Она отдала его на воспитание низшим богам лесов и рек и, как выяснилось, они не были от этого в восторге. Иногда она навещала его и воспитатели её сына показывали ей искусанные и исцарапанные руки и жаловались, что он слишком много и громко кричит, причём, вопли его невероятно громки, как у ребёнка, прожившего больше года.

Когда она брала его на руки, она убеждалась, что рёв его на самом деле слишком громок и омерзителен, он размахивал ручками и ножками, как речная черепашка и точно так же, как это животное, царапался.

Он подрастал и становился всё злее и агрессивнее, как дикий котёнок и это не прибавляло ему любви его матери. Она всё реже навещала его и однажды исчезла из его жизни на несколько лет, аж до его подросткового возраста.

Годы не улучшили его характера, когда Инанна вновь предстала перед ним. Он изменился, но не в лучшую сторону. Мальчик оказался слишком холодным, высокомерным, злым и жестоким существом, не спускавшим никому и ничего, что могло бы ему не понравится. Когда Инанна спросила его, как ему живётся, он как выплюнул ей в лицо:

— А как я могу поживать на земле среди низших богов? Конечно, как низший бог. А может, и того ниже. Ты же родила меня от смертного. С тех пор, как я узнал это и начала осознавать своё унижение, я только и жил ожиданием однажды увидеть тебя и спросить: почему ты не родила меня от великого бога, равного тебе, а то и выше тебя?

— Это не было моим выбором, — ответила Инанна, — даже боги во власти судьбы. Не я решила, чтобы тот смертный овладел мною во сне и ты зачался во мне.

— Ну, почему именно я сын смертного! — мальчик в ярости сжимал кулаки. — Да точно ли всё это произошло по сценарию судьбы или всё-таки ты виновата в том, что так бездумно и легкомысленно заснула тогда в саду, пьяная, и позволила тому садовнику взять тебя, как женщину?! Если бы тогда ты не уснула в земном саду, а где-нибудь в пиршественном зале и тобой овладел бы Энлиль или Энки или хотя бы Нергал, я бы родился полноценным богом и находился бы сейчас в Высшем Мире и не был бы так унижен! — он чуть не плакал. — И ты ничего не сделала, чтобы я был меньше унижен!

— Вообще-то я обеспечила тебя бессмертием и вечной молодостью, как и всех моих других детей.

— А что мне проку в бессмертии, если жизнь мне не в радость! Я — никто! Я всего на одну ступень выше обычного смертного! Неужели ты не можешь сделать для меня что-то большее, чтобы я стал кем-то, кто не ниже, чем ты!

Свет изводил её жалобами и упрёками и тем, что его прозывают Сыном Утренней Звезды, то есть той самой звезды, чтобы была посвящена Инанне и названа её именем, что означало, что он всего лишь сын звезды, а не полноценный бог. Ей надоело это всё и она решила взять Света в Верхний Мир, чтобы совет высших богов помог ей определить, что можно предпринять для того, чтобы Свет хоть что-то представлял из себя, как божество.

Она привела его во дворец Энлиля, в зал советов, где по её просьбе собрались все маститые боги месопотамского пантеона. Свет по наущению матери кое-как поприветствовал их, выдавив это из себя без улыбки, глядя на всех исподлобья угрюмыми и злыми глазами.

— Что скажешь ты, юный сын Инанны, к чему у тебя есть стремление? — обратился к нему мудрый Энки. — Какое занятие тебе по душе или, может, ты придумал что-то новое и полезное, что можешь ты дать людям, за что они воздвигли бы тебе храм?

Свет вскинул подбородок:

— Я обязан быть полезным людям, чтобы они соизволили признать меня богом? — надменно произнёс он. — Не означает ли это то, что я должен им служить? А с каких это пор боги стали на службу людям?

— Ты всё неправильно понял, — задетый за живое его высокомерным поведением, ответил Энки, — конечно, боги не служат людям. Но между богами и людьми должен происходить честный обмен: боги дают возможность людям жить, а в обмен люди строят богам храмы, приносят жертвы, молятся. Так что ты готов отдать смертным в обмен на то, чтобы они трудились, почитая тебя, как бога?

— Не всегда обязательно что-то давать, — хмыкнул Свет. — Некоторым богам люди служат, чтобы те просто их не трогали. Вот, например, Нергал — бог чумы и войны и он считается великим.

