Джанка подняла удивлённые глаза. Она не поверила своим ушам: она пойдёт в село без сопровождения?

 — Почему? — выдавила она из себя.  — Ты выполнишь моё поручение. Ты сойдёшь с холма, но отправишься не к озеру, а пойдёшь по равнинной дороге у подножья холма, всё прямо и прямо. Остановишься возле небольшой избы. Она отличается от других изб тем, что на её крыльце на перилах развешано много ярких красочных бус, там стоят горшки, как бы сваленные в кучу и рядом с ними — деревянные изделия. Это лавка в нашем селе, принадлежащая Ануру, в ней можно купить то, чего не выращивают в садах и огородах — соль, сахар, посуду, привезённую из города, бижутерию. Ты зайдёшь в эту лавку и купишь одну меру сахару и одну меру соли. Джанка помотала головой:  — Нет. Я боюсь. Полок нахмурил брови:  — Что? Ты снова не подчиняешься мне? Ты до сих пор не усвоила урок, что слово «нет» под запретом? Демонёнок затрясся всем телом, покосившись на метлу в углу, из которой обычно Полок выдёргивал прутья, чтобы сечь её.  — Я пойду, хозяин, — робко пробормотала она.  — Но ты уже сказала «нет». Запретное слово было произнесено и этим ты нарушила мою волю и должна быть наказана. Он заставил Джанку выломать из метлы прут и подать ему, после чего три раза ударил её этим прутом по пальцам, приговаривая: «Слушайся меня! Слушайся меня! Слушайся меня!» Джанка тряслась от боли, глотая слёзы и облегчённо вздохнула, что получила всего три удара, не то, что раньше, когда её пальцы распухали так, что ими было трудно пошевелить. Ей были вручены деньги — монеты из латуни с изображением селезня, священного животного краёв, где проживала Джанка и холщёвая торба. Когда Джамн вывел её за частокол и пустил вперёд по тропинке, протоптанной прихожанами в храм богини Акимины, её прошиб озноб и холодный пот от волнения. Она не могла знать того, что Джамну было приказано потихоньку следовать за ней, чтобы подстраховать. Она медленно шла по склону холма, как приговорённая к казни, терзаясь дурными предчувствиями, какие могут быть только у взрослого человека, но не у пятилетнего ребёнка, видящего мир в розовом цвете. Когда она спустилась на равнину, всё стало ещё хуже. Шедшие навстречу люди, разглядев её, с криками ужаса шарахались в стороны, если они что-то несли в руках, то роняли это. Женщина у колодца, увидав проходившую мимо Джанку, утопила ведро и потеряла сознание, по счастью, свалившись не в колодец, а рядом с ним. У крыльца лавки толпился народ, но стоило Джанке приблизиться ко ступеням, всех как ветром снесло. Джанка сама с большим трудом вскарабкалась на эти ступени, цепляясь за перила и шагнула через порог в избу, дверь которой не закрывалась с раннего утра до позднего вечера. И поразилась, сколько внутри этой избы оказалось вещей, стоявших на полках и под ними: расписных тарелок, кувшинов, корзин, наполненных чем-то цветным, мешков, ящиков, ковриков… Но долго рассматривать это ей не пришлось. Лавочник Анур, толстый коротконогий мужчина средних лет, самолично стоявший за прилавком, увидав демонёнка, взвыл неестественно высоким голосом и волосы вокруг его плеши на темени встали дыбом. Ему вторили покупатели: две женщины с баулами и щуплый мужичонка в такой изодранной рубашке, что она лежала на его костлявый плечах, как сетка. Он-то и схватил с прилавка тяжёлую каменную ароматическую лампу и со всей силы запустил ею в голову Джанке, попав прямо в середину лба…

У обычного пятилетнего ребёнка от удара по лбу таким тяжёлым предметом случился бы перелом черепа, но у Джанки только оказалась рассечена кожа и на лицо ей хлынула струя алой крови. Она заревела от боли, зажала рану обоими ладонями и осела на пол.

