— Значит, нам, богам, придётся любви учиться?
— Я согласна. Конечно, я не могу сказать, что я совсем игнорировала любовь между людьми. У меня были любимцы, которых я особенно выделяла и они навсегда останутся живы в моей памяти. Для них я даже оживляла каменные статуи. Знаешь, однажды меня впечатлила одна пара чуть ли не больше, чем все мои другие избранные. Их звали Орфей и Эвридика. У них была большая красивая любовь, но так недолго… Это было такое горе: девушку укусила змея и всё закончилось смертью. Надо же, ведь не всегда умирают от укусов змей, можно яд отсосать, есть и лекарства от этого. А тут — умерла. Горячо любима, юна, счастлива и из этого счастья вырвала её смерть, нелепая смерть, которой можно было бы и избежать… А её муж… Обычно смертные, потеряв партнёра, молились в моих храмах, чтобы поскорее избавиться от любви к умершему, получить облегчение, забыть быстрее и снова жить, найти нового спутника жизни. А вот Орфей не молился. Более того, он не побоялся отправиться прямо в преисподнюю, чтобы вернуть свою возлюбленную к жизни! Можешь себе вообразить, Мохан? Ведь он очень рисковал. Аид мог сильно разгневаться и наказать весьма сурово. А Орфей так любил, что не побоялся и ведь почти победил… Нет, я даже не могу пересказать, что хоть Аид и согласился отпустить душу его жены, у бедняги так ничего не получилось… — голос Наны задрожал, на глазах выступили слёзы. — Лучше прочти об этом в книге Шивы. Я же могу только сказать, что, похоронив жену, Орфей так и не женился… Любил даже умершую и был верен ей. Как он умер сам — тоже не хочу и вспоминать, больно. Хочу только сказать, — Нана нервно хохотнула, — что я тогда тоже позавидовала этой Эвридике… Подумать только, я, бессмертная богиня любви, позавидовала смертной, ушедшей в царство теней в расцвете лет, потому что эта смертная соприкоснулась с великой любовью, хоть на короткий срок, а я нет! Хотя, почему на короткий? В Элизиуме эта счастливица снова воссоединилась со своим любящим мужем и они уже были неразлучны. Я… Я ведь даже иногда сходила в Элизиум… Чтобы тайком понаблюдать счастье этой пары, умершей для мира живых… — из глаз Наны заструились слёзы.
====== Часть 31 ======
Мохан посмотрел на неё взглядом, полным любви и принялся вытирать её слёзы.
— Но теперь-то у тебя есть такая любовь. Зачем же ты плачешь? Когда у тебя текут слёзы, мне кажется, что это по моему сердцу течёт раскалённый металл. Я люблю тебя и ты любишь меня. Разве ты менее счастлива, чем эта Эвридика?
— Я счастлива, но иногда… Что-то как будто пронзает мне грудь… Ведь мы тоже станем смертными, Мохан… Что если мир, куда мы уйдём… Вот так оторвёт нас друг от друга… Как Орфея и Эвридику?..
— Любимая, ты боишься смерти и разлуки, потому что кое-что постоянно сбрасываешь со счетов. Когда к тебе приходят Молящиеся Самим Себе ты внимательно слушаешь их? Разве нам не доступен Высший Мир, где для любящих уже нет разлук?
— Я слушаю, но мне не понятен их мир и он сильно пугает меня. Я не чувствую, что там можно обрести защиту, мне кажется, там можно только обрести опасность.
— Тебя просто пугает непонятное. Но это лишь иллюзия непонятного. Просто нужно собрать знания — и страх пройдёт. Просто верь мне и слушай меня. Ты же будешь мне послушной женой?
— Не сомневайся, — Нана потянула носом и слёзы перестали струиться из её глаз. — Слушаться тебя будет для меня всё равно, что есть сладости.
— Шоколад? — улыбнулся Мохан.
— Кроме шоколада есть много других сладких вещей.
— Ах, сладкоежка! — захохотал Мохан, снова наклоняясь к её лицу и покрывая его поцелуями. Нана обхватила руками его могучую шею и принялась отвечать на поцелуи.
Затем Мохан, перепрыгнув через неё, устроился рядом с ней на кровати, облокотившись на подушки.
— А этот ваш Аид не чужд милосердия, если посочувствовал этому Орфею, — задумчиво произнёс он.
