Или Принц просто безмолвно торчал на сцене, когда пела Канарина или стоял рядом с фокусником или с жонглёром.

Розу и Принца нисколько не смущало, что они исполняют на сцене роль декораций. Они были рады вниманию к своей неземной красоте и всячески кривлялись, кокетничали, выставлялись. Они были твёрдо уверены, что если бы не существовало других кукол, то для представления было бы достаточно только их двоих, зрители могли бы заплатить большие деньги только за то, чтобы взглянуть на этих живых красивых кукол. На самом же деле зрители начали привыкать к красоте Розы и Принца, как привыкают к красивым декорациям. И в театр их привлекало нежное пение Канарины и Кантато, гибкость гимнастов, ловкость фокусников и жонглёров. На сцене театра Карабаса-Барабаса творилась настоящая феерия и весь этот праздник проходил мимо Искры. Как же она завидовал тем, кто мог выходить на сцену, выступать!

====== Глава 9. Искра решается на серьёзный поступок ради искусства ======

Однажды она разгребала хлам в кладовой театра, куда были сброшены старые вещи, которые вроде бы, были не нужны, но не настолько не нужны, чтобы их выбросить окончательно. И обнаружила там старенькую маленькую лютню, когда-то принадлежавшую Пьеро. ” – А что, – рассудила она, – если выучиться на этом играть, можно будет доказать Карабасу-Барабасу, что я на что-то способна и могу быть актрисой. Может, он разрешит мне выступать на сцене?” Теперь, по вечерам, закончив все свои обязанности, Искра пыталась учиться игре на лютне. Но этим только смешила других кукол. У неё ничего не получалось, ей мешали лишние пальцы, струны лютни никак не желали поддаваться. Больше всех над ней глумилась Роза: – Смотрите-ка, она хочет стать великой музыкантшей! Ты, дорогуша, прежде избавься от лишних пальцев. Срежь их, что ли или отгрызи! Искра подумала, что это хорошая идея. А в самом деле, почему бы ей не попробовать избавиться от лишних пальцев? Надо решиться на серьёзный поступок ради искусства! Она попыталась их себе отгрызть, но ничего не получалось. Нелегко это сделать себе самой. И она решила попросить об этом Шушару. Шушара теперь проживала в доме Карабаса, она доедала обильные объедки с его стола. Она сильно разжирела, стала менее шустрой, зато – более сильной. Сытая жизнь не отняла у неё разума и она понимала, что сытость её зависит от Карабасовых кукол. Правда, этих кукол караулили сразу шесть глаз – лисы Алисы, кота Базилио и её, Шушары. Но кукол больше, чем глаз, кто знает, не ускользнёт ли какая? Правда, причины для этого, вроде, не было. Карбас-Барабас был уже не тот, что прежде, он заметно поумнел. Он уже почти не брал в руки семихвостую плеть, правда, иногда орал на кукол басом и грозил “дать больно”, но это были только угрозы. Куклы так любили выступать в театре, что, казалось, ни о каком побеге не помышляли. Но всё-таки терзали сомнения: а не захотят ли куклы всё-таки сбежать и работать на себя?

И по этому в свободное от репетиций и выступлений время кот, лиса и крыса потчевали кукол страшными историями об окружающем мире.

– Мир за пределами дома и театра Карабаса-Барабаса очень страшный! – говорила лиса Алиса. – Потому что он сплошь и рядом наполнен куклоедами, питающимися исключительно куклами. Можно сказать, они только тем и занимаются, что ловят кукол и пожирают их. У них такие страшные зубы, а какие у них когти! Они ловят куклу, разбивают ей голову о камень, так, чтобы остались одни черепки и съедают её! – А иногда они съедают куклу живьём, чтобы помучилась! – добавлял кот Базилио. Куклы испуганно жались друг к другу, таращились во все глаза на рассказчиков и верили во всю ту чушь, которую несли те. Страшилки про куклоедов звучали каждый день. И каждый день к описанию страшных куклоедов что-то добавлялось: то, оказывалось, что у них на голове были, к тому же, рога, то у них были глаза на затылке, то они бегали на копытах, то они дышали огнём. И куклам становилось всё страшнее и страшнее. – А не могут эти куклоеды проникнуть к нам сюда? – робко спрашивали они. – А мы-то здесь на что! – отвечала лиса Алиса. – Мы вас в обиду не дадим! – и махала в воздухе костылём. – Мы-то на что! – вторил ей Базилио, занося в воздухе свою палку.

Но лучше всех распиналась крыса Шушара. Встав перед куклами, как перед публикой на сцене, она говорила пафосным зловещим голосом, встав на задние лапы и разводя в стороны передние:

