— Может быть, помочь тебе добраться до рая?

— Нет, я, пожалуй, полежу ещё вот здесь, на скамейке, пока утренняя прохлада.

====== Часть 23 ======

На крыльце пансиона появилась полная рослая фигура хозяйки, державшая кастрюлю с помоями. Вишну приблизился к ней:

— Могу ли я снять жилище в вашем пансионе? Уверяю вас, я буду платить аккуратно.

Госпожа Елена оглядела его с ног до головы:

— Вы такой важный господин. Чем вас заинтересовала моя развалюха? Вы — турист и хотите поселиться поближе к морю?

— Можно сказать и так. Но мне бы хотелось, чтобы моя комната находилась рядом с жилищем госпожи Наны. Я буду за это очень благодарен и заплачу, сколько скажете, мне ради этого ничего не жалко.

— Аааа, я поняла! — широко улыбнулась хозяйка пансиона. — Я же видела вас вчера, это же вы провожали госпожу Нану до крыльца! Не иначе, вы влюблены в неё и хотите поселиться по соседству, чтобы познакомиться поближе?

— Вы просто прочли мои мысли, — улыбнулся в ответ Вишну. — Так что, будет мне жилище рядом с Наной?

— А почему бы и нет. Там квартирант не платит уже полгода, пора выселять его. Вот я его выставлю, а вы въезжайте. Как вас зовут?

— Мохан, — ответил Вишну и предложил заплатить за комнату вперёд с условием, что он вселится в неё сегодня же.

Где-то минут через десять в пансионе поднялся грандиозный переполох: хозяйка, вылив помои в канаву, ворвалась в комнату слева от жилища Наны, схватила за шиворот спящего хмельного сапожника и поволокла его на крыльцо; то же самое стало и с его дружками.

Надо было бы прибраться в грязной комнате, где проживал пьяница со своими дружками, но Мохан ответил, что этого делать не нужно, он сам обо всём позаботится.

Оставшись наедине с собой в снятой комнате, Мохан несколькими взмахами руки отдал приказ исчезнуть пыли, мусору и зловонию в помещении. Затем облупленные потолки в комнате сделались белоснежными и ровными; стены покрылись кремовыми с золотыми узорами обоями; начала появляться мебель — мягкая, оббитая плюшем, из красного и чёрного дерева, с позолотой. У одной из стен материализовался небольшой камин. Затем в воздухе разлился тонкий аромат лавандового масла.

Он управился с обустройством комнаты как раз к пробуждению Наны.

Она открыла глаза и, вспомнив события вчерашнего дня, сладко потянулась и в животе снова зарезвились бабочки. Как же это она проспала всю ночь, да ещё так крепко? Влюблённым не полагается спать, их удел — ночь напролёт ждать зари и думать о возможной встрече с предметом своей любви.

Нана села на постели, взяла в руки расчёску и занялась волосами. Давно ей не было охоты повозиться с ними, расчесать, как в старые добрые времена. Ей снова хотелось выглядеть безупречно. Она разделила волосы на две части и принялась заплетать в две косы. ” — А не приснился ли мне этот Мохан? — прокрались тревожные сомнения в голову. — Слишком счастлива я была вчера. И смогу ли я увидеть его сегодня просто так? Или придётся применить ясновиденье, чтобы разыскать его? Или послать ему внушение, чтобы он сам думал обо мне до тех пор, пока не разыщет меня? А вспомнит ли он обо мне, если не посылать ему это внушение?»

Внутренняя тревога нарастала. Она же подняла богиню с кровати, заставив сбросить пеньюар, переодеться в выходное платье и выйти из комнаты. И тут же, в коридоре, она вдруг столкнулась с Моханом. И еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть от радости. Щёки её запылали, как у девчонки, прожившей от роду не более шестнадцати лет.

— Доброе утро! — произнёс Мохан и обжёг её белоснежной улыбкой.

— Доброе утро, — ответила Нана, также улыбаясь. — Вы пришли ко мне в гости?

— Это было бы неприлично, являться в гости к девушке в такую рань.

— Что же тут неприличного? Обыкновенно дело.

— Вот как? — лукавинка в бровях Мохана отразилась отчётливее. — А что если я поймаю вас на слове? Вы впустите меня к себе?

— Пожалуйста! — Нана широко распахнула перед Моханом дверь в свою комнату.

Он вошёл уверенной походкой, как будто раньше бывал в этом жилище и опустился в одно из кресел.

