— Нет. Храмов для богов больше не будет. И боги больше не будут править людьми. Ты обязана отдать дань за освобождение Ареса, не требуя ничего взамен!

— Не отдам! — с вызовом бросила Нана, глядя пронзительными глазами на Крылатого.

— Тебе не жалко Ареса? Кажется, когда-то он был одним из твоих любовников.

— Не твоё дело, не тебе копаться в моём личном прошлом, слуга смертных! Я выхожу замуж за того, кого люблю и собираюсь быть ему верной. Но Аресу я тоже зла не желаю. Только ведь вы не бросите его снова в Тартар, если я откажусь платить. Если он там снова откажется, то вы ничего не получите от других богов, что взялись за него платить.

— Я передам олимпийцам, что ты отказалась быть с ними солидарной!

— А я им передам, что буду с ними солидарной и внесу свою долю только тогда, когда они решат объявить вам войну, а это случится непременно, если вы не подчинитесь богам! Мы высшие существа и это нам править миром, а не стать рабами смертных потребленцев!

Нана говорила с вызовом, желая как-то расшевелить эмоции Крылатого, чтобы больше понять это существо. Но на его прекрасном надменном холодном лице не отразилось никакого малейшего чувства.

====== Часть 44 ======

— Вы в долгу перед смертными, — всё тем же ровным голосом ответил Крылатый. — Подумайте, сколько веков до сумерек они работали на вас, сколько молитв было вознесено, сколько гимн спето, сколько жертв отдано во всесожжение! И таким старанием они не заслужили того, чтобы сейчас вы, наконец, позволили бы им отдохнуть от этого служения, просто пожить для себя?

— Смертные не заточены для того, чтобы жить для себя. Они созданы для богов, а не боги для них! Посмотрите, что происходит сейчас в мире. Найдите хоть одного смертного, кто был бы доволен тем, что имеет. Я оживила этот мир, послав массовую влюблённость, а что происходило до этого? Уныние и бездуховность. Смертные не имеют права отдыхать от служения богам! Мы давали отдых праведникам в загробном мире на какое-то время, а потом возвращали к жизни, позволяли им снова рождаться в этот мир — мир работы смертных на богов. Чем плох этот труд?

— Вы опасны для людей. Каждый из вас творил над людьми, что заблагорассудится. Взять хотя бы эту историю с Актеоном, превращённым вашей богиней Артемидой в оленя. За что? За то, что его угораздило нечаянно увидеть богиню обнажённой? За это надо было надругаться над его естественной человеческой природой, изменив её на природу животного, при этом оставить ему человеческий разум, чтобы он осознавал ужас происходящего? За это он был обречён быть разорванным собственными собаками?

— Я согласна, это было жестоко. Но это был не такой уж типичный случай. Ты рассуждаешь, как будто боги каждого второго смертного во что-то превращали и от этого не было спасения!

— Не важно, сколько людей было превращено в нечто, что не соответствует людской природе — один или миллионы. Важно, что это должно быть недопустимо.

— И кто это решил?

— Ещё наш создатель, Бог его имя. Он никогда не лишал людей человеческого облика! Но нам известно, — в голосе Крылатого завибрировали зловещие нотки, — что ты не так давно превратила одного молодого человека в крысу. И это ужаснуло других людей, на глазах которых произошло превращение!

— Было дело, — насмешливо улыбнулась Нана, — превратила.

— Менять человеческий облик на крысиный запрещено. Ты обязана вернуть ему человеческий облик и позаботиться о излечении его психологической травмы, которую он получил, когда насильственно видоизменился.

— И не подумаю. Он не несчастный Актеон, пострадавший по нелепой случайности. Он воришка и получил по заслугам.

— Для воров существует человеческий суд и этот суд должен был наказать его.

— Боги тоже могут судить любого.

— Вы лишены статуса богов. Богов больше нет в этом мире.

— Взгляни на меня. Взгляни так, как будто глядишь в лицо реальности. Мы есть. И мы боги, хоть нам пока не молятся. Мы существуем и от этого некуда деваться.

— Вы лишены статусов богов.

— Это другой вопрос. А скажи мне, — без всякого перехода произнесла Нана, — кто ты? Есть ли у тебя хотя бы имя?