Джамн, как ветер, ворвался в лавку и увидав Джанку, скорчившуюся на полу и закрывавшую ладонями лицо и сочащуюся между её птичьими пальцами кровь, закричал:  — Что, что вы с ней сделали?!  — Я только защищался! — крикнул мужчина в худой рубашке, бледнея, как воск.  — Вы ей разбили голову! Вы разбили голову дочери демона Свири! — бешено проорал Джамн. — Да как вы посмели! Он поднял на руки ревущую в голос Джанку.  — Да откуда она здесь взялась? — простонал Анур, прячась за спины воющих и плачущих от перепуга двух женщин.  — Она только хотела купить соли и сахара для нашего хозяина! — Джамн был вне себя от ярости. — Вы думаете, она бы вам не заплатила?  — Не в этом дело, но мы думали, что ребёнок Свири исчез совсем, ведь мы ничего не слышали о нём столько лет!..  — Исчез совсем?! А разве вы не знали, что жрец Полок приютил её?  — Но мы предполагали, что он избавился от этого исчадия…  — Каким образом? — насупился Джамн. — Сжёг её на своём дворе? Или утопил в нужнике? Нет, с ребёнком демона Свири так поступать негоже и вам придётся смириться с тем, что он есть и будет появляться между вами! Круто развернувшись, он зашагал прочь, унося Джанку из лавки Анура. В доме Полока Джанке были сделаны примочки и голова её была перевязана.  — Вот ты и получила очередной урок, до какой степени тебя ненавидят все, все, все в этом мире и ты нужна только мне, — Полок присел возле её кровати и взял её за руку. И тут же оказался поражён: кожа демонёнка, ещё недавно мягкая, как у полноценного ребёнка, оказалась жёсткой, как доска.  — Ого! — пробормотал он. — Да у тебя очередные перемены, моя маленькая нечистая демоница!  — Где моя Анна? — проговорила Джанка, шаря глазами по избе. Полок кивнул Джамну и тот подал ей куклу. Джанка прижала куклу к себе:  — Теперь я не расстанусь с тобой никогда! Я знаю, что без тебя мне будет плохо, ведь ты — на самом деле я, а я — это не я, — дёсны её обнажились ещё сильнее — она улыбалась. После этого случая кожа Джанки так и осталась жёсткой и шершавой, как наждак, местами она начинала бугриться. Кроме того, у неё всего за несколько дней настолько вытянулся хвост, что уже волочился за ней по земле, когда она ходила и на его конце появились шипы. А к концу лета она и сама вытянулась так, как будто она была ребёнком не пяти, а десяти лет. Между тем, в селе говорили только о ней — ребёнке демона Свири, который, оказывается, жив-здоров и собирается обитать среди людей. Новости эти пугали, но что можно было тут поделать? Изгнать демонёнка и навлечь на себя месть демона огня?

====== Глава 4. Ненависть Малентины ======

Тяжелее всех весть о возвращении демонёнка в село приняла Малентина. Родив ребёнка от демона огня, она несколько лет не имела больше детей и только в последний год судьба улыбнулась ей и она родила другую дочь уже от своего мужа — нормального полноценного человеческого ребёнка. Но Малентина была не из тех людей, что умели радоваться тому счастью, что имели. Её беспокойная натура никак не отпускала тяжёлую обиду прошлого, а именно то, что её изнасиловал демон. Если бы над ней надругался обычный мужчина, даже нанеся ей тяжёлые физические травмы, она могла бы это как-то перенести и жить дальше, но её терзало негодование, что это был некто нечистый, инородный, не только вошедший в неё, но и оставивший в её утробе свой мерзкий след. Эти мысли сводили её с ума, она пылала от жажды мщения, но она не могла воздать за оскорбление тому, кто был гораздо сильнее её, а заплатить за её боль и обиду кому-то требовалось. Так почему бы не ребёнок нечистого? Кто ещё, если не маленький полудемон-получеловек?

