— И не только он. Мы помиловали и бога Океана с его женой Тефидой на тех же условиях, что и Ану. Всё-таки хозяин такой большой воды. Тоже ведь мог бы поднять всю влагу в Космос. Не стали мы трогать и солярные божества. А эта тварь Геката наслала морок на циклопов и они не смогли заковать её в цепи. Бежала куда-то, пряталась все сумерки и гадила, как могла.

— Отлично. Значит Ану был в безопасности всё это время. Тогда я могу быть спокойна, что он не пропал в Хаосе и не томится где-нибудь в недосягаемых глубинах Тартара. Я найду его. Мне помогут.

— А мне помогут? — голос Света снова слёзно задрожал.

— Хорошо. Предстань передо мной, какой ты есть.

====== Часть 34 ======

И перед Наной соткалось из воздуха непонятное существо — безгранично уродливое, с множеством рогов, кроваво-красной кожей, лицом не человека, а какой-то омерзительной смеси козла, летучей мыши, динозавра и обезьяны. Оно было голым, только пах прикрыт кожаной набедренной повязкой. Нана не могла не сморщиться от ужаса и гадливости. И тут же сжалось сердце от боли: вот это существо, внутреннее уродство которого вылезло на его внешность, когда-то родила она сама. Это её сын, её ребёнок.

Она материализовала лежанку, приказав Свету лечь на неё. И заявила: он должен полностью вверить ей себя, если хочет, чтобы она помогла ему.

Он был послушен, полностью послушен.

Аграт-бат-Махлат стояла за спиной Наны, но та была уверена, что девчонка никак не сможет помешать ей выполнить задуманное. И была права.

Свет был погружён в крепкий сон без сновидений и его мать начала работу над ним, покрывая его своим энергетическим облаком…

Всё было закончено где-то через полтора часа.

Облако было снято.

Аграт-бат-Махлат, всё это время сидевшая в кресле в томительном ожидании, теперь тихо сжала ладонями побледневшие щёки…

Свет был пробуждён от сна заклинаниями матери.

Маленький горбун, ставший наполовину меньше своего изначального роста, протирал глаза от сна. И когда он закончил это делать, на его лице можно было отчётливо разглядеть огромное чёрное мохнатое родимое пятно, закрывавшее половину его невзрачного жалкого лица.

Аграт-бат-Махлат громко закричала.

— Что, что? — вскинулся Свет и, подскочив, ринулся к большому зеркалу, висевшему на стене. Увидев своё отражение, он завопил ещё громче, чем его дочь, его ноги подкосились и он осел на пол, жалобно скуля.

— Свет, — услышал он голос своей матери, — я могу простить тебя то, что ты пытался меня изнасиловать и спихнул меня в Тартар. Но ты предал богов и ещё от Эрешкигаль я слышала, какие зверства творил ты в эпоху сумерек, сколько чистых душ сгубил искушениями и лестью. Это простить невозможно. Я знаю, что красота — это великая сила, поэтому я не могу вернуть её тебе. Уверена, ты использовал бы её во зло и богам, и людям. Я избавила тебя от неестественного обличия и дала тебе внешность урода. Уроды живут среди людей, они не пугают никого, как чудовища, так что ты можешь выбраться из своей подземной могилы и жить в обществе. Тебе будет нелегко, но может, хоть страданиями ты очистишь свой внутренний мир от зла и грязи. И пусть тебе больше не придёт в голову попытаться кого-то изнасиловать. Я лишила тебя мужской силы до конца бессмертия. Так будет лучше и для тебя, и для окружающего мира.

— Н-но я ж-же рассказал тебе всё о твоём отце Ану, — прохрипел Свет, ложась на пол, как будто полностью обессилел.

— Свет. Послушай меня. Оставаться с такой злой и грязной сущностью, как у тебя, уносить её в череду смертей и рождений, весьма опасно для тебя самого. Всё возвращается, все наши деяния. В прошлом красота породила твою гордыню, а гордыня — все остальные грехи. Если тогда красота испортила тебя, возможно, теперь она погубит тебя окончательно. Сейчас не время тешить свою гордыню. Настало время каяться, Свет, каяться!

— Сжалься надо мной! Я не могу предстать перед обществом таким уродом, как не мог этого в облике чудовища. Мать! Мать моя! Пожалей меня!