— Вас, наверно, удивляет, почему я поселилась в этом бомжатнике! — кокетливо произнесла Нана и засмеялась.

Мохан не поддержал её смехом, более того, лицо его сделалось серьёзным.

— Дом, стены дома, — произнёс он, — это то, что защищает нас, позволяет нам спокойно спать, укрывает от дождя, ветра и снега. Плохо живому существу без дома. Поэтому любое жилище, пусть даже самое скромное и неухоженное, не заслуживает, чтобы о нём говорили плохо. Дом достоин почитания, даже если бы это была хижина из картонных ящиков.

” — Создаётся впечатление, что этот смертный может поучить богов, так он умён и мудр, — подумала Нана. — Ну, чем он не бог? Но ведь я знаю всех богов и его никогда не видела.»

— Вы всё верно говорите, Мохан, — ответила она. — Больше я никогда не буду называть пансион бомжатником или клоповником, а если кто-то так назовёт его при мне, я отвечу вашими словами.

Мохан улыбнулся.

— Вы, видимо, куда-то собирались, Нана? Я нарушил ваши планы?

— Никаких планов не было, кроме прогулки вдоль моря.

— И завтрака?

— Ах, да, завтрак, — Нана засмеялась и смущённо потёрла пальцем под носом. — Я ничем вас не угощаю, а ведь вы мой гость.

— Но гостей вы не ждали и теперь в раздумье, чем бы угостить? — Мохан развеселился.

— Я что-нибудь придумаю.

— Не нужно. У меня в доме полно вкусной еды.

— Далеко ли отсюда ваш дом?

— Очень, — лицо Мохана сделалось озорным, как у мальчишки. Он поднялся с кресла, взял Нану за руку и повёл её прочь из её комнаты и тут же завёл в свою.

— Ого, вот это сюрприз! — засмеялась Нана, оглядывая его жилище. Мохан пристально посмотрел на неё, подумав, удивит ли её то, что ещё вчера за стенкой её комнаты были слышны пьяные голоса сапожника и его дружков и в этом помещении не было другой мебели, кроме трёх лежаков, а теперь здесь роскошная мебель, обои и даже камин. Возникнет ли у неё вопрос, как это могло поменяться всего за одну ночь? Не удивит ли это её, как в своё время удивляло хозяйку пансиона и соседей то, что в комнате Наны появилась богатая мебель, хотя никто не видел, как эту мебель привезли и разгрузили? Догадается ли она, что Мохан не такой уж простой смертный?

Но Нана, никогда не знавшая бытовых проблем, не придала значения переменам в соседней комнате. Её никогда не интересовало то, как смертные покупают мебель, как привозят и разгружают её. Она просто села на пуфик за округлый столик из красного дерева и Мохан, раскрыв створки буфета, принялся вытаскивать оттуда тарелки и вазы с разнообразной пищей и напитками. Тут было настоящее изобилие аппетитно выглядевшей еды. И всё на самом деле было очень вкусно, но завтрак состоял только из мучных изделий, молочных продуктов, яиц, блюд из овощей, фруктов и было очень много сладостей. И совсем не оказалось ни мясного, ни рыбы, ни других морепродуктов. Нана сочла, что неприлично спрашивать об отсутствии той или иной пищи у гостеприимного хозяина и промолчала. Тем более, что еда у Мохана на самом деле оказалась просто изумительной.

Сам Мохан ничего не ел, но не сводил пристального взгляда с Наны и той поневоле захотелось прочесть его мысли. Она попыталась это сделать и опять ничего не получалось. Это её огорчило так, что она перестала жевать. Мохан же, ощущая, как она бесплодно атакует его извилины, едва сдерживался от смеха. Но потом подумал: «Кажется, это сильно её расстроило, даже у неё аппетит пропал. Зачем мне расстраивать любимую женщину? Ей, кажется, и так хватало горечи. Хорошо, я поиграю с ней немного, сделаю так, как она хочет. А то, что я не смертный, она догадается и по другим признакам, хоть и не сразу. Пусть всё пройдёт, как игра.»

И он выдал мыслеформу: «Бедняжка, как же она столько дней питалась одним только мороженым? Её необходимо хорошо накормить. Иначе она потеряет здоровье.»

Нана облегчённо вздохнула: трудно ей читать мысли этого смертного, но ведь смогла же! И она снова принялась за завтрак.