— Да, наверно, любовь — это страшная, порабощающая сила, — задумчиво произнесла Эрешкигаль.
— Не буду спорить. Не поверишь, — Нана сладостно улыбнулась и заломила руки, — мне кажется, во мне горит каждая клеточка тела, так я жажду стать женой Мохана! Он слишком уважает меня и не хочет до свадьбы овладевать мной, хоть и знает, что у меня были мужчины. Я ценю его уважение, но мне уже снится постель с ним, его руки, губы… Каждый раз, пробуждаясь утром, я вынуждена перемещаться на один из полюсов, чтобы нырнуть чуть ли не на самое дно холодного океана, под лёд, ослабив в теле защиту от холода, чтобы остыть от любовного жара! Вот что со мной происходит, Эрешкигаль!
Через два дня страсти Наны, наконец, были удовлетворены: состоялся её свадебный пир с Моханом, на который сошлись почти все божества пантеона Тримурти. Не явилась Майя, хоть и была приглашена, не смотря ни на что.
После того, как Майя, приняв незначительную толику вина истины, раскрыла то, что тайно правила Тримурти, имея сильное влияние на Брахму, у неё обострились взаимоотношения со всем пантеоном. Многие боги проявили к этому интерес и выяснилось, что почти все несуразицы, что творил Брахма, приносившие крупные неприятности пантеону, происходили под влиянием Майи, к которой это верховное божество слишком серьёзно относилось и было слишком высокого мнения о её умственных способностях. На Майю посыпались упрёки, которые её взбесили чуть ли не до безумия.
— Я была права!!! — исступлённо орала она. — Я наполняла событиями наш пантеон, это я сделала его ярким и интересным и уникальным! Это я сделала его вечной загадкой для смертных, это благодаря мне мы до сих пор пользуемся их вниманием, это я заставляю их думать о нас, философствовать, искать объяснения поступкам богов! И все войны, потери, переживания, проигрыши и победы, что пережил пантеон — разве это не стоило того, чтобы стать тем, кем мы стали?!
Но на этот раз у богини лжи, обладавшей даром убеждения, не получилось заставить поверить ей, что она поступала правильно. Уж слишком много бреда и нелепицы творилось веками и ведь никто не мог понять, где корень зла, а теперь он проявился и вместо покаяния сумасшедшим голосом орёт о своей правоте.
Отношение к Майе изменилось. Её стали бояться и избегать общения с ней, рассуждая: «Она опаснее, чем кажется, если столько веков владела разумом самого Брахмы и создавала историю нашего пантеона!» Она оказалась байкотированной всеми, кроме Бухдеви и ещё Сарасвати, которая также отказалась отправиться на свадебный пир Вишну.
— Эта богиня олимпийского проявила неуважение ко мне и недостаточно пожалела об этом! — с сердцем говорила Сарасвати. — Или она считает, что если я больше не жена Брахмы, то я не великая богиня и ко мне не нужно проявлять должного почтения, что она решилась проверять меня, напоив этим вином истины без моего согласия?
Обида на будущую новую жена Вишну сблизила Майю и Сарасвати. Они много говорили о своей обиде, это превратилось у них в какой-то почти приятный ритуал. Обе любили смаковать страдания, это давало им ощущение какой-то значимости, весомости и дружбы против общего врага, который, конечно, был виноват во всех их неурядицах.
Однако, как бы враждебность по отношению к Нане не сблизила Майю и Сарасвати, новости о том, что Майя, оказывается, была ещё одной женой Брахмы и ею осталась, породили сомнения в вечно мятущейся сущности Сарасвати.
Боги, возмущённые тем, что Майя верховодила Брахмой и это не принесло добра, требовали у этого бога, чтобы он развёлся с богиней иллюзии. Но это оказалось невозможно из-за клятвы, данной Брахмой, что, женившись на Майе, он не разведётся с ним, пока она сама не потребует развода.
— А я не потребую развода ни за что! — гордо заявила Майя богам.
Сарасвати это уязвило. Когда она и Гаятри приняли решение оставить Брахму одновременно, она была уверена, что бывший муж, оставшись один, заскучает именно по ней, Сарасвати, и придёт умолять вернуться именно её, а не Гаятри. Она была убеждена, что Гаятри были всего лишь ошибкой Брахмы. Она твёрдо верила, что Брахма любил только её вернуть захочет только её. Но бывший муж не спешил это делать и не похоже было, чтобы он страдал. И зачем ему страдать, если у него про запас была ещё и третья жена?
