Она замолчала на несколько секунд и над круглым столом семи старост также повисла тягостная тишина.

Глаза Майи сделались подобными глазам мертвеца. И она произнесла утробным голосом:

— Инанна-Афродита, я проклинаю тебя.

Нане показалось, как будто что-то невидимое ударило ее в грудь и липкой холодной субстанцией растеклось по телу. А Майя продолжала:

— Вот мое проклятье, богини иллюзий: каждый раз, когда тобой овладеет тоска и скука, тебя охватят и сильнейшие иллюзии, которые уведут тебя на ложный путь, ведущий к неудачам и неуспеху. Сумеешь прожить без скуки и тоски? — она снова зловеще улыбнулась. — О, на это не способен никто в низшем мире! А теперь я испорчу вам пир страшным зрелищем!

Майя материализовала тут же на возвышении скамейку и улеглась на нее, глядя вверх, в небо над прозрачным невидимым куполом.

Пирующие разом умолкли, все до единого, даже Нергал и Лакшми, бранившиеся через прутья клетки, и уставились вверх на возвышение, где на золотой скамейке вытянулась незваная богиня Майя. И ужас разом овладел богами: от тела богини лжи и иллюзий отделялась слабая дымка тумана.

Все понимали, что происходит: сама Майя когда-то подробно описала им со слов своей бывшей подруги богини земли, как уходят в Хаос боги, умирают, а теперь демонстрировала это на себе. Никто не мог произнести ни слова, ни пошевелиться, ни даже полноценно дышать, настолько было страшно.

Между тем, туман, отходивший от тела Майи, сгущался и расползался по всей площади, на которой проходил праздник, окутывая всех и все, что находилось на ней: оцепеневший богов, столы с угощением, бочки с вином и вскоре непроглядна белая пелена уже превращала фигуры богов и предметы в смутные очертания…

Кто-то завопил, заметался, это всколыхнуло плененный туманом воздух, крик подхватили другие голоса, фигуры задвигались, сталкиваясь друг с другом, кто-то падал, кто-то наступал на падающих. Кто-то догадался включить способности перемещения, чтобы покинуть купол Семерых или хотя бы оказаться в собственном дворце.

Наконец, страшный туман начал постепенно разжижаться, окружающее прояснилось.

Семеро старост по-прежнему неподвижно восседали на своих местах, только Вишну стоял в полный рост и они не сводили остекленевших взглядов со скамьи, на которой некоторое время назад лежала Майя.

Богини лжи и иллюзий больше не существовало в земном мире. Она переместилась в Хаос. Все, что осталось от нее — проклятье, возложенное на богиню любви…

Площадь опустела. Остались только Нергал и Лакшми в клетках, да ещё Гефест, возившийся с замком, намереваясь освободить свою жену.

— Так вот как мы все будем умирать, — пробормотал Шива.

— Она меня прокляла, — пробормотал Нана, — ценой остатков бессмертия… Неужели меня можно было так сильно ненавидеть?

— Тебя в самом деле волнует именно это? — отец положил ей на плечо горячую ладонь. — Дочь, она прокляла тебя и мы не знаем, как снимать такие проклятья!

— Ерунда какая-то, — хмыкнула Нана, — вот если бы она придумала что-то посерьёзнее, тогда можно было бы напрячься. Когда мной овладеет скука, у меня будут неудачи! — паясничая и изображая слезливость, произнесла она. — Я никогда не скучала! Никогда! Я всегда находила себе развлечение!

— Не стоит недооценивать Майю…

— А зачем переоценивать?

— Послушай отца, — назидательно произнес Брахма, — Майю на самом деле нельзя недооценивать. Из-за нее я скитался в человеческих воплощениях в поисках себя. Это было невыносимо мучительно. Позже она снова затуманила мой разум, что мне казалось, что в этом был смысл. А на самом деле не я понял истину только недавно: я скучал и стал жертвой богини лжи и иллюзий. Боги способны скучать, Инанна-Афродита, и попадают в паутину иллюзий. Это не шутка, что она имела мощнейшее влияние на весь наш огромный и могучий пантеон. Ложь опасна! Опасна!

— Ну, допустим, — с некоторым раздражением проговорила Нана, — предположим. Но делать-то теперь что? Кто бы мне дал совет, как избавиться от проклятья?

— Сомневаюсь, что кто-то из богов это знает, — отозвался мудрый Энки, — если этого не знаю я.

