Нана подняла глаза на Эрешкигаль и от удивления уронила руку на стол: подруга смотрела на неё странно, как-то умильно-восхищённо. Уже не осталось и следа от осуждения и укора в лице.
- Ты так хотела бы любить? – сладко промурлыкала она. – Даже не побоялась бы полюбить и простого смертного, не пугали тебя самые серьёзные испытания? Нет, всё-таки не зря ты выглядишь такой нежной и милой. Если бы ты была коварной и хитрой, это бы отразилось на твоём лице и в нём хотя бы появлялось что-то отталкивающее. Ты гораздо чище в своих помыслах, хоть и поступки твои вводят в заблуждение.
Нана усмехнулась и в глазах её появились озорные огоньки:
- Мне можно грешить. Мне вообще всё можно – никакая грязь ко мне не пристаёт, я в любом случае останусь чистой.
- Вот это неожиданное заявление! – засмеялась Эрешкигаль.
- Но ты же знаешь меня лучше всех, сколько пакостей на моём счету. И вот поди ж ты, всё равно я белая и пушистая.
- Это была воля судьбы. Наверняка, если бы у тебя был выбор, ты поступала бы по другому. Тот, кто готов любить сам, а не только позволять любить себя, не может быть негодяем.
Нана хмыкнула и, наконец, принялась за полурастаевшее мороженое в вазочке. Эрешкигаль продолжала молча смотреть на неё странным ласкающим взглядом. И снова заговорила:
- Наверно, когда ты после изгнания вернулась на Олимп, тяжело Гефесту пришлось на бывшую жену смотреть, что она вот здесь, рядом, но уже ему не принадлежит. Наверно, был готов волосы на себе рвать, что ошибся и не удержал такую женщину, ненавидел себя за ошибки.
- Нет, как бы не так. Рассказывали, что уже на второй день после моего изгнания с Олимпа он уже добивался, чтобы его женой стала Афина. Быстро же он был готов меня заменить. Ну, я тогда поняла, что быстро смогу вернуться на Олимп. Чтобы добиться согласия на это у обиженного Гефеста я подсунула ему в жёны одну из своих харит, так как Афина отказалась быть его женой наотрез. Это была очень амбициозная харита, она спала и видела, чтобы стать женой какого-нибудь бога из высшей ступени иерархии. Кроме того, я добавила ей красоты к её внешности и она стала красивее других харит. Гефест был доволен новой женой. Мы помирились и стали очень хорошими друзьями.
- Да, видимо, этот бог совершенно не подходит тебе в мужья. И всё же я никак не пойму, как это Гефест мог отказывать тебе в любви и внимании. Что он мог ответить, когда ты просила это у него?
- Отвечал, что у него срочные дела. А когда я не выдерживала и упрекала его, он предлагал мне поискать себе какое-нибудь занятие, полезную физическую работу, кроме моих обязанностей богини любви и красоты.
- То есть, поработать ручками? – проворковала Эрешкигаль. Её собственные пухлые розовые ручки поползли по столу, поймали маленькую хрупкую руку Наны и слегка сжали её. – Чем же ты могла бы заняться?
- Ничем. Я пыталась попробовать ткать, как Афина, но получился только скандал на весь Олимп, Афина не могла мне этого простить.
- Тебе нужен совершенно другой муж, – голос Эрешкигаль сделался грудным. – Который дал бы тебе много нежности и ласки и одновременно мог бы присматривать за тобой, даже занимаясь своими необходимыми делами. Кто мог бы тебе помочь. Ты считаешь себя грозной и сильной, но тебе необходима защита. Ты такая нежная… – губы Эрешкигаль припали к руке Наны и обожгли их горячим поцелуем.
- Да что сегодня на тебя нашло, Эрешкигаль! – заволновалась Нана, высвобождая руку. – Опять твои причуды. Знаешь, это перебор. Всему есть мера!
- Прости… Прости… – забормотала Эрешкигаль и поспешно начала прощаться и как-то быстро выскочила из-за столика и стремительно умчалась прочь.
Нана, нахмурившись, смотрела ей вслед. Затем, расплатившись, она покинула летнее кафе и, спрятавшись за пальму, в мгновение ока переместилась в своё жилище в пансионе. Она уже собралась упасть на кровать, чтобы передохнуть, как вдруг увидела спящую Эрешкигаль, от которой разило спиртным. ” – Вот так так! – удивилась Нана. – Да когда же она успела меня опередить, да ещё и заложить за воротник? Вот ведь шустрая. И кто бы мог подумать, что она женолюбка! Фу, как отвратительно. Мне вовсе не улыбается то, что она и дальше будет домогаться меня.”
