— У меня было мужское естество когда-то. До того, как ты прокляла нас и у нас появилось влечение к человеческим женщинам. Наш Творец лишил нас мужского после этого. Но он оставил нам красоту, хоть из-за неё у многих смертных сложилось ложное впечатление, что мы Сыны Творца. На самом деле мы лишь творения.
— Творение творению рознь. Что из себя представляют люди, как творения? Они гораздо ниже и хуже вас.
— Поистине уста твои, коварная Афродита, даже ещё более медоточивые, чем у твоего сына-искусителя Света! Ты сейчас повторяешь его слова чуть ли не слово в слово, но каким голосом! Твой голос ещё слаще его! Если он не мог тогда искусить меня, то я опасаюсь, не помутишь ли рассудок мне ты! Нет, мне не следует слушать тебя!
— Не хочешь меня слушать? — ласковый голос богини любви набирал сладость. — Но скажи, разве я лгу? Разве всё не так, как я говорю? Ты не прекрасен и ты не высшее существо? Твои способности не превосходят человеческие?
— Мало ли у кого что превосходит человеческое! Техника в аграрной отросли, в промышленность превосходит человека по силе. Компьютер обладает бОльшими знаниями, чем человек. Но техника на службе у человека. А если взять животный мир, то насколько человек слабее многих из животных, он лишён когтей, зубов, прочной шкуры, он голый и бессильный, но это он превыше их всех.
— Техника на службе у человека из-за того, что она творение человека. Знания в компьютере занесены человеком, те скудные знания, что человечество накопило за тысячелетия. Трактора и конвейеры служат человеку, пока он искусственно питает их. Животным не дано такого же разума, как человеку. Но тебе-то дан такой разум! И тебе известно больше, чем людьми занесено в компьютер!
— Не надо ломать моих убеждений! — закричал Астиил. — Я не хочу терять своей веры! Я должен твёрдо верить во что-то одно, раз и навсегда! Я только хочу служить добру — вот то немногое, чего бы я желал, а для себя лично мне не надо ни возвышения над низшими творениями, ни власти над ними!
” — Похоже, Крылатики не лишены эмоций и желаний, — подумала Нана. — Можно было бы продолжить с ним беседу и попробовать и дальше искать его слабые стороны и сыграть на них, но на первый раз не стоит брать на себя слишком много. Я и так достаточно выяснила. Теперь важно только зацепиться за него, чтобы иметь возможность и дальше беседовать с ним. И не только мне. Уверена, боги сообща бы нашли способ переманить на свою сторону хоть часть этих чудесных прекрасных и сильных существ.»
====== Часть 45 ======
Она нежно улыбнулась, глядя прямо в глаза Посланнику.
— Я мило побеседовала с тобой, — проворковала она, — и это убедило меня помочь населению Дрангураса. Ты размягчил моё сердце, воин небес.
— Чем же это? — Астиил повернул голову чуть в бок и недоверчиво покосился на неё.
— Своим желанием служить добру. Это весьма трогательно.
— Мне показалось, ты не одобряла это.
— Почему же. Никакая доброта не чужда многим богам. Я тоже люблю творить добро, но не служа низшим. Впрочем, довольно разговоров, — с этими словами Нана сложила вместе ладони, поставив их вертикально и на несколько минут закрыла глаза.
Затем разомкнула веки и разжала ладони. Между ними возник огненный шар размером со среднее яблоко. Богиня любви протянула его Астиилу.
— Это концентрированная энергия излечения от бесплодия. Отдай это какой-нибудь дрангурасской женщине, способность которой к деторождению подобна сухому мёртвому дереву, внедри в неё это комок энергии и через небольшой промежуток времени она станет не только способной рожать, но при желании сможет размножаться, как свиноматка.
Астиил принял от неё огненный сгусток и, посмотрев на него, воскликнул:
— Этого мало! Ты должна помочь многим женщинам Дрангураса, а не всего одной! Твой долг намного больше!
