====== Глава 2. Детство Джанки ======
Полок не придал значения словам Малентины, которую считал глупой и взбалмошной бабой. Ребёнок демона, которому он дал имя Джанка, нужен ему и он не отдаст его на сожжение.
Крошечное чудовище, как оказалось, обладало колоссальным аппетитом и жадно пило козье молоко. Но при этом, с течением времени, оно не обретало форму пухлого упитанного младенца, оно было костлявым и кости его росли, становясь неестественно крупными для дитяти. Оно очень много кричало таким жутким голосом, что Полок временно переселился из своего дома в каморку внутри здания храма и вопли маленького отродья демона истязали только уши бедного Джамна. Джамн попытался сделать колыбель из ящика, привязав к нему верёвки и прикрепив их к металлическому крюку, ввинченному в балку под потолком, чтобы укачивать орущего демонёнка. Это дало незначительные результаты, зато в первый же день лежания в такой колыбели закончился не очень хорошо: стоило няньке-слуге вздремнуть, сидя на табуретке, как Джанка, которой не было и трёх месяцев, умудрилась выкарабкаться из колыбели, цепляясь куриными ручками и ножками, на которых к тому времени затвердели когти, за её края и выпасть из неё. Но, как ни странно, монстрик остался невредим абсолютно. После этого случая Джамн удлинил верёвки колыбели, спустив её пониже, на высоту ладони от пола и получилось, что поступил дальновидно, потому что Джанка выпадала из неё постоянно, стоило только слуге отвернуться. Малентина несколько раз пыталась проникнуть в дом и намерения её были очевидны: она хотела забрать то, что породила, и убить. Она и не скрывала этого, она требовала отдать ей ребёнка демона и даже пыталась драться с Джамном, но Джамн был сильнее, к тому же, он призывал на помощь огромного волкодава, караулившего жилище Полока круглосуточно. Малентина пыталась отравить собаку жреца куском мяса с ядом, но собака была отлично выучена и принимала пищу только из рук хозяина или его слуги. Полоку на некоторое время удалось усмирить Малентину, когда он пригрозил, что объявит её на всё селение сумасшедшей и её изгонят прочь. Сам он иногда заходил в своё жилище, чтобы посмотреть изменения, какие происходили в ребёнке демона с течением времени. Джанка начала держать головку и ползать раньше, чем другие, обычные дети, слишком рано у неё начали прорезаться и зубы — треугольные и кривые, как остриё ножа. Две шишки на её голове разбухли и покраснели, очевидно, это доставляло её неприятные ощущения, потому что она заходилась от крика и днём, и ночью. Она крепко встала на ноги и ходила на них, когда ей ещё не исполнилось девяти месяцев, а когти на руках и на ногах затвердели, как у хищной птицы. К году она уже цеплялась ими за бревенчатые стены и карабкалась по ним, как кошка, до самого потолка. Она пыталась красться и по потолку, но не удержалась и упала на пол, но вновь оказалась невредима и ни одна кость у неё не сломалась. И ей было мало той еды, какой обычно кормили детей, которыми чуть больше года — каши и молока, она жадно поедала мясо, разрывая его острыми кинжальными зубками. Но при том, что уже в раннем младенчестве она уже обладала таким опасным природным оружием, как крокодильи зубы и когти, она ни разу не укусила и не оцарапала Джамна. Полок же никогда не пытался притронуться к ней. А где-то к полутора годам на её макушке прорезались рожки — маленькие, мягкие. И начали постепенно твердеть. При том, что ребёнок стремительно развивался физически, ему явно нелегко давалось освоение человеческой речи — мешала тяжёлая челюсть и крупные зубы. Тем не менее, она повторяла многие слова за Джамном, краснея от напряжения. — Оно должно осознать окружающий мир, — решил однажды Полок. Он отдал приказ Джамну: — Выводи её во двор, благо нынче летняя пора, но не за частокол, не за ворота. Ни в коем случае не выпускай её туда. Покажи ей как можно больше всего, что есть в моём дворе: корову, коз, кур, гусей, сараи, яблони, цветы, лопухи, траву. Объясни, какие названия это всё носит. Ему необходимо определённое развитие, это входит в мои планы. И приучи