— Кигаль, я не могу думать о грядущем ужасе. Я хочу жить настоящим, чтобы пить любовь столько времени, сколько возможно! Когда я стану смертной, я забуду, что любила и мне не будет так больно! А сейчас мне нужен Мохан.

— Тогда скажи, как бы ты хотела, какой бы выбор сделала, если бы ты могла распоряжаться своего судьбой: тебе нужен Мохан смертный или было бы лучше, если бы он был богом? Удобный смертный, которым ты можешь играть, как игрушкой, усыпить его, когда он тебе нужен спящий, внушить ему свои желания, узнать его мысли из любопытства или бог со своей волей?

Нана не успела ответить. К скамейке приближались две фигуры, облачённые в длинные одеяния, с головами, покрытыми тёмными одеялами.

Две богини, найденные Эрешкигаль, оказались из простых аннунаков, но просьба у них оказалась непростая: у обоих были проблемы с любовью и они просили богиню Инанну помочь им в этом разобраться. Нана согласилась, ведь то, что это были богини низшей ступени и ничем особо не могли бы отплатить ей своими услугами, не означало, что следовало отказать им в помощи.

На разбор их дел ушли ночные часы.

Теперь можно было отправиться на покой.

Она добрела до своей комнаты, распахнула дверь и оторопела: в креслах за столиком сидели… Гера и Афина.

====== Часть 29 ======

Обе были не похожи на себя. Тёмно-русые с рыжиной кудри Геры были острижены под короткое каре, сама она была облачена в чёрный деловой костюм — пиджак и юбка, элегантно облегавший её изящную фигуру. Афона была в голубом лёгком свитере и синих джинсовых брюках, длинные спирали её каштановых волос были разбросаны по плечам.

Нана растеряно переводила взгляд с одной богини на другую, не зная, что произнести. Уж этого она никак не ждала, да и не была к этому готова.

— Смотри-ка, она не рада нам! — усмехнулась Гера.

— Признаться, после той охоты на ведьм я и не знаю, чему радоваться, — Нана материализовала небольшой пуфик и присела на него. — Тем не менее, приветствую вас, тебя, царица богов Гера и тебя, воительница Афина.

— И тебе привет, златая Афродита, — проговорила Гера. — Только ты меня неправильно поприветствовала. Я уже не царица богов, — она удручённо вздохнула.

— Как же это? Неужели Зевс, освободившись от сценария судьбы, нашёл тебе замену и развёлся с тобой?

— Ну, вот ещё! — возмутилась Гера. — Развод — это была моя инициатива. Это я бросила его!

— Понимаю, — кивнула головой Нана. — То, что ты терпела долгое время, на мой взгляд, просто невыносимо. Всему приходит конец. Ты права, что по окончании сценария судьбы избавилась от источника ревности и боли.

— Ну, да. А заодно и от трона.

— Никакой трон не стоит того, что ты выдержала.

— Ты просто никогда не сидела на троне, вот тебе меня и не понять.

— У меня и не было желания там оказаться. Никогда трон меня не привлекал. Но видишь, Гера, и тебе настолько стало невыносимо быть женой мужа, который тебя предавал и слишком сурово наказывал, что ты, так любившая трон, всё-таки решилась отказаться и от трона.

— Не я отказалась от трона. Зевс!

Нана от удивления открыла рот и большие глаза её ещё сильнее увеличились.

— Я не ослышалась? Зевс отказался от трона?!

— Мы тоже были все поражены его поступком. А для меня это и вовсе был удар в солнечное сплетение. Слабак! Ничтожество! Так растерять свои силы в Тартаре! И это ещё не всё. Ты думаешь, отказываясь от власти, он передал его мне, своей законной жене, прожившей с ним вечность? Сколько полезных советов я давала ему, я всегда была ему верна! А знаешь, кто теперь управляет пантеоном после него? Знаешь, кого он назначил преемником?

— Кого же?

— Фемиду! Представляешь? Вместо меня — Фемиду! Вот кто теперь на троне! А ведь она даже не входила в число двенадцати элитных богов!

Нана усмехнулась и покачала головой:

— Ах, так вот по чьей инициативе тут кое-кто рылся в моём прошлом, выясняя, не переманила ли меня Метида тогда, после сумерек и не отсиделась ли я в раю у Невидимки, тогда как вы гнили в Тартаре! Вот кто мутил воду, пытаясь сделать её чистой. А я, признаться, грешила на тебя, Гера.

