев, хватит им бродяжничать, в конце концов, они тоже обязаны заботиться о своём родном доме и той, кто их родила.

И она дала своё согласие на брак.

Было решено, что до свадьбы Решма поживёт во флигеле Михама, вместе с его служанками.

И где-то всего за день до своей свадьбы Решма увидала страшный сон. В сновидении она лежала на жаровне-алтаре в храме Свири и её окутывал огонь. Но боли она не чувствовала, огонь как бы ласкал и грел её тело, оно не сгорало, но девушка, тем не менее, испытывала сильнейший ужас.

Когда она пробудилась, ей стало холодно, она задрожала всем телом, заплакала и прорыдала почти весь день, то и дело вспоминая увиденный сон.

А затем миновало время — и этот кошмар начал забываться.

Решма стала мужней женой. Она не любила своего мужа и не ненавидела, она просто воспринимала его как существо, которое рано или поздно должно было войти в её жизнь, потому что каждая женщина была обязана создать семью.

Две старшие жены Михама не ревновали друг к другу своего общего мужа и не соперничали за него; наоборот, они были лучшими подругами и по целым дням проводили дни вместе, от скуки пустословя и объедаясь, благо еды в доме Михама было много.

Не ревновала к ним мужа и Решма. Но скучать, подобно его двум старшим жёнам она не собиралась.

На второй день после свадьбы Решма, не спрашивая у супруга разрешения, обошла всю его усадьбу, заглянула во все сараи и амбары, перепробовала все созревшие фрукты в его саду и, наконец, забрела на конюшню, где её живой интерес вызвали лошади. Она тут же приказала одному из конюхов помочь ей сесть на лошадь.

С тех пор она заходила на конюшню каждый день и обучалась ездить верхом. Михам этого не одобрял:

— Если ты упадёшь с лошади и сломаешь ногу, что же, у меня будет жена хромоножка? Я хвастался своим друзьям, что женился на красавице, а должен показывать им калеку, если они приедут ко мне в гости? Между прочим, я за тебя кучу денег отдал твоему братцу, так это вовсе не для того, чтобы у меня жена была хромая! — ворчал он.

Но Решма и не думала подчиняться. Замужество, подобно лакмусовой бумаге, вдруг помогло проявиться в ней строптивому нраву, о котором не подозревала даже она сама.