— Шшшшш, Астиил, не гони лошадей. Поспешишь — смертных насмешишь. Может, я ещё и отдам то, что вы от меня ждёте, но по частям. Если за частями будешь приходить ты, Астиил. И не ко мне одной, а и к Мохану. Если ты согласишься мило беседовать со мной и Моханом, то я буду тебе за это платить — энергией плодородия для женщин Дрангураса, что тебе приказали вытребовать у меня.
— Здесь какая-то ловушка…
— Зато если ты в неё не попадёшь, тебе проще будет обходить ловушки, поставленные более хитроумными богами. Приходи после нашего с Моханом медового месяца. Обещаю не ставить непроницаемый купол и… Платить! — Нана громко рассмеялась.
” — Лучше Вишну никто не расставляет ловушки, — подумала она. — Посмотрим, как будет Мохан говорить с Крылатым! Но не раньше окончания нашего медового месяца.»
— А может, мне лучше вместо себя прислать кого-то, кто будет более жёстко разговаривать с тобой? — проворчал Посланник, но в голосе его уже не было непреклонности, скорее всего, он просто по-мальчишески упрямился. — Например, Сил или Властей…
Нана засмеялась:
— Я выхожу замуж за бога из Тримурти. Как считаешь, он защитит свою жену от небесного войска? В пантеоне Тримурти есть своё собственное войско — маруты, они не собираются переходить на сторону человека и сражаются не хуже Сил и Властей. Возможно, в этом и кроется причина того, что Невидимка не напал на этот пантеон. Не хотел рисковать, видно, не дурак был.
Астиил снова взглянул на огненный комок — скудное пожертвование богини любви, удручённо вздохнул и растворился в воздухе, не попрощавшись.
Нана, присев в кресло и поставив правую ногу на скамеечку для ног, материализовала вазу, до верху наполненную чищенными орехами, какие только существовали на Земле. Взяла несколько, бросила в рот. Обычно это помогало ей привести мысли в порядок.
Посланники, сотворённые Невидимкой, пока ещё были загадкой для богов. Но такой уж недоступной для разгадывания? Вот стоило только поговорить с одним из них и уже кое-что просветилось.
Должны ли боги бояться непонятного? Рано или поздно для бога всё разложится по полочкам. Нет, не надо бояться, но осторожность ещё никто не отменял.
Ей вспомнилось, как ещё за несколько веков до наступления сумерек она едва не стала божеством ещё одного, третьего пантеона. Не то, чтобы она тогда жаждала этого. Её вполне устраивали те два, в которых она действовала. Оба пантеона удовлетворяли запросы её двойственной натуры. В месопотамском пантеоне она была самой яркой и могущественной богиней, остальные богини проигрывали ей в популярности. Она была как бы садовой розой особого сорта — крупной и головокружительно благоухающей в окружении незабудок. Правда, Эрешкигаль также была не лишена божественной выразительности, но всё-же уступала Инанне-Иштар. А в олимпийском пантеоне Нана находилась среди других таких же блистательных богинь, не маленьких скромных незабудок, а божеств, сравнимых с астрами, гладиолусами, садовыми ромашками, пионами. Но как бы ни были прекрасны эти цветы, роза всё-таки всегда оставалась розой. И одной из сторон двойственной натуры богини любви требовалось бывать среди богинь, что могли соперничать с ней. Она не завидовала — никогда. Она восхищалась красотой олимпийских богинь, любовалась ею, восторгалась их силой. Ей нравилась индивидуальность способностей и красоты каждого женского божества, пусть все они равны, но не уравнены.
Действовать ещё в каком-либо пантеоне она не видела для себя нужды. Но этот пантеон основал её отец, также, как и месопотамский. И в этом новом пантеоне его звали Сварог.
Будущие боги пантеона Сварога испытывали затруднение с выходом из Хаоса и грядущий лидер пособил им в этом. А потом он позвал в этот пантеон и свою дочь-любимицу.
Нана не отказалась. Она всегда прислушивалась к советам отца, а кроме того, у неё тогда возникла очередная надежда найти свою вечную верную любовь среди новоявленных богов.
Но пришла она в пантеон Сварога не сразу, вышла заминка в олимпийском пантеоне — очередные бурные события, которыми был богат этот пантеон. Она намеревалась стать богиней любви в пантеоне отца, но с этим вышла накладочка.