— Ну, что ты! — с досадой махнула рукой Гера. — Неужели я стала бы заниматься этим. Тогда было такое время, кто мог, тот и спасался. Если бы ты перешла на сторону Невидимки, я бы даже поняла тебя. Почему ты должна упускать возможности, если они выпали тебе? И с чего ты вообще решила, что я могу иметь что-то против тебя?

— Ну, как тебе сказать… Я не злопамятна, но и потерей памяти не страдаю. Мне кажется, после того случая с яблоком Эриды ты и Афина сильно изменили своё отношение ко мне и не в лучшую сторону.

— Зачем вспоминать обиды? — Гера натянуто улыбнулась. — Если бы мы тогда знали, каким пустяком окажется эта заварушка в сравнении с сумерками, а главное то, что ещё ждёт впереди… Правда, это ужасно?

— Правда.

— Тогда не стоит вспоминать распри, которые теперь кажутся детскими ссорами. В конце концов, ты же больше не сердишься даже на Эрешкигаль.

— Это верно.

— Тогда забудем всё. И знай, Афродита, я бы не стала осуждать тебя, если бы ты перешла на сторону Метиды! Не вижу в этом зла.

— А я вижу. Я не могу сказать, что я настолько мужественна и склонна к самопожертвованию, что не перешла бы на сторону Метиды, если бы это заставило меня страдать. Я не умею страдать. Не из выносливых. Я бы сдалась, но не смогла бы больше уважать себя.

— А зря. В конце концов, ты могла бы даже спасти всех нас! Вот сделала бы Невидимку рабом своей любви и заставила бы всех нас помиловать.

Мохан, услышав через стенку громкий резкий голос Геры, вновь в невидимом состоянии перебрался в комнату возлюбленной и прислушался к разговору трёх богинь.

— Невидимые мужчины не в моём вкусе, — усмехнулась Нана. — Даже если бы он открыл мне свой облик, это не обязательно вызвало бы любовь во мне.

— А как насчёт здорового расчёта? Став его женщиной и сделав его рабом своей любви ты стала бы властительницей мира!

— Мы только что говорили о том, что трон не прельщал меня никогда.

— А жаль. Тебе не помешало бы быть чуточку амбициозней. А что ты думаешь относительно возвращения в пантеон?

— Под начало новой грозной и суровой царицы Фемиды? — хохотнула Нана. — Ну, уж нет. Однажды она уже правила на Олимпе, когда стала женой Зевса после Метиды. Да даже после развода с Зевсом она там имела огромное влияние. Я, конечно, сторонник правосудия и справедливости, без них я не вижу спокойного и упорядоченного мира, но когда кроме судов и наказаний за провинности всё остальное отходит на задний план, мне не хочется находиться в таком месте, где это происходит. Я для этого слишком неидеальна.

— Да, Фемида всех нас лишила покоя. Но всё-таки вернуться в пантеон стоит того, уже ты мне поверь. У нас есть и другие перемены, поинтереснее.

— Неужели?

— Не веришь? Так вот, слушай. Когда мы томились в Тартаре, рядом с нами находились прикованные цепями к глыбам и боги других пантеонов…

— Как? Вас приковали к глыбам?..

— Конечно. Цепи были выкованы циклопами, также перешедшими на сторону Невидимки. Поэтому мы не могли избавиться от них. Мы пролежали скованными все сумерки и, возможно, так и остались бы на дне Тартара до самого конца бессмертия, если бы нас не освободили Молящиеся.

— А ты? — Афина впилась в лицо Наны напряжённым взглядом голубых глаз. — Ты разве не была скована?

— Нет. Меня просто грубо пихнули в спину, я упала на дно, потеряла сознание и, видимо, проспала до конца сумерек.

Афин звучно хлопнула ладонями по бёдрам:

— Надо же! Её не сковали и она без тяжких мучений проспала все сумерки, тогда как мы забывались сном только время от времени, а в остальное время страдали, бодрствуя! Ей и тут повезло больше других! Вот уж любимица судьбы…

— Тебе тоже стыдно жаловаться на судьбу, Афина. Ты была влиятельной и сильной богиней, любимой дочерью Зевса, красотой тоже не обделена… Всё-таки вторая после меня по красоте…