Майя говорила своим вкрадчивым убаюкивающим голосом и с каждой минутой Сарасвати овладевали мысли, что богиня иллюзий права и, послушав её, можно на самом деле обрести выход из затруднительного положения в котором оказалась она после развода.

— Дружба и есть самое главное. Не любовь. Не личные помыслы, — продолжала Майя и вибрации её речи налипали на мозг другой богини, как свежая паутина, — не амбиции, не желания. Только дружба поможет нам победить врагов. А самый опасный враг тот, кто проникает в твоё тело, в твой мозг. Наше главное тело — наш пантеон. И именно в его тело проникает эта зараза — Инанна-Афродита, растоптавшая твоё и моё достоинство, захватившая одного из Тримурти, Вишну, чтобы стать на нас своими пятками, унизить всех богов! Вишну уже не остановить, она так запорошила ему мозг любовью, что никто и не решится сказать ему что-то против этой свадьбы! Но это не значит, что после свадьбы нельзя будет расторгнуть этот брак. Тут просто нужна решимость, смелость и слаженность. Я просто хочу открыть глаза Вишну на правду, хочет он того или нет. Через ложь он увидит правду! И мы вернём Лакшми в наш пантеон. И восстановим её брак с Вишну. И у него будет вторая жена — Бхудеви. И Парвати снова станет женой Шивы. И у него появится вторая жена. А может, и третья, и четвёртая. Но ты помоги мне. Я помогу тебе снова стать женой Брахмы. Я верну тебе его любовь! Я отдам тебе его, я даже совсем отдам его тебе после того, как мы вместе совершим спасение нашего пантеона! Мне для подруги не жаль ничего. Я отдам тебе моего мужа, а сама отойду в сторону, в обмен на свидетельство твоей дружбы!

Савитри внимательно слушала Майю и та по её глазам поняла: Сарасвати ей верит.

И выложила той свой план.

====== Часть 48 ======

Нана и не подозревала, какие тучи сгущались над ней. Она была пьяна от счастья, обряжаясь к свадьбе и богини из пантеона Тримурти помогали ей в этом. Среди них была и Гаятри, просто не имевшая слов от чувства благодарности богине любви за то, что мужчина её грёз — Зевс так быстро достался ей после того, как она сама влюбилась в его изображение в книге Шивы. Он стал её любовником и она, захлёбываясь от радости, рассказывала о нём сидевшей у зеркала Нане.

— Он прекрасен, прекрасен, он чудо! — Гаятри сжимала ладони, глаза её сияли, как звёзды, щёки пылали румянцем и она выглядела не менее счастливой, чем невеста. — Он так меня любит! Я и не знала, что существует такая любовь, что мужчина может забыть обо всём ради женщины, жить одной этой любовью, сходить с ума из-за любви к женщине и не стесняться своего безумия! Он одержим, он смотрит на меня так, как будто я — это весь мир! Я снилась ему в его снах, он сам рассказывал мне, он влюбился в мой облик в сновидениях и решил отыскать меня во что бы то ни стало! Что стоило такому богу, как он сделать это! О, я знаю, Нана, это ты сделала для меня, ты помогла мне, как же я благодарна тебе!

— А что же Зевс не принял моего приглашения на мою свадьбу и не явился вместе с тобой?

— Он не готов сейчас показаться на глаза богам своего пантеона. Он считает, что поступил, как слабый, отказавшись от царствования и сильно стыдится этого. Он не может пока простить сам себя и боится осуждения.

— Как жаль! Ему не стоит так сильно корить себя. Он был сильным правителем, он победил Тифона, когда никто не решался выступить против этого чудовища, но никто не может быть сильным в совершенстве, совсем не имея слабых точек. Взгляни на монолитные глыбы: кажется, ничто не может их развалить, а найди подходящую точку — и пойдут трещины. Гаятри, может ты повлияешь на него, чтобы он снова вязлся управлять олимпийским пантеоном? Боги будут только счастливы. Он должен послушать тебя, ведь он так тебя любит! Если он снова станет царём олимпийцев, ты опять станешь женой главы пантеона. И сядешь рядом с ним на троне! Ты прежде сидела на троне?

— Нет, у нас это было не принято, чтобы жена сидела на троне рядом с мужем. Если бы мы сели на троны с мужьями, то возле Брахмы оказалось бы сразу три трона!