— Если я тебя сейчас пожалею, то погублю. Жаль, ты этого никак не можешь понять. Уходи, Свет. Уходи по-хорошему. Наши пути должны разойтись. Давай расстанемся мирно.

Обезумевшие глаза Света наполовину вылезли из глазниц:

— Значит, ты ничего не изменишь? Значит, ты не сжалишься?

— Уходи, Свет.

Несчастный горбун ещё долго умолял мать о жалости, но та была непреклонна, как в своё время Фемида, осудившая Прометея на суровое наказание.

Наконец, Свет понял, что не смягчит сердца Инанны и с плачем опустился под землю — снова в тёмную подземную могилу, Аграт-бат-Махлат последовала за ним.

Едва Свет покинул Нану, как перед ней возникла фигура Эрешкигаль.

— Признаться, я думала, ты сдашься и вернёшь ему красоту, — промолвила бывшая владычица подземного мира. — Тут и камень бы дрогнул.

— Камень бы дрогнул, но мать дрогнуть не должна, — ответила Нана. — Особенно когда то, что она породило, превратилось в нечто, лишённое сердца и рассудка. И я больше не хочу говорить об этом. Меня сейчас больше волнует мой отец. Я так поняла, что ты хоть и находилась в жилище Мохана, но всё слышала?

— Ну ещё бы я пропустила такое событие.

— В таком случае, есть идеи, как нам отыскать нашего отца?

Эрешкигаль скрестила руки на груди:

— Ого, а я думала, это твой отец, — усмехнулась она.

— Ты тоже произошла от его семени.

— Да, подземные демоны, воспитавшие меня, знали время, когда семя Ану случайно упало в Иркаллу и тогда появилась я, рождённая от энергии тьмы, как ты от энергии морской пены. Отец очень долгое время даже не знал о моём происхождении.

— Но узнал же. И всё-таки похлопотал не только за меня, но и за тебя, когда нас сбрасывали в Тартар. Представь себе, что если бы он этого не сделал, тебе пришлось бы пролежать прикованной цепями к каменной глыбе.

— Считаешь это поводом помогать тебе в поисках Ану? Что ж, ты права, я как бы на самом деле должна ему. Вот только идей у меня нет, как отыскать среди миллиардов мыслящих существ одно особенное существо, не испускающего божественные флюиды.

— Тогда отец сам отыщет нас. Я дам ему знак!

— Ээээээ? — Эрешкигаль вопросительно приподняла правую бровь.

Нана улыбнулась:

— Мне придётся вспомнить, что я богиня любви и активно заняться своим делом. Кстати, это поможет мне как-то отвлечься, чтобы совсем не высохнуть от тоски по Мохану. Я пошлю в этот мир любовь. Много-много любви, как никогда. Всё пропитается энергией любви. В мире появится столько влюблённых пар, сколько не было ни в эпоху до сумерек, ни, уж конечно, в эпоху сумерек. Это будет настолько необычное явление, что отец, где бы он ни находился, не сможет его не заметить. И всё поймёт. Я знаю, он поймёт. Это будет очевидно, что самая сильная богиня любви вернулась из сна в Тартаре в этот мир! И Уран-Ану отыщет нас, мы-то не блокировали свои флюиды божественности.

Эрешкигаль развела руки в разные стороны:

— Остроумненько… Не придерёшься.

— В таком случае, иди-ка снова поймай какую-нибудь неприкаянную душу, чтобы она тебя развлекала болтовнёй или покатайся в гробу, а я останусь одна и займусь делами богини любви, чтобы даром время не терять! — Нана приблизилась к кровати и села на неё.

— Мммм-дааа… Может и мне как-то шокировать человечество в глобальном масштабе, чтобы наш папка догадался, что и Эрешкигаль, за которую он так мило похлопотал, тоже уже не в Тартаре? Я могла бы, например, одарить временной видимостью миллионы привидений, они бы заявились к тем, кто знает, что они умерли, то-то было бы шуму! — Эрешкигаль громко расхохоталась.

— Кто бы мог подумать, что у бывшей владычицы мёртвого царства окажется такое желание шуметь! — также засмеялась Нана. — Тебе мало того шока, который наступает у тех, кто видит тебя мчащейся по автостраде в гробу на колёсиках? Или проходящей сквозь стены? Кстати, когда ты превращаешься в кошку или какую-нибудь птицу, ты мало заботишься о конспирации. Ты уже несколько раз делала это на глазах у смертных и одна женщина даже потеряла сознание, увидев это!