её носить какую-нибудь одежду. И подточи ей кончики когтей, а то ещё вздумает вскарабкаться по частоколу и сбежать. Джамн спилил когти Джанки почти до пальцев. Затем пошил ей из куска холстины сорочку в виде мешка с прорезью для головы и рук, но облачить в это Джанку оказалось делом не из лёгких. Демонёнок привык к постоянной наготе в избе, где всегда было тепло, он считал, что голым ему гораздо комфортнее, чем в странном мешке, который пытался натянуть на него его дядька. Джанк подняла страшнейший визг, принялась вырываться, носиться по всей избе, скрести стены, стремясь взобраться на них. У неё началась настоящая истерика. Полоку это надоело и он подумал, что теперь самая пора начать подчинять демонёнка своей воле. Он стянул с ноги тапок и, поймав Джанку за правый рог, принялся хлестать её тапочкой по тощей спине с выступающим не по-детски хребтом и попе, ягодицы которой были так плоски, что, казалось, их нет вовсе. Джанка орала так, как будто с неё живьём сдирали кожу. — Хозяин, хозяин! — растерянно бормотал Джамн. — Ты же убьёшь её! Но Полок даже не слышал его слов и продолжал наказание, приговаривая: — Слушайся меня! Слушайся меня! Слушайся меня! Всегда! Всегда! Всегда! Наконец, демонёнок обессилел и потерял сознание. Джамн вылил ему на лицо воды из чаши. Джанка разлепила тяжёлые веки и взглянула на склонившееся над ней лицо Полока мутными красно-карими глазами, радужные оболочки которых были так велики, что закрывали почти весь глаз полностью — как у животного. — Не смей больше перечить ни мне, ни Джамну, — произнёс Полок. — Если тебе говорят: «делай так», значит, так и делай. Если не послушаешься — я буду тебя бить. Ты будешь терпеть боль. Ведь тебе не хочется терпеть боль? — Нет, — выдавила Джанка сквозь острия зубов. — Тогда сейчас же встань на ноги, замри и не противься, когда Джамн будет одевать тебя. Джамн помог демонёнку подняться на ноги и натянул на него мешкообразную сорочку. — Теперь ступайте, — приказал Полок. Джамн взял за руку Джанку, из краснокирпичных глаз которой струились слёзы. Однако, когда они вышли на крыльцо, Джанка вмиг перестала плакать, немерено удивившись окружающему её новому миру. До сих пор он был такой маленький, тёмный, тёплый и понятный и все до одного предметы были знакомы в нём. Она подняла голову к небу и удивлённо взглянула на солнечный диск, сиявший в вышине. От внимания её дядьки не ускользнуло то, что его воспитанница смотрела на дневное светило, не мигая, оно явно не слепило её. — Это солнце, — пояснил он. — Что ты скажешь о нём? — Это я, — процедила малышка и на её лице появилось подобие улыбки. У неё были слабо развиты губы — они представляли собой тонкие полоски, которые не могли даже закрыть не то, что огромные зубы, но даже мощные дёсны, и они всегда выступали у неё наружу. Когда она улыбалась, дёсны обнажались полностью. — Ну, уж этого ты не говори! — покачал головой Джамн. — Солнце — это самое красивое, что только есть на свете, оно настолько прекрасно, что всё, на что падают его лучи, тоже становится красивее. А ты? Ты бы только видела себя! Джанка посмотрела на свои руки. — Вот, я вижу себя, — выдавила она. — И что? Слуга махнул рукой и потащил её к коровнику. — Видишь? Вот это корова. У неё рога. Прямо как у тебя. — Какая смешная… Весь день Джамн посвящал свою воспитанницу в изучение обстановки двора. Джанка оказалась способной ученицей и почти сразу запомнила название всех животных, растений и строений. С тех пор она выходила во двор ежедневно и не обязательно под надзором Джамна. Он регулярно подпиливал ей отрастающие когти и был уверен, что без них она не сможет перелезть через частокол.
Чаще всего Джанка играла во дворе с животными, иногда забиралась в коровник или курятник и мазала себя с ног до головы экскрементами и Джамну приходилось отмывать их, купая её в корыте. Полок запретил ей это. Но она не послушалась и жрец снова применил физическое наказание, на этот раз розгами и порол её до тех пор, пока она не потеряла сознание. Это дало результаты и Джанка теперь боялась даже притронуться к нечистотам.
