Когда она встретила его уже в юношеском возрасте, он к тому времени перерос её больше, чем на голову и стал просто неописуемо красив и Инанна поневоле гордилась им: ведь он был просто её копией.

Неожиданно она обнаружила, что он изменил к ней отношение. Он уже не смотрел на неё враждебно исподлобья, ни в чём не обвинял, не дерзил. Наоборот, голос его сделался непривычно любезным, он пригласил её в свой шатёр, в котором проживал и предложил вина.

— Как я рад, Инанна, что ты вспомнила обо мне, — необычно ласковым голосом проговорил он. — А я уж подумал, что стал для тебя мертвецом.

— Я не лучшая из матерей, но всё же помню, кто и когда у меня рождался, — ответила Инанна.

Свет улыбнулся и придвинулся очень близко к ней, упершись локтём в подушку, на которой спиной полулежала она. Склонил на бок голову, украшенную ореолом длинных светлых кудрей:

— Я часто вспоминал тебя в последнее время. Твоё совершенное лицо, гордую осанку, роскошные волосы. И думал о том, что ни одна женщина не сравнится с тобой красотой. Ты не только бессмертие подарила мне, ты ещё и поделилась со мной этой красотой, какой нет ни у кого. Вот посмотри, если бы меня переодели в девушку, разве нас отличили бы друг от друга? — он засмеялся. Она улыбнулась. Тонкие длинные пальцы её машинально теребили рукоять зеркальца, висевшего на её поясе. Внезапно Свет приблизил её голову к её голове, слегка сжал её пальцы вместе с рукоятью и поднёс зеркальце к своему лицу, прижатому к лицу матери.

— Ну, посмотри, как мы похожи! — горячо прошептал он. — Разве мы не единое целое?

Инанна напряглась, как пантера перед прыжком. Флюиды, исходившие от её сына, насторожили и напугали её.

— Знаешь, — голос Света сделался сладким, — мне так жаль, что тогда, будучи неразумным младенцем я укусил тебя за грудь и этим лишил себя права прижиматься к твоей груди несколько лет. Ах, как бы мне хотелось сейчас всё исправить! — голова его сначала легла на плечо матери, затем сползла на её маленькие упругие груди. Инанна ощутила, как его щека прижалась к её левой груди, потёрлась об неё, затем, он упёрся в эту же грудь носом. У Инанны похолодело на сердце. Всё становилось ещё хуже, чем раньше. Беда оказалась сильнее, чем предполагалось.

Рука Света легла на её бедро, медленно поползла по нему, коснулась паха…

Из глаз Инанны заструились слёзы. Она резко оттолкнула сына и стремительно покинула его шатёр. Он что-то кричал ей вслед, но она не слышала, она заскочила в свою колесницу и поспешила прочь.

И с тех пор она не виделась со Светом. Только сейчас, после таких страшных событий она столкнулась с ним. И не сразу сообразила, что может делать он здесь, в Верхнем Мире, куда, как и прежде, ход ему был закрыт.

И в его облике появилось нечто новое. Она вдруг поняла, что за спиной у него крылья, которых прежде не было. Мощные красивые крылья цвета стали.

— Красивые крылья, — вслух произнесла Инанна.

— Во мне всё красиво, — ответил Свет. — Я ведь твоя копия. Жаль, Инанна, что за все эти долгие годы, что ты держалась вдали от меня, ты не поняла, как мы схожи абсолютно во всём.

— Что происходит? В Верхнем Мире я не нашла ни одного божества, только ты почему-то находишься здесь.

— Ты этому не рада?

— Уверена, ты знаешь на всё ответ.

— Да, знаю, — Свет недобро улыбнулся, — все боги в Тартаре, даже подземные. Они думали, что всегда будут славными и великими, ан нет, теперь они лежат мёртвые в кромешной тьме.

— Это дело сына Метиды, у которого нет имени, — проговорила Инанна. — Надо же, успел добраться и сюда. Что же плохого сделали ему и его матери боги месопотамского пантеона? Ну, с олимпийцами он так поступил, потому что Зевс причинил зло его матери и ему самому, ещё не рождённому, а олимпийцы тогда промолчали, но как могли обидеть его Энки, Ану, Энлиль, Мардук?