Сарасвати хотела снова восстановить свой брак с Брахмой. Оставшись без него, она вдруг поняла, что утрачивает свой статус всеми почитаемой богини в пантеоне, теряет к себе интерес. Вот Лакшми — другое дело. Та была также разведена с Вишну, имела нового мужа и её давно никто не видел в пантеоне Тримурти, но её по-прежнему вспоминали, на неё всё ещё равнялись, её имя звучало громче других.
Да и у Гаятри дела шли отлично. Однажды возле её дворца, выстроенном на острове в зоне экватора появился могучий прекрасный бог, не похожий ни на одного бога из Тримурти. И вот, Гаятри порхала, как бабочка, от счастья, потому что бог поселился в её дворце вместе с ней, хоть и не желал показываться другим богам, и она купалась в его любви, которой, казалось, больше, чем воды в мировом океане…
Узнав о том, что Нана пособила Гаятри встретиться с мужчиной мечты — бывшим царём олимпийского пантеона, Сарасвати почувствовала себя оставленной в дураках. У неё обострилось мнительность, что боги Тримурти смеются за её спиной, что она своими руками разрушила своё счастье, что теперь она никто и это нельзя исправить.
— Ну, вот, теперь ты единственная жена Брахмы, — с горечью говорила она Майе. — Что с того, что боги стали избегать тебя? Не вечно так будет. Жена Брахмы, одного из Тримурти, не может быть вечно пренебрегаемой. Рано или поздно ей всё простят за её высокое положение. Когда-то мне так повезло, что Брахма полюбил меня и взял в жёны! И почему я это не ценила, зачем злилась из-за Гаятри, зачем ушла в тот день, когда Калка убил всех демонов? Как бы я хотела всё вернуть!
— Я могла бы тебе помочь стать второй женой Брахмы, — ответила Майя. — Я могу поделиться мужем. Я не жадная.
— Как? Разве ты не ревнуешь? Разве не хочет каждая женщина стать единственной? Ну, я тогда позволила Гаятри остаться, чтобы было кого унижать и выгодно смотреться рядом с таким жалким существом, как она, но что задумала ты, богиня лжи?
— Я не ревную. Самое глупое чувство на свете — это ревность. Как и любовь к мужчине. Почему бы не поделиться своим мужем с той, кто стала твоим другом? С подругами надо делиться всем. Даже мужем. Таков мой принцип.
— Труднее всего делиться мужем. Уж на что эта Гаятри ничтожнее меня и я держала её на задворках моей семейной жизни с Брахмой, но ревность всё же одолевала меня время от времени. Как же я буду делить его с тобой? Мы будем делить его постель по-очереди, а не тогда, когда я позволю? Ты же не станешь второй после меня, как Гаятри? Ведь это ты будешь первой?
— Я буду той, кем была раньше — ни первой, ни последней. Брахма и раньше делил постель и с тобой, и со мной и ты об этом даже не знала. Так может быть и дальше. Ты не будешь знать, когда я буду с ним.
— Но я буду знать о том, что это происходит, что в его жизни есть вторая женщина!
— И что с того? Что в этом плохого?
— Брахма должен любить только меня!
— Пожалуйста. Пусть любит. Я даже могу заплести его извилины в мозгу так, что он поверит в то, что снова тебя любит. Богиня иллюзий всемогуща! А меня пусть не любит. Мне нужен только статус супруги Брахмы. И тебе тоже. Неужто твоё сердце когда-нибудь томилось от любви к нему? Ты всегда была полна злости и раздражения на все его поступки. Разве такие чувства живут в сердце женщины?
— Может, ты и права.
— Это правда. Я богиня лжи, но в лжи больше всего правды! Каждый, кто не слепой и не безумный, поймёт это. Стоит только открыть глаза на ложь — тут и станет видна правда. В чём же моя вина, что многие предпочитают быть слепыми? Что имеющие уши, не слышат? Что обладатели зрячих глаз не видят? Что разумные существа не желают думать? Я богиня лжи, но я же и богиня правды. Только никто не хочет этого признавать. Так что ты скажешь, Савитри? Станем мы лучшими подругами, будет ли наша дружба так сильна, что мы разделим одного мужа на двоих, один трон на двоих, одни мысли тоже на двоих? Станем опорой друг другу, доверим свои тайны, обменяемся всем, чем владеем? Разве такая дружба не первыше любви к мужчине, к тому же, недостойному, у которого только что и есть, что статус одного из правителей богов?
