— Хм… Если ты так плохо переносишь боль, то вряд ли Нергал подойдёт тебе в спутники жизни. Я слышала, жить с Нергалом больно. Больше всего на свете он ненавидит непокорство женщин и наказывает за него именно физическими страданиями, не считая зазорным поднять руку на женщину.
— Нет… Знаешь, кажется именно это и возбуждает во мне страсть к Нергалу: чувство опасности, быть в шаге от того, чего боишься, когда мужчина опасен, как… тартар… но одновременно это нечто, что сильнее тебя и способно причинить тебе страдания, готово любить тебя и даже проявлять нежность! А главное, не боится такую женщину, как я, его не смущает ни моя сила, ни строптивость, потому что он сильнее! — Афина улыбнулась и глаза её засияли в свете первых звёзд, выступивших на темнеющем небосклоне.
Нана улыбнулась в ответ. Эта новая Афина — горячая, чувствительная к физической боли, желающая быть слабой, потому что ценила то, что её мужчина сильнее её, нравилась Нане сильнее той, прошлой Афины, которую Нана отчасти презирала за холодность и неженское поведение. Даже не верилось: вот она и Афина, с которой она соперничала веками, теперь идут рядом, как подруги и доверительно беседуют не о чём-нибудь, а о любви! Вот, эта суровая воительница влюбилась и стала ближе к ней, богине любви.
Но как же удивительно: насколько любовь богов отличалась от любви смертных! Да, Нана знала, что смертные влюбляются примерно одинаково, но вот у богов предпочтения разные. Например, любовь Мохана к ней отличается от любви Шивы к Эрешкигаль. Мохан нежен и ласков, он отдаётся чувствам целиком и сам готов их отдавать полностью, ничего не скрыв и не утаив — что Нане всегда и требовалось. А вот Шива скрытен, он сдержан в чувствах и не торопиться демонстрировать их. Ведь до сих пор так и не признался Эрешкигаль, что влюблён по уши в неё, но той как будто этого и нужно, она, кажется, не выдержала бы напора слишком откровенной страсти. Как дети, право, как дети, мальчишка и девчонка! И вот ещё один образец любви богов: Нергал и Афина… Любопытно будет понаблюдать за этой парочкой!
Они вошли вместе с Афиной в её с Моханом дворец.
Для Афины были отведены покои, в которых она могла бы пожить, пока не устроит собственный дворец на отведённом ей куске земли под куполом.
Оставив Афину устраиваться на ночлег, Нана отправилась в их с Моханом спальну, зевая. День был сложным и насыщенным, полным непростых событий. Богиня очень хотела спать.
И среди ночи Нана пробудилась в холодном поту. Мохан спал рядом в их кровати, напоминавшей огромный лотос. Видимо, он вошёл в спальную, когда его жена уже крепко спала и лег рядом, постаравшись не разбудить ее.
Ей приснился страшный сон. Она вновь узрела в сновидении страшный туман, в который превратилась Майя, но он приобретал разные формы и очертания человеческих фигур или незнакомых лиц с пустыми темными глазницами. Эти глазницы были обращены на нее и тут оказывалось, что они не такие уж пустые — в них были чувства и это была ненависть и злоба. Они надвигались на нее и касались ее бесплотными руками и ощущения были омерзительными: холодными и липкими. От этого Нана и пробудилась. ” — Что это? — подумала она. — Почему я увидела этот кошмар? Никто из богов сна не помел бы наслать мне такое, что это и откуда?»
Она так и не смогла уснуть до утра, томясь от недобрых предчувствий. Она пыталась успокоить себя, твердя, что эпоха сценария судьбы миновала, боги теперь могут выстраивать свою судьбу сами, а значит, страшный сон не вещает о чем-то неизбежном, а просто предупреждает, что следует быть начеку и постараться предотвратить грозящую опасность. Так думала она, сидя в кресле в комнате смежной со спальной, потому что тревога мешала ей находиться в постели
Под утро она задремала, скорчившись в кресле, но отдохнуть не пришлось: в их с Моханом дворец ворвался освобожденный из клетки и злой с похмелья Нергал. Он метался по комнатам и рычал, как раненный тигр, призывая свою жену. Нана вышла к нему, позевывая, Афина также выскочила к нему из покоев.