– А вы знаете, что стало с теми, первыми куклами, которые предали своего доброго учителя, удалого Карабаса, под чьей бородой они уютно и спокойно жили, как вы сейчас? Они поверили иллюзорным обещаниям этого негодяя Буратино, деревянной кукле с подозрительно-длинным носом и бежали с ним! А куда бежали? Кто знает? В никуда, в странный мир за дверью в каморке, которого не должно существовать вовсе! А если что-то существует вопреки тому, что по всем правилам устройства мира не должно существовать, есть ли в этом что-то хорошее? Искра верила ей охотнее других. Уж она-то понимала: не должно быть пальцев на руках больше, чем положено, не должно быть вишни вместо носа и носки обоих ног должны быть направлены только вперёд. Но если оно всё-таки есть, то от этого не жди добра. Это требует исправления любой ценой. Однажды, после ужина поздним вечером, когда все в доме Карабаса улеглись спать, Искра обратилась к Шушаре, которая страдала бессонницей и несла ночную вахту, стерегла кукол: – Ты не могла бы мне помочь. Отгрызи, пожалуйста, мне пальцы на руках. Не все, конечно. Вот, на этой руке – только четыре, а на этой – два. Глаза-бусинки крысы округлялись: – Ты хоть соображаешшшшь, о чём ты просишшшшь? Ты же сделана из живой глины, ты должна чувствовать боль! А от моих зубов больно, ох, как больно! – Да знаю я. Сама отгрызть пыталась – не хватает силы воли сделать это себе самой. Вот и решила попросить тебя. Кто лучше всех отгрызёт мне пальцы, если не ты! – Да ты, небось, убежишшшшь сразу, стоит мне тебя только один раз куснуть! – Тогда надо привязать меня к скамейке. Вдвоём с Шушарой они отыскали верёвку, ту самую, на которой собирался вешаться Карабас-Барабас, когда был голоден. Искра улеглась на скамейку, служившую Карабасу-Барабасу подставкой для ног и крыса надёжно привязала её к этой скамейке. – Ну, начинай! – сказал Искра. – Ага, а ты, небось, начнёшшшшь кричать во всё горло, всех перебудишшшь, мне из-за тебя ещё и достанется! – А ты запихай мне в рот вот ту тряпку, да ещё сверху завяжи мне рот старой косынкой! Крыса поспешила выполнить её просьбу. Затем, склонив острую мордочку к пальцам Искры, изо всех сил впилась в них зубами...

====== Глава 10. Глумление лисы Алисы ======

Боль ударила в фарфоровый мозг Искры бурным адским пламенем. Ей мнилось, что голова её сейчас взорвётся и разлетится на сотни маленьких черепков. Казалось, весь мир, всё её существование стало одной сплошной болью... И боль эта казалась бесконечной, она затмевала рассудок. Несчастная кукла стонала и трепыхалась, но не могла ни кричать, ни разорвать прочную верёвку. А потом сознание покинуло её и она провалилась в небытие, но даже и там, где ничто, боль настигала её. А затем боль прекратилась. Крыса выплюнула из рта последний палец Искры. – Ну, кажется, всё, – проговорила она. – Вот здесь пять пальцев и здесь – пять. Только шшшшшто толку, ноги-то у неё всё равно разные и нос... Может, отгрызть ей нос, пока она без сознания? Нет уж, без носа ещё хуже, пусть будет хоть такой. В комнату, где это происходило, шагнула лиса Алиса со свечкой в руке. – Что тут происходит? – спросила она. – Что это тут было за мычание? Крыса указала ей на всё ещё лежавшую без сознания привязанную к скамейке Искру: – Вот, попросила отгрызть ей лишшшшние пальцы. А отчего не отгрызть, я люблю это делать. Зубы-то чешшшутся. Лиса осветила огоньком бледное, как воск, лицо Искры и синяки вокруг глаз. – Да жива ли она?.. – Скорее, жива, чем мертва! – усмехнулась крыса. – А что с ней сделается? Голова-то у неё цела, значит, живая. – Ну, не скажи! – покачала головой Алиса. – Карабасу ещё нужна эта чучелка, кто будет стирать его бельё и мыть ему полы? Роза или Принц, что ли? Пожалуй, он будет в ярости, если она умрёт! Лиса добралась до стола, где стоял кувшин с водой. Взяла его за округлую ручку, приблизилась к скамейке, на которой лежала привязанная кукла и принялась лить той на лицо холодную воду. Но у Искры даже не дрогнули веки. – Тьфу, кажется, подохла! – зло плюнула лиса. Крыса расторопно прижала ухо к груди куклы. – Нет, дышшшит! Едва слышшно, но дышшшит! Лиса несколько раз ударила Искру по лицу, но та лежала, как мёртвая. Сняла повязку с её рта, вытащила кляп. – Пожалуй, она скорее мертва, чем жива, – нахмурилась Алиса. – Глупо ты поступила, что согласилась отгрызть ей пальцы. Из-за этого может достаться нам всем! Она была нужна Карабасу! Он ещё заставит теперь прислуживать ему кого-то из нас! Шушара наморщила нос и принялась яростно тормошить Искру, так, что у той затряслась голова: – Вставай! Ну, вставай же! Уверена, Карабас сделает служанкой именно меня, если эта кукла умрёт! Ресницы Искры затрепетали и она открыла потухшие глаза. – Где я? – пробормотала она. – На сцене! – ядовито сострила Алиса. – Карабас решил отдать тебе роль в своей новой пьесе про дохлый труп! – она зло хихикнула. Искра подняла голову. – Развяжите меня! – попросила она. Шушара бросилась было распутывать узлы на верёвке, но Алиса остановила её. – Ну, нет, погоди! – она продолжала гадко хихикать. – Ты сначала скажи, куколка, что ты задумала! Зачем это тебе – избавиться от лишних пальцев? – Но ведь пальцев должно быть по пять на каждой руке, – ответила Искра. – И лишние пальцы мне мешали обучаться игре на лютне. – Игре на лютне? – лиса громко расхохоталась, забывшись, что может разбудить самого Карабаса. – Вот глупость-то! Зачем тебе это нужно?