Встав рядом со спящей, Нана занесла над ней ладони и проговорила:
- Блокирую в тебе всё, что противно женскому естеству, что является блудом. Блокирую в тебе всякое желание любить женщину, кто бы она ни было. Отныне твоё влечение будет законным – влечение к мужчине и только к мужчине!
====== Часть 15 ======
Окончив сеанс «излечения» Эрешкигаль от «лесбийского влечения», Нана присела на ковёр рядом с кроватью. Недавняя беседа с «подругой» разворошила в ней воспоминания о временах, когда ей не надо было думать о грядущей смерти. А затем ей пришло в голову, что всё происходящее лишь страшный сон. Иначе и быть просто не может. Это всё проделки Гипноса. Это он усыпил её и послал кошмарный сон про то, как Метида, которая на самом деле тихонько дремлет в кишках Зевса в образе капли воды, захватила власть и все боги оказались в Тартаре. Он же и заставил её, Афродиту, созерцать тяжёлые путаные сновидения якобы на дне Тартара. И теперь ей снится и вовсе что-то несусветное, как она живёт среди смертных, в ужасе, что сама когда-нибудь станет смертной… Но с чего бы Гипносу такое творить с ней? Они никогда не были врагами. Ах, да. Это могло быть так: Гипносу приглянулась какая-нибудь лесная нимфа, он возжелал её и стал просить, чтобы Афродита пособила в этом. Но заговорил он с ней об этом на пьяной пирушке, своим вечно сонным голосом и невнятной слипшейся речью, а потом, не доведя своих слов до конца, задремал и захрапел. А поскольку богиня любви уже изрядно захмелела, то не могла ничего понять. И Гипнос решил, что она не хочет ему помочь и отомстил таким подлым образом. Но ничего. Она на Олимпе фигура видная, её скоро хватятся и избавят от кошмара. А этому гадёнышу, богу сна она отомстит. Она женит его на свинье. И сделает посмешищем всех трёх миров.
Думать про это было приятно, но сомнения, что это всё не сон, а правда, были сильнее придуманной утешительной сказочки.
Однако, она изо всех сил старалась поверить в миф о сновидении, который придумала сама. ” — Интересно, почему мне не снятся другие боги? — рассуждала она. — Не входит в задумку Гипноса? Вот только Эрешкигаль появилось, но это только подтверждает, что это всё сон. Слишком бредово это: Эрешкигаль — моя лучшая и единственная подруга! Ну, точно, такой бред можно увидеть только во сне.»
А через некоторое время в её жизни объявилось ещё одно божество из прошлого. Это случилось, когда она в очередной раз переместилась в необитаемую часть планеты, чтобы побыть в одиночестве и искупаться в океане.
Она собиралась выбраться из воды на округлый скальный камень, но вдруг прямо перед её глазами возникла пара мужских ног. И каких ног! Это были стройные длинные ноги, с великолепным мускульным рельефом, покрытые ровным золотым загаром и умеренным оволосением — кучерявыми золотистыми волосками. Такие ноги были величайшей редкостью. Многие мужчины в южном городке, где обитала Нана, ходили в шортах, но вид их безобразных ного просто заставлял глаза тошнить. А эти ноги… Откуда они могли взяться здесь, в диких местах планеты?
Нана подняла глаза и буря эмоций поднялась в ней. Перед ней предстал тот самый бог Аполлон, далеко разящий и сребролукий. Это был высокий мужчина, идеально сложенный, с прекрасными точёными чертами лица. Как многие потомки Урана он был голубоглаз и у него были светлые кудри, может, всего на пол-тона темнее, чем у Афродиты.
— Приветствую тебя, Урания, златая Афродита! — проговорил он, протягивая ей руку.
— Привет и тебе, сын Латоны, Феб-Аполлон! — ответила она, подавая ему руку и с его помощью выбираясь на скальный камень. — Рада видеть тебя!
— И я тоже. Мы все рады были бы видеть тебя.
Нана удивилась:
— Вы все? Неужели боги Олимпа отыскали друг друга? Как вы это сумели?