— Пошли, мы уходим отсюда! — приказал он жене.
— Не торопись, Нергал, — снова зевнув, ответила Нана. — Ты тоже можешь пожить в покоях в моем дворце. Правда, ты вчера себя не очень красиво вел, мягко говоря, но законы гостеприимства никто не отменял. Можете хорошенько обдумать, какой дворец вы материализует на вашем участке…
— Никакой! — снова прорычал Нергал. — Мы покидаем ваш пантеон, мы не останемся под этим куполом, где всем заправляет баба и эта баба — ты!
Нана посмотрела на него холодными глазами:
— Вернёшься назад в голубой дворец? Значит, то, что там имеет долю власти Гера всё-таки легче принять тебе?
— Мы не вернёмся в голубой дворец! Мы будем сами по себе!
— Рискованно.
— Ты о чем? — глаза Нергала яростно впились в нее.
— А тебе разве не известна причина, почему мы объединили пантеоны и создали непроницаемый купол?
— Вам так легче сообща подчинить себе миллиарды смертных и заставить поклоняться вам! — сухо отчеканил Нергал.
— Да. Но непроницаемый купол и наши объединенные силы — это ещё и защита от Прометея и его мощного войска.
— Какого ещё Прометея? — Нергал был явно раздражён, что изначально чего-то не знал.
— Если ты прежде ничего не слышал о Прометее, кто он, то пусть твоя жена расскажет тебе подробно о нем. Я же просто скажу: он ненавидит богов и хочет мстить. Ему подчиняется войско из Сил и Властей, которые до сумерек сбросили богов в Тартар. Некоторых богов он похитил и держит в плену, в том числе и Аполлона, которого, Афина, тебе не хватало, как лекаря. Вот для этого мы и создали свою крепость, чтобы не стать жертвами Прометея и со временем освободить и других богов.
Нергал нахмурился и ничего не ответил. Затем, не глядя на Афину, повелительно бросил ей:
— Пойдем.
Когда они исчезли из поля зрения Наны, она настроила способность слышимости на дальнем расстоянии и уловила голос Афины:
— Милый, а ты сурово разговаривал с богиней любви! — промурлыкала она. — Обычно мужчин смягчает ее красота. Ведь на Олимпе она считалась первой красавицей и, я слышала, у вас в Месопотамии тоже.
— Ну, может, Инанна и красива, — проворчал Нергал, — но меня всегда отвращало ее сходство с курицей!
Афина злорадно хихикнула и Нана поняла, что обольстилась, поторопившись подумать, что они становятся подругами с Афиной. Никогда Афина не простит ей первенства в красоте, не сумеет преодолеть зависть. И участь Майи, свидетелем которой Афине пришлось быть только вчерашним вечером, ничему ее не научит.
Нергал и Афина не решились покинуть непроницаемый купол Семи богов, опасаясь Прометея и его армии. Они узнали подробности от других богов, что в плену у Прометея находились Фемида, Деметра, Аполлон и Артемида и поняли, что не хотели бы пополнить собой число пленников. Они поставили шатры на одном из выделенных для них участке и принялись обдумывать строительство совместного дворца.
====== Часть 102 ======
Боги были потрясены происшедшим с Майей, но времени на то, чтобы оправиться от потрясения не дали никому. После конца сумерек не прошло и года, у богов ещё были впереди столетия, но кому как не богам знать о быстротечности времени? Уже на следующий день после того, как Майя превратилась в туман, многие боги, обладавшие деятельной и кипучей натурой, желали действия.
Начались жаркие деньки. Боги подолгу совещались, обсуждая, каким должен стать новый мир и с чего начать покорение его.
Уже давно было решено, что миром будут править старые боги с новыми именами, не окутанным древними легендами, создающие иллюзию взявшихся ниоткуда. Боги придумывали себе новые имена, под которыми они собирались принимать молитвы и поклонения своих поклонников.
Нана, отринув ложную и всякую другую скромность, взяла себе имя — Прекраснейшая. Она утвердилась в решении предстать перед человечеством с таким именем после того, как Эрида восстановила для нее яблоко с надписью «прекраснейшей», сделав его точной копией того самого, что присудил ей Парис — оно было исчезло во время сумерек.
