====== Глава 46. Отныне вы будете спать на голых досках! ======
Когда он вышел в большую комнату, она обхватила ручками его ногу:
— Синьор, прошу вас, не надо! Дудо разобьётся, подумайте хотя бы о том, что тогда у вас не будет трубача! — Не разобьётся, если будет висеть очень аккуратно, не шевелясь и едва дыша. Страх за жизнь, ох, как ломает! — А если он не захочет ТАК жить? — Даже те первые куклы жить хотели, хотя я обращался с ними хуже, чем с вами. А ведь получается, что зря я решил быть с вами мягче. Те первые куклы не смели мне срывать представление. Правда, та глупая девчонка Мальвина однажды сбежала перед самой премьерой… Потом остальные… Но если бы не этот негодяй Буратино, они бы не посмели! — Как знать, терпение не вечно… — А вот мы проверим. Хватит разговоров, игрушка, — Карабас протянул кукле несколько исписанных листов. — Это моя гениальная пьеса. Садись и читай мне её вслух! — Но, синьор, Дудо… — Опять непокорность? Ты хочешь, чтобы на гвозде оказался кто-то ещё, кроме Дудо? Садись у моих ног и читай с выражением! Искре пришлось сесть прямо на пол у ног Карабаса и начать читать вслух его «гениальную» пьесу. Почерк Карабаса был коряв и неразборчив, кукле было затруднительно разбирать его. Да и сама пьеса оставляла желать лучшего, она была бездарна и примитивна, почти все действия и акты были похожи: там было насилие и жестокость, а ещё бахвальство и злобность «великого» короля-завоевателя Рабаса, в котором Карабас-Барабас явно видел себя. Пьеса «Король стальных кукол» была просто нелепа и отвратительна. Между тем, куклы, после ухода Карабаса-Барабаса постояли несколько минут в оцепенении, не сводя полных ужаса глаз с висевшего в неподвижности на гвозде Дудо, а затем, не сговариваясь, бросились к своим кроваткам и принялись стаскивать с них подушки, одеяла, матрацы и бросать их в то место на полу, над которым висел несчастный трубач. “ — Не бойся, Дудо! — приговаривали они, задирая головы вверх. — Ты не разобьёшься! Тебе будет мягко, если ты упадёшь!» Через пару часов Карабас-Барабас заглянул в комнату кукол и снова пришёл в ярость, увидав разбросанные постельные принадлежности под висевшим на гвозде Дудо. Он принялся расшвыривать ногами матрацы и подушки, вопя: — Аааа, негодяи, значит, вам не нужны постели! Я позволил вам спать на кроватях, я дал вам одеяла и подушки, а вы побросали их на пол! Отныне вы будете спать на голых досках! Затем он сгрёб все постели и унёс их. И снял с гвоздя Дудо, очевидно, решив, что тому достаточно на первый раз. А спустя минут пятнадцать вызвал к себе Искру и выдал ей матрац, одеяло, подушку и простынь. — Ты будешь спать, как раньше. Искре стало вовсе нехорошо. Она вернулась в комнату кукол, бросила постельные принадлежности на свою кровать и села на пол, пригорюнившись. — Да ты не расстраивайся, — произнесла Канарина, склонившись над ней. — Мы всё понимаем. Карабас напрасно старается, рассчитывая, что мы можем чего-то не понять. — Кукла создана не просто для того, чтобы развлекать или быть игрушкой, — важно добавил Винченцио. — Кукла по своей природе — друг. Лучший друг. А друг всегда и всё понимает. Так что не думай, что если Карабасишко заставляет тебя питаться лучше нас, требует, чтобы ты наряжалась, когда мы одеты в серые робы или дал тебе постель, а нас уложит на голые доски, то этим отдалит от нас. Мы знаем тебя. Мы понимаем тебя. — Спасибо, — выдавила Искра, тем не менее, ощущая вину. — Но как же мы теперь будем спать на голых досках? — подал голос кто-то из кукол. — Мы устаём на репетициях, нам очень важно отдохнуть во время сна, а не мучиться на жёстком. Мы не уснём! — Вот так добились свободы! — послышался чей-то ноющий плаксивый голос. — Только хуже сделали сами себе! Стоило ли пытаться, если у нас всё равно не получилось?.. — Стоило! — вдруг яростно прокричала Квадратная Донна. — Ещё как стоило! И вы как хотите, а я всё равно хочу свободы! Дудо, которого Карабас, наконец, снял с гвоздя, промолвил: — Мне, конечно, было тягостно висеть там. Это действительно просто невыносимо! Но Карабасишко зря думает, что он меня этим сломал. Я ему это так не спущу. Так вот: если мы теперь будем плохо спать, то надо устроить так, чтобы Карабасишке тоже плохо спалось! Кто боится, тот может в этом не участвовать. Я сам что-нибудь придумаю! Когда на обед примчалась Шушара, надеявшаяся, что её хоть чем-нибудь покормят, Дудо сам вышел к ней и спросил, как у существа, хорошо знающего жизнь, как бы им испортить Карабасу ночь, чтобы он провёл её без сна. — Ты же мудрая и опытная, Шушара. Ты знаешь гораздо больше нас, дай нам, пожалуйста, совет. Крысе понравилось, что её посчитали мудрой, в то время как другие крысы смотрели на неё как на недотёпу, не умеющую жить. И она пообещала помочь куклам, ещё и потому, что в неё всё ещё пылала жажда мести Карабасу. Она заявилась через пару часов со спичечным коробком, набитым красными лесными муравьями и посоветовала высыпать это в постель Карабаса перед сном. И куклы принялись советоваться, как бы отвлечь Карабаса, чтобы проскользнуть в его спальную и оставить там муравьёв.