— Аида совсем незаслуженно ненавидели и боялись смертные, — ответила Нана. — И изображали его уродливым злобным стариком на картинах. На самом деле он был молод и красив, как большинство из богов. Да и благороден. Поэтому и создал Элизиум для людей с чистой душой, чтобы они не мучились незаслуженно в непроглядной тьме без света и радости, где было место только грешникам. Да и не вечно держал он души у себя в плену, многие рождались снова в мире людей. Он был хорошим. Правда, меня смутил тогда этот его поступок с Персефоной, мне показалось это не очень правильно, её похищение, без добровольного согласия. Мне было жаль девушку, она так любила жизнь, природу, а тут обречена жить под землёй… Ну, я тогда подсластила, как могла её горькую долю и помогла ей полюбить Аида. Ведь исправить-то уже ничего было нельзя. Всё равно одну треть года ей сидеть в царстве мёртвы. А с мужчиной, к которому питаешь нежные чувства, это легче. Аид и Персефона были мне за это благодарны. Они были моими хорошими друзьями. А теперь и не знаю, где они…
— Познаю твои светлые стороны. Ты посочувствовала несчастной девушке и помогла, как могла, значит, у тебя доброе сердце.
— Ох, тут бы и камень посочувствовал. Бедняжка, тяжёлая судьба, ох, тяжёлая. Разрываться между двумя мирами, тосковать то по мужу, то по солнцу и матери, это будет погорше шоколада без сахара… Так что не слишком я облегчила ей участь. Разве что немножко. Хотя мне в пору думать сейчас о себе самой. Мы расстанемся с тобой всего на несколько дней, а я уже скучаю.
— И я скучаю. Взять, разве и тебя с собой в рай, хоть тебе, наверно, поначалу будет там непривычно? Я буду занят и не смогу уделять тебе достаточно времени, но мы будем, по крайней мере, в одном пространстве.
— Мохан, возьми меня с собой!
— Хорошо, любимая, ты отправишься со мной. Я тебя отлично устрою до нашей свадьбы. Ты можешь пожить до нашей свадьбы во дворце Бхудеви, она наверняка будет рада обществу богини любви, ведь ты ей не чужая, она прародительница и вашего пантеона…
Нана дёрнулась всем телом и глаза её возбуждённо округлились:
— Во дворец к Бхудеви? То есть, к Гее? Нет, нет, только не к ней! Я предпочту ночевать под открытым небом, чем под её крышей!
— Ты её не любишь?
— А разве ты ещё ничего не знаешь из книги Судьбы о которой ты мне говорил?
— Я не всё успел прочесть, ведь я всё время посвящал тебе. Я много дней находился в состоянии невидимости, наблюдая за тобой, ждал удобного случая для знакомства. Когда же мне было время читать?
— Хорошо, тогда я расскажу тебе сама. Она была женой моего отца Урана…
— Об этом я слышал, что она была женой бога неба, которого у нас звали Дьяусом, но в нашем пантеоне он появлялся редко.
— Он был также и её сыном. Тогда было начало времён и первые боги смутно понимали, что правильно, а что нет и полюбить собственную мать и жениться на ней казалось нормой. Но Гея, так подло интриговавшая против Урана, до сих пор пытается преподнести всё так, как будто он был насильником. Только я знаю, что было всё по-другому. Отец делился со мной многим, потому что только я верила ему. Гея не противилась, когда он входил к ней. Ни разу не сказала, что ей отвратительны его ласки, его постель. Может, ей тоже нравилось, но она решила выставить грешником только моего отца. А может, терпела, потому что уже тогда замыслила худое. Но она всё время коварно молчала и ни на что, совсем ни на что не жаловалась. Говорят, если женщина не жалуется, это ещё не значит, что она всем довольна. Но бог у бога не может считывать мысли и отец не обязан был угадывать её настроение, если она помалкивала. Это она подговорила Кроноса оскопить отца…
— Да, это я знаю. Это стало причиной твоего рождения.
— Если мне суждено было родиться, то семя Урана могло бы просто упасть в море и взбить пену, это могло произойти не из-за того, что отца искалечили. Не должна я быть обязана своим рождением интригам Геи. Я счастлива, что родилась из чистых морских волн, а не Гея меня родила!
— Но, тем не менее, всё-таки ты произошла от неё.
— По крайней мере, я не побывала в её грязной утробе. Правда, мой отец вышел оттуда, но Небо ничто не может запачкать. Грязь она и дела её грязны. Спроси, против кого она не плела интриги? Против мужа, против сына Кроноса, против внука Зевса — все отведали горечи её коварства. И ведь до сих пор я не могу понять, как это ей всё сошло с рук. Однажды я не удержалась и спросила Зевса, почему он не сбросил её, скованную цепями, в Тартар, хотя бы за то, что она породила чудовище Тифона, доставившего нам столько проблем? Зевс отговорился, что, якобы, он простил её в благодарность за совет его матери Рее, как спасти его, маленького Зевса от Кроноса. Но я точно знаю, что это отговорка. Она знает способ, как владеть умами — вот в чём дело.