— Это могут знать Молящиеся, — ответил Уран-Ану, — как только они явятся к кому-нибудь из нас, следует непременно спросить их об этом!

Нана кивнула в знак согласия. Ее не особенно напугало то, что ее прокляли, скорее, удивило. Более страшным ей показалось то, как тело Майи обратилось в туман и исчезло навсегда из земной жизни. Сразу появились печальные мысли о собственной кончине, которая, как выяснилось, тоже неизбежна.

Но об этом думать не хотелось и она решила отвлечься хоть чем-нибудь от грусти. Она подумала про Афину. Ее муж был всё ещё заперт в клетке, Гефест, освободив свою жену, не торопился так же поступать и с Нергалом. Следовало позаботиться об Афине, о комфортном ночлеге для той, ведь у нее с Нергалом ещё не было своего дворца под куполом Семи. Нана никогда не ладила с Афиной прежде, но теперь другое дело, сейчас они на одной стороне баррикад, им грозит общая проблема — Прометей и его войско. Значит, разумнее забыть все распри.

Нана попрощалась со старостами и отправилась на поиски Афины и вскоре обнаружила ту неподалеку от площади, среди зарослей жасмина возле дворца Брахмы.

====== Часть 101 ======

Нана предложила ей отправиться в ее с Моханом дворец. Та угрюмо посмотрела на богиню любви, но кивнула в знак согласия.

Богини двигались по мраморным дорожкам между цветочных кустов, на которые уже опускались первые сумерки.

— Что ты думаешь о происшедшем? — спросила Нана.

— Ведь это ты довела Майю, что она тебя прокляла. Узнаю твои штучки, Афродита.

— Она сама накликал это на себя. Ей не стоило развязывать войну с богиней любви!

— Хорошо, что со мной ты не можешь сотворить ничего подобного.

— И, тем не менее, ты не избежала силы любви. Ты ведь влюблена в Нергала, не так ли?

— Да! — Афина чуть улыбнулась и ее всегда румяные щеки запылали ещё жарче. — Признаться, я сама от себя не ожидала, что страсть может охватить меня! А ведь поначалу мы подрались с Нергалом, — она захихикала, как девчонка. — Сразу после того пира, помнишь, когда он появился? Я завелась с ним, слово за слово, я, как обычно, вспылила, как это было всегда, когда мне перечут. Я материализовала копьё, шлем, доспехи и ринулась на Нергала. Поначалу он отбивался от меня как бы играючи, но когда я постаралась, собрала всю свою силу и ловкость и прободала ему остриём копья мочку уха, вот тут он рассердился! Он схватил меня, отобрал у меня копьё, уселся на скамью, положил меня поперёк своих колен лицом вниз и — ты не представляешь! Начал бить меня по ягодицам!

— Отчего же не представляю? От Нергала стоило ожидать подобного.

— Нет, но он лупил меня так, что стояли звуки, как от выстрелов из ружья и мне было невыносимо больно! Не поверишь, я кричала, как сумасшедшая, я даже стала молить о прощении, так мне хотелось, чтобы он перестал, но он и не думал остановиться! А ведь я совершенно не переношу боли!

— Вот это неожиданность! Ты же всегда считалась на Олимпе образцом женской мужественности и выносливости! Ты же воительница!

— Я знаю, что ты всегда считала меня мужиком, — дрогнувшим от обиды голосом произнесла Афина, — и даже мне однажды это сказала! Помнишь, когда мы не могли поделить то яблоко, ты бросила мне в лицо: ” Зачем тебе яблоко прекраснейшей, ты же мужик!» Думаешь, я забыла? Да, я воительница. Но боли я не выношу! Да мне никогда никто её и не причинял, даже отец Зевс никогда не поднимал на меня руку, это я всегда ранила и била, потому что до сих пор мои противники были слабее меня и не могли дать мне сдачи! А у меня завышен болевой порог! Даже когда мне случалось порезать палец, мне было больнее, чем кому бы то ни было! А тут меня били так, что, когда это прекратилось, я не могла сесть на ягодицы несколько дней! А ещё я осматривала себя в зеркало пониже спины — там было всё чёрно от синяков! Мне так не хватало тогда нашего врачевателя Аполлона! И куда это он исчез бесследно? Мне пришлось лежать на животе дня три или четыре. Всё это время Нергал навещал меня и говорил мне о своей любви!