— Но Нергал также способен и остановить войны, которые люди зачастую затевают сами, без влияния богов. Да и эпидемии посылаются людям не просто так, а в наказание за зло, делается это для того, чтобы люди осознали неправильность своего поведения.

— То есть, всё во благо смертным? — Свет покривил рот. — Не слишком ли много времени уделяют боги этим ничтожествам?

— Они источник нашего величия. Чем большим количеством смертных признан бог, тем сильнее он становится.

— А я признаю лишь один способ их признания: послать в их существование как можно больше ужаса, голода и смерти, вот тогда они сочтут тебя сильнейшим из сильных! — закричал Свет.

Боги, восседавшие в креслах, расставленных полукругом вокруг стоявшего пред советом Света, начали переглядываться и возбуждённо переговариваться между собой.

Наконец, Ану, он же Уран, отец Инанны-Афродиты, демиург и основатель месопотамского пантеона заговорил, обращаясь не к Свету, а к его матери, своей дочери:

— Пресветлая Инанна, при всём уважении к тебе и при том, как ценна ты для нашего пантеона, мы всё-таки не можем пока позволить твоему сыну Свету проживать в Верхнем Мире. Увы, он совершенно не созрел для этого. Прежде ему следует многое осмыслить и обрести себя. Когда это случится, мы снова соберём совет и выслушаем его.

====== Часть 5 ======

Инанна была согласна с богами высшего совета. В то время в среде игигов медленно, но всё-таки внедрялась атмосфера гуманизма по отношению к смертным, а Свет явно не желал принимать это как данность и вёл себя, как злой щенок — не отрастив зубы, уже пытался кусаться. Вот и услышав решение богов о том, что его не оставят в Верхнем Мире, он принялся вести себя невозможно дерзко и заявил, что ему жаль таких маститых богов, не сумевших разглядеть в нём его потенциал и отныне он презирает Верхний Мир. Инанна, опасаясь, что маститые игиги, разгневавшись на его неосторожные слова, слишком сурово накажут его и утащила его с совета силой, едва не подравшись с ним. Она затащила его на колесницу и помчала её обратно в земной мир.

— Ну вот что, негодный мальчишка, — оказавшись на земной тверди, заговорила она, — ты очень сильно подвёл меня и опозорил. Ты не набрался ума и не осознавал, какую опасность мог навлечь на себя, что даже я не смогла бы защитить тебя.

— Они смотрели на меня свысока! Они смотрели на меня как на отродье смертного!

— И ты решил дать им отпор? — насмешливо приподняла брови Инанна. — Вздумал так им ответить, чтобы они обратились в камень? В твоём возрасте можно быть и умнее.

— И что, я теперь не получу права даже бывать в Верхнем Мире, не говоря уж о том, чтобы воздвигнуть там себе дворец?

— А разве ты умеешь материализовывать дворцы, что мечтаешь о них? — нахмурилась Инанна. — Или ты надеялся, что я это сделаю для тебя?

Свет молчал несколько секунд, раздражённо кусая губы и глядя на неё исподлобья. Затем ответил:

— Мне от тебя больше ничего не надо. Разве я не вижу, что я тебе в тягость. Больше я ни о чём тебя не попрошу, потому что я способен многого добиться уже сам.

— Рада слышать. Что ж, так будет даже лучше. Напоследок дам тебе совет: попробуй пожить среди смертных. И среди царей, и среди простых людей. Узнай о их нуждах, может, ты поймёшь, чем можешь заняться, чтобы они признали тебя богом и воздвигли для тебя твой первый храм.

Глаза Света блеснули от ярости:

— Я не собираюсь опуститься до проживания среди людей, чтобы потом служить им! — закричал он. — Неужели ты не поняла этого ещё там, на совете? Если меня не признаёт Верхний Мир, я поищу кого-то другого, кто оценит меня!

Она и Свет расстались тогда на четыре года. За всё это время она слышала от низших богов, что её сын начал вести преимущественно ночной образ жизни и всё больше знаться с демонами из подземного мира и у него появились сразу три любовницы-демонессы, непрестанно соперничавшие между собой за его внимание. Его красота сводила их с ума, они вели друг с другом настоящие войны, ревнуя.