Богини рассмеялись.

Из олимпийского пантеона на свадьбе присутствовали только Гермес, Гипнос и Геката, остальных богов, всё ещё подчинявшихся Фемиде, приглашать воздержались. Трудно было предположить, что можно было бы от них ожидать в такие времена — смутные для богов, выдававшие сюрпризы, то приятные и вдохновляющие, то убивающие морально, подавляющие, то такие, которые было трудно отнести к первым или вторым.

Один из таких сюрпризов произошёл прямо на свадьбе Наны и Мохана. Третий глаз Шивы узрел потрясающее видение как раз в тот момент, когда жених и невеста, связав края одежды, обходили жертвенный огонь.

Шива обнаружил местонахождение Метиды и прошептал эту новость на ухо Урану-Ану и Брахме, восседавшим рядом с ним.

И когда молодожёнов проводили в брачную опочивальню, Уран-Ану и два божества Тримурти завели беседу прямо на продолжавшемся пиру, обмениваясь мыслеформами. Выяснилось, что Метида скрывалась в небесных сферах, укрытая особым куполом, охватывающим микромир, уподобленный раю.

— Как же энергия неба не выдала мне её местонахождение? — удивился Уран-Ану. — И как же этот её маленький рай не был разрушен сразу после окончания сумерек, как все раи?

— Вероятно, его время не пришло. Не все же раи рухнули одновременно.

— Но почему же я не сумел выявить существование этого райка в околоземной атмосфере? — заволновался бог Неба. — Прежде я знал, куда и на какой высоте летит каждая птица, как же такое могло оказаться сокрытым для меня? Впрочем… Кто знает силу Метиды, если она сумела остаться незаметной даже для вибраций небесной оболочки. Но я прошу вас, боги Тримурти, держите это в секрете. Ни один олимпиец или бог другого пантеона не должен знать о местонахождении Метиды, даже Нане. А вдруг не возобладают чувства над разумом, возрастёт жажда мести над прагматизмом! Метида может оказаться полезной для наших замыслов. Если нет — тогда только мы будем решать, как поступить с ней за то, что она совершила тогда.

По окончании пира Уран-Ану, уже знавший координаты нахождения рая Метиды в его небесной обители, послал ей мыслеформу:

— Я знаю, где ты, богиня. Теперь бессмысленно скрываться от меня. Оболочка твоего маленького рая, я ощущаю, мощна, но нет такой брони, что не смогла бы пробить толпа богов. Мне ничего не стоит сейчас послать мыслеформы, допустим, всем олимпийским богам и ты понимаешь, что их суд, а точнее, самосуд будет ужасен. Но я не хочу это совершать. Если ты сейчас доверишься мне впустишь меня в своё убежище то, возможно — возможно! твоя участь облегчится. Я ничего не обещаю. Всё зависит от того, что я сейчас услышу от тебя.

Он застыл в ожидании ответа. И через несколько минут в его мозгу прошелестело что-то, напоминающее печальное шуршание опадающих мёртвых осенних листьев: «Да».

Божественная плоть Урана-Ану переместился в заоблачную даль и теперь бог Неба отчётливо видел нечто огромное, объёмное, переливающееся блёклыми, едва заметными даже для глаза высшего существа радужными лучам. И вот, эти струящиеся лучи расступились и перед взором парящего бога предстал великолепный сад, поросший множеством цветов, благоухавших неземным ароматом, деревьев, бросавших благостную тень и где-то вдалеке мирно журчал ручей. Уран-Ану ступил на дорожку между цветами, выложенную розовыми плитками.

— Приветствую тебя, бог Неба! — услышал он женский голос, чуть сдавленный, грустный. Он как бы доносился из самого пространства.

— И тебе привет, богиня мудрости! — ответил Уран-Ану, шагая прямо. — Миленькое местечко. А я-то всё гадал, где ты могла бы прозябать всё это время, после того, как твой сын лишился власти, да и жизни тоже.

— Прозябание уже давно стало моей судьбой и судьба эта не отходит от меня, даже когда все боги стали от неё свободны.

— Бывали судьбы и похуже. Вот, например, судьба Кроноса. Ему-то точно не дали улизнуть, когда отняли власть. Скинули в Таратар и караулили до тех пор, пока не пришло время и другим богам составить ему компанию.