— Моё имя Астиил. Я — единица армии Посланников, сотворённых Богом.

— Значит, вы называете себя Посланниками? Отлично. А скажи мне, Астиил, кто сейчас верховодит вами вместо Бога, ушедшего в Хаос?

— Он называет себя Человек и мы так называем его.

— А что вы ещё знаете о нём? Какого он происхождения? Вышел ли он из Хаоса самостоятельно или кем-то рождён? Каково его прошлое? Как он выглядит?

— Твои вопросы лукавы, Афродита, и ты сама лукава, как твой сын Свет, что был злейшим врагом нашего создателя и переманил на свою сторону треть Посланников, ставших падшими.

— Какова мать, таков и сын, — взгляд Наны сделался наглым и она посмотрела прямо в глаза Астиилу.

— Я не собираюсь тратить время на пустословие, — холодно произнёс он. — Я напоминаю о твоём долге: восстановление народонаселения в Дрангурасе.

Нана приложила кончик указательного пальца к краю губ.

— А что, — задумчиво произнесла она, — может, я и помогу. Я умею быть сговорчивой.

— Я явился не за тем, чтобы договариваться о чём-то с тобой. Я был послан востребовать дань, что числилась за тобой.

— Если я откажусь платить?

— Я буду обязан приходить снова и снова, я не дам тебе покоя, пока ты не выполнишь свой долг.

— То есть, ты попытаешься взять меня измором?

— Можно сказать и так. Я буду являться перед тобой в самый неподходящий для тебя момент и это отравит лучшие времена твоей жизни.

— Серьёзная угроза! — засмеялась Нана. — Представляю себе, если ты ввалишься в нашу с Моханом спальную в брачную ночь и начнёшь напоминать мне о моём долге! Придётся поставить непроницаемый купол.

И тут произошло неожиданное: на спокойном, как каменная маска, лице Астиила появились чувства. Он нахмурился. Лицо его посуровело так, как будто перед ним возникла серьёзная задача. ” — Ого, — подумала Нана, — неужто?.. Неужто я нашарила живую струну в этом истукане и не ней можно сыграть?.. Ах, только бы сделать всё правильно, не испортить бы, отыскать и другие струны!» Она выжидающе замолчала, не торопясь засыпать Посланника Крылатых вопросами, чтобы это не заставило его снова замкнуться.

— Остерегайся чувства вины, — голос его сделался более низким, как трубный глас, — оно съедает даже богов!

— Это ты остерегайся. Своего нового хозяина, которого ты боишься!

— Я его не боюсь.

— Боишься. Это ты боишься чувства вины!

— Его боятся все! — резко выпалил Астиил.

” — Ага, вот и вторая живая струна, — мысленно улыбнулась Нана. — Вот какой силой этот… Человек повязал Крылатиков. Каким-то образом он навязал им чувство вины и заставил бояться и подчиняться. Отлично. Ищем другие струны.»

— Так пусть он придёт и напугает меня.

— Лучше тебе не дожидаться этого!

— Послушай, Астиил, — голос Наны неожиданно сделался ласковым и нежным, — ведь ты очень хочешь выполнить его волю, так? Если ты не добьёшься своего, то случиться что-то, что тебе не понравится?

— Вина за невыполненный долг, — выдал неожиданную откровенность Астиил. — Но зачем тебе знать, что ждёт меня за то, чего я не сумею добиться? Разве ты способна на сострадание, чтобы оно подвигло тебя не упрямиться и поступить правильно?

— Отчего ты этого не допускаешь? Неоправданная жестокость — это невыгодно. Так всегда говорил мой отец. Я могу поступить милосердно и покладисто, в ответ на милосердие и покладистость.

— Я не имею права ничего рассказывать тебе о нашем новом предводителе! — произнёс Астиил и Нана была вовсе шокирована: тут в голосе Посланника Человека уже звучало беспокойство.

— А о себе? — спросила она. — Ты прекрасное существо. Ты хорош обликом, как бог! А эти крылья… Это крылья лебедя! — с восхищением произнесла она. — В тебе всё совершенно. Если Невидимка твой творец, то его творческий талант вызывает восторг. Ты — мужчина?