Малентину трясло от волнения. Её пришла в голову жестокая мысль: сжечь. Сделать с демонёнком то, что она собиралась сделать пять лет назад. Но для осуществления этого плана ей было необходимо для начала увидеть незадачливый отверженный плод своего чрева. Она ждала, напряжённо ждала, когда демонёнок снова появится в селе. Зачастую, оставив в колыбели ребёнка, которому от роду не было и месяца, она отправлялась бродить по окрестностям, дико озираясь кругом. Она запустила дом, не убиралась, не стирала пелёнки, не готовила пищи для себя и мужа. И сделалась чрезвычайно нервной: если её муж Атеп начинал обижено бубнить, упрекая жену, что она не кормит его и дом провонялся какашками, она поднимала страшнейший скандал, едва не бросаясь на супруга с кулаками. Она упрекала его, что он не отомстил за поруганную честь жены, что он трус и недостоин жить на свете, что она отомстит сама, только пусть он не путается у неё под ногами. Атеп, больше всего на свете ценивший тишину и спокойствие, затыкал уши и рот, давая понять, что не хочет дальше продолжать ссору. Ему приходилось самому перестирывать пелёнки дочери и варить в горшках, что попроще — кашу и или картофель с мясом. А Малентина становилась всё одержимее с каждым днём. С утра до вечера она бродила по селу во все его концы, надеясь увидеть дочь Свири. Несколько раз она наведывалась домой, чтобы покормить грудью своего младшего ребёнка, а потом забросила и это и Атепу пришлось взять на себя и кормление дочери козьим молоком из рожка. С Малентиной было бесполезно вести какие-либо благоразумные разговоры. С ней пыталась беседовать вся её родня, проживавшая с ней в одном селе и родня мужа, но она словно не слышала, только смотрела впереди себя пустыми неподвижными глазами, редко мигая и этим только отпугивала собеседников. Наконец, она достигла своей цели. Она увидала Джанку. Когда рана на голове Джанки зажила, Полок вновь без всякой пощады отправил её в село, якобы, одну, заставив Джамна следовать за ней поодаль так, чтобы она не заметила его. На этот раз он приказал ей пройтись по сельской улице до дальнего родника и принести в маленьком кувшине ключевой воды, хотя у него во дворе был колодец. Джанка двигалась мимо изб и садов и плечи её нервно вздрагивали. Всё было как в прошлый раз: люди, идущие ей навстречу, испуганно шарахались, молча или вскрикивая. Джанке было очень страшно, что в неё снова кинут камнем и слёзы начали литься у неё из глаз. Ей хотелось только поскорее выполнить желание своего хозяина и снова спрятаться в его избе, если, конечно, он ей это позволит. Ещё у неё было желание быть немедленно поглощенной землёй, чтобы мучения, в которые превратилась вся её жизнь, наконец, закончились раз и навсегда. Внезапно в глаза ей бросилась фигура женщины, которая выросла на обочине дороги. Рослая женщина в серой холщовой длинной рубашке, в такого же цвета понёве, с красным покрывалом на волосах. И женщина не кричала от страха и не ринулась убегать. Она просто стояла и пристально смотрела на Джанку. Джанка также остановилась и принялась разглядывать её.  — Ну, здравствуй, — утробным голосом проговорила женщина.  — А ты разве не боишься меня? — выдавила маленькая демоница. Женщина презрительно скривила рот.  — Я больше ничего не боюсь.  — Почему? Вместо ответа женщина спросила:  — Ты хочешь зайти в мой дом? Джанке хотелось. Ведь хозяин, кажется, не запрещал ей входить в чужие дома. А воды из родника она ему принесёт — потом. когда ещё ей представится такой случай — зайти в чей-то дом по приглашению? Она и не подозревала, что незнакомая женщина, позвавшая её в гости, когда-то дала ей жизнь и теперь собиралась отнять её. Малентина поднялась на крыльцо своей избы и открыла дверь, распахивая её перед своей дочерью и своим злейшим врагом. Сейчас она убьёт демоницу. Атеп отправился в лес с другими лесорубами, младшую дочь взяла к себе на несколько дней золовка Малентины, ей никто не помешает сделать то, что она задумала. Джанка карабкалась на крыльцо, взбираясь на ступени чуть ли не на четвереньках. Конечности её, лишённые когтей, были чрезвычайно неловки. Она вошла в дом своей матери, оглядывая всё, что было в нём. А Малентина присела над очагом и принялась высекать из огнива искры на сухие пучки трав. Затем, когда огонь бы разведён, она принялась кидать в него еловые ветки, сложенные в углу комнаты. Она бросала их так много, что пламя взметнулось огромным костром. Джанка удивилась: в доме её хозяина никогда не разводили летом в очаге такой большой огонь. А незнакомка приблизилась к небольшому сундуку у окна и принялась в нём рыться. Наконец, она, видимо, нашла, что нужно и повернулась к Джанке, оскалив в странной улыбке крупные зубы:  — Хочешь, я поиграю с тобой в одну игру?  — Со мной никто не хочет играть, — ответила Джанка. — Потому что я ужасна.  — А я вот поиграю, — Малентина приблизилась к демонице и присела рядом с ней на корточки. В руках её были два мотка медной проволоки. Содрогаясь от отвращения, она взяла левую руку Джанки, обмотала ей проволокой запястья, затем то же сделала с правым, а после закрутила проволокой обе её руки.  — Это игра? — удивилась Джанка.  — Ещё какая! — щёки Малентины загорелись нездоровым румянцем и она нервно хохотнула. Она ту же обвила проволокой из другого мотка лодыжки демоницы и скрепила их вместе.  — Мне так неудобно стоять, — заметила Джанка.  — Так и не стой! — крикнула Малентина и, схватив демоницу за плечи, толкнула её в пламя костра. В это время в дверь её дома принялся колотить кулаками Джамн. Следя за своей воспитанницей на расстоянии около трёхсот метров от неё, он увидал, как та столкнулась с Малентиной и та повела её в свой дом. Он растерялся и только когда Джанка уже вошла в дом своей матери, предположил, что у Малентины, когда-то пытавшейся сжечь этого ребёнка и теперь на уме может быть что-то подобное. Он помчался к дому Малентины, но быстро бегать он не умел, он был полнотел и не молод и, к тому же, путь ему перегородила собака Атепа. Ему пришлось отбиться от собаки палкой и только после начать отчаянно стучать в дверь дома Малентины. Джанка лежала между языков пламени и ощущала дискомфорт от ещё не превратившихся в золу веток елей. К тому же, проволока противно впивалась в запястья и лодыжки. Что за дурацкая игра, неужели так играют?! Нет, это вовсе не забавно. Если в этом и было что-то приятное, то это ласковое прикосновение живого огня, гладившего её тело. Таких сладких ощущений она не испытывала никогда! Ей даже показалось, что огонь выражает ей свою любовь. Правда, платье её сгорело, вспыхнуло в одну минуту, превратившись в золу. И что она теперь скажет хозяину? Приподняв рогатую голову, она просунула между острых мощных зубов язык и пощупала им пламя. Огонь был сладким и горячим. И она принялась его пить, втягивая пламя в себя. А тем временем Джамн, догадавшись, что Малентина не откроет ему дверь, оббежал вокруг дома и палкой вышиб стекло. Он попытался влезть в окно, но хозяйка не собиралась пускать его, вооружившись сковородкой и отбиваясь ею. Она больно ударила Джамна сковородкой по голове, он едва не потерял сознание, но снова возобновил свои попытки проникнуть в избу, пытаясь отпихнуть Малентину палкой. Мужчина и женщина сражались и никто из них не видел маленькую демоницу, сидевшую на остывающей золе потухшего очага и удивлённо смотревшую на них.  — Неужели это игра? — недоумевала она.