====== Глава 47. Месть кукол ======
За дело принялась квадратная Донна. Пару дней назад ей было поручено кроме макетов стальных кукол из фольги сделать корону для короля Рабаса, роль которого исполнять намеревался сам Карабас-Барабас. Корона была вырезана и склеена, но ещё не достаточно украшена и Донна взялась за это с особым усердием.
А Искра засела за маленький столик и принялась по собственной инициативе сочинять оду королю Рабасу — для пьесы про стальных кукол. И когда у Искры и Донны было всё готово, куклы отправились в большую комнату, где Карабас-Барабас поджаривал на вертеле свежих куропаток. — Синьор, ваша корона готова! — сообщили куклы, поднося корону Карабасу. Надо сказать, что в изготовлении короны из обычной фольги, стразов и стеклянных бусинок Квадратная Донна превзошла сама себя. Тут проявился её талант вовсю! Эта корона оказалась настоящим шедевром, она сверкала и сияла от стразов и стеклянных бусинок и если бы это было золото и настоящие драгоценные камни, ею не побрезговал бы самый настоящий король! Даже Карабас, с его дурным нравом пришёл в восхищение: — Ого, Тумба, я не думал, что у тебя такие способности! — довольным голосом проговорил он, взяв обоими ручищами корону. — Видно, когда стараешься! — он одел корону на голову и приблизился к небольшому осколку зеркала, висевшему на стене. — Как всё же мне к лицу корона! — самодовольно произнёс он. — О да, синьор! — елейным голосом подтвердила Искра. — Я так и подумала, что она будет вам к лицу, поэтому осмелилась сочинить оду для вашей пьесы, восхваляющую доблесть славного короля Рабаса…
— Оду? — хмыкнул Карабас-Барабас, усаживаясь в кресло. — Ну, читай! — милостиво позволил он.
Искра начала читать нараспев:
Великий Рабас, наш король удалой!
Как грозно трясёт он своей бородой!
Трепещут Рабасовы робко враги!
От страха дрожат перед ним их полки!
И сдаться Рабасу готовы они,
Скорей и быстрей, не начавши войны!
Да здравствует славный Рабас, наш король!
Кто против него — тем насыплет он соль
На раны, на раны её поместит!
Рабас наш как солнышко в небе светит!
Карабас очень внимательно слушал. — Неплохо! — наконец, произнёс он. — Неплохо, но ода слишком короткая. Надо бы удлинить её раз в пять. — Я и сама думала об этом, синьор.
— Молодец, игрушка. Я вижу, ты умнеешь. Жаль, что другие куклы поглупели и противятся неизбежному — моей власти над ними. Но я сломаю и их, как сломал тебя.
Он заставил Искру сесть за столик секретаря и тут же, на ходу, сочинять продолжение оды, а Донну отправил прочь, ещё раз похвалив за талант, но не преминув снова назвать Тумбой. А сам с наслаждением принялся пожирать жареных куропаток. Искре пришлось поднапрячься, чтобы экспромтом написать ещё строк двадцать, она то и дело произносила придуманные строчки вслух, чтобы отвлечь внимание Карабаса на себя, в то врем как Принц и Роза проникли в спальную Карабаса и высыпали ему в постель рыжих муравьёв. За дверью Принц громко произнёс: — Так, Роза, куклы поужинали, пошли мыть посуду. Это было знаком, что всё сделано. Искра улыбнулась про себя. Наконец, Карабасу захотелось спать и он отправился в опочивальню. Куклы погасили лучинки, прилегли на свои кроватки на голые доски и прислушались в темноте. Где-то минут через десять из комнаты Карабаса-Барабаса раздался сначала львиный рык, затем высокий жалобный шакалий вой. — Началось! — хихикнул кто-то из кукол. — Теперь и на досках будет сладко спать! — заметил Винченцио. — Вой Карабаса дорогого стоит! Но спать не пришлось никому. Карабас не переставал жалобно вопить и стонать. Куклы поднялись с кроватей и толпой прокрались к спальной Карабаса. Там уже находились лиса Алиса и кот Базилио, они ловили муравьёв, а их хозяин катался по полу и ревел в голос, из глаз его лились слёзы. Ожидания кукол превзошли сами себя: Карабас страдал по-настоящему, по-видимому, он совершенно не выносил никакого телесного дискомфорта