— Просто они нам больше не нужны, — пожал плечами Свет, присаживаясь на скамейку напротив и широко расставляя ноги. Инанна подняла на него глаза:

— Ты перешёл на его сторону, вот почему ты смог проникнуть в Верхний Мир. И что же сделал ты для него, что он, этот бог без имени, не обрёк тебя на печальную участь вместе со всеми?

— Просто предложил ему свою дружбу ещё раньше, чем он обрёл такую необоримую колоссальную невероятную силу. Это было довольно давно. Ты даже не представляешь, насколько мы оказались схожи! Он отверженный и я отверженный. Он жаждал мести и я жаждал того. Он не погряз в своих обидах и действовал в целях обретения силы и я делал то же. Мы оба были активны и невероятно деятельны. Он не мог показать мне своё лицо и назвать своё имя, но это не помешало нашей дружбе. Я перешёл на его сторону, ты сказала, на самом деле я никуда не переходил, мы с самого начала были на одной стороне — против тех, кто втоптал нас в грязь, против тех, кто никогда не позволили бы нам вырасти и развернуться во всю широту наших способностей и силы. Всё это время я переманивал на нашу сторону демонов Иркаллы и знаешь, я стал им больше нравиться, чем Эрешкигаль. Они все-все стали моими. Не сразу, но всё-таки. А Он, мой друг, обретал своих адептов и создавал своих воинов. Ты ещё их увидишь. Более того, он сумел убедить войско вашего Зевса — Сил и Властей перестать служить несправедливым богам и перейти на его сторону. Надо признаться, мой друг сильнее меня. Он сумел больше, чем я. Поэтому я буду вторым после него. Разве мог я прежде, когда миром правили эти напыщенные самонадеянные гусаки стать вторым после кого-то из них? Вторым после Энлиля? Ану? Энки? Или хотя бы вторым после тебя, величайшей из женских божеств? Нет, я был всего лишь Сыном Утренней Звезды и выше этого взлететь уж было нельзя. А быть вторым после такого могучего божества, сумевшего настолько всё изменить, совершить несовершаемое это поистине честь.

— Вторым? — удивлённо приподняла брови Инанна. — Вторым по значимости в пантеоне?

— У нас не будет пантеона. Два бога, правящие миром — это не пантеон.

— А как же Метида? Я думала, у неё есть расчёт разделить власть над миром со своим сыном.

— Нет. Она будет находиться рядом с сыном и давать ему мудрые советы, как это было до сих пор, но власть она не получит. Три божества для этого мира слишком много, считаем мы с моим другом.

====== Часть 6 ======

Инанна усмехнулась:

— Опять Метида просчиталась! Уверена, этот её сын добился почти всего благодаря её советам, как когда-то из-за них же обрёл власть Зевс. Она добилась власти сначала для мужа, потом для сына и оба так её подвели. Видимо, сценарий судьбы не сулит ей самой править даже поделенным миром.

— Моему другу не нужны были ничьи советы, чтобы стать властелином мира! — прорычал Свет. — Ты не знаешь, какими способностями он обладает! Если во всех пантеонах боги делят обязанности и каждый обладает чем-то, то он умеет всё это сам. В его владении и дождь и солнце, и земледелие, и животноводство, и все ремёсла и деторождение, и жизнь и смерть. Он настолько могуществен, что мне не стыдно быть вторым после него. А ведь когда-то я был так жалок, что мечтал быть вторым хотя бы после какого-то верховного божка нашего пантеона, но меня не удостаивали даже такой чести.

— Но ты ничего не делал, чтобы такой чести добиться. Ты же знал, что требовалось, чтобы стать великим божеством: найти себя, занятие, чтобы тебе воздвигли храм и поклонялись твоему изображению.

— Опять она про служение богов людям! — с раздражением прокричал Свет.

— Но твой могущественный друг тоже что-то делает для смертных, чтобы они служили ему.

— Хочет — делает, хочет — не делает. Страх правит душонками смертных. Страх — величайшая сила. А его боятся больше, чем кого бы то ни было.

— Говорят, страх — обоюдоострое лезвие одного клинка…

— Страх — это жизнь, — вскинув голову, промолвил Свет, блестнув голубыми, как кусочки неба, глазами. — Тебе ли не знать. Я слышал, ты в параллельной вселенной стала матерью близнецов — Фобоса, бога страха и Деймоса, бога ужаса и родила ты их от бога войны. Надо же, родив страх и ужас, быть против страха и ужаса! — Свет засмеялся.