— Эта цель высокая. Почему бы и нет?

— Разве может любовь служить каким-либо целям? Она свободна и не служит никому и ничему. Любовь — это жизнь.

— Жизнь должна иметь смысл.

— А как же процесс? Жизнь — это процесс. И она должна быть как цветочный сад — наполнена разнообразием, альтернативами и чем их больше, тем жизнь удивительней. В жизни должны быть перемены, жизнь должна быть полноводной рекой со стремительным течением, а не затхлым болотом, коим является мир Молящихся. В их мире ничего не меняется — никогда. Тебя, кажется, отторгает от этого мира то, что там все одинаково мыслят? Это нормально и естественно: у каждого живого существа должны быть свои и только свои мысли, пусть даже совершенно несовпадающие с окружающими! Да, это сложнее: отстаивать своё мнение, спорить, бороться за него, даже пострадать, чем просто соглашаться со всеми. Но это — течение жизни. Это свежий ветер, а не удушье однообразия.

— Ты говоришь красиво, но отчего мне так муторно от твоих слов?

Глаза незнакомца подобно острым шипам впились в лицо Наны:

— Очевидно, оттого, что ты меня не слышишь. Тебе приятнее сказки этих мертвецов, которые уже не могут вырваться их своих могил, которые они льстиво называют Высшим Миром!

— Я тебе снова повторю: флюиды любви, которые исходят от них — не сказка. Мне хорошо известны вибрации этих флюидов. Там, где они, не может быть ни могил, ни мертвечины. Там может быть только счастье! Именно это и заставляет меня доверять Молящимся.

Лицо незваного гостя посуровело.

— Значит, ты меня не можешь услышать, — проговорил он, — в таком случае, мне придётся заговорить с тобой на языке, более понятном тебе. Ты — смертная. Такая же смертная, как эти люди, живущие с тобой на одной планете. Кому-то из них осталось жить несколько десятилетий, кто-то протянет пару-тройку лет, кто-то — несколько дней, часов, минут. Ты будешь жить ещё несколько веков, но всё равно покинешь этот мир. Значит, ты с ними на одной ступени. Я не познаю смерти никогда. Я — хозяин этого мира и многих других миров. Я правлю таким количеством живых существ, что нет этому числа. Ты сейчас не правишь ничем. Ты — бывшее божество, утратившее власть над горсткой адептов, узкий круг своей славы, имя твоё многими забыто. Ты решишься выступить против меня, продолжая выполнять поручения Молящихся, это после того, как я скажу тебе: прекрати этим заниматься?

— Ты угрожаешь мне?

— Считай это предупреждением. Я ведь тебе не Гера и Афина, у которых так и получилось обложить тебя врагами. И не Гея, что плетёт интриги, да ты никак не запутаешься в них. И не Майя, которая, вроде бы, пыталась уничтожить твой брак с Моханом, да только сама и пострадала. Какие-то несерьёзные враги у тебя были до сих пор. Но ты не знаешь, что такое поток бесконечных серьёзных врагов, которые способны загнать в такие закоулки, о ужасах которых тебя будет невыносимо даже слышать!

Нана усмехнулась:

— А почему я должна тебе верить? Ты уже солгал, назвав самых живых мёртвыми. Солгал, что я не разбираюсь в любви. Ты мне тут много говорил о том, что настоящая жизнь должна быть подобна цветнику или бурной реке. И это ложь: жизнь ничто без любви и никому она без любви не нужна. Правишь огромным количеством существ? Смотря что за существа. Небось, жалконькие и безвольные, как насекомые. Уж лучше горстка, да чтобы чего-то стоили. Пытаешься пугать меня врагами? А я с ними поборюсь, я не сдамся. Я никогда не сдаюсь! Меня страх перед смертью не смог подкосить — что же теперь меня подкосит? Ты решил, что со мной можно говорить на языке угроз? Не угрожай — действуй! — с вызовом бросила она.

И решила, что разговор с незнакомцем завершён, она развернулась к нему спиной и зашагала прочь из покоев, в которых гостила.

Она столкнулась с Моханом на крыльце и без околичностей сообщила ему, что Гера выгнала их из голубого дворца, обидевшись на то, что Нана не собирается помогать ей с новым замужеством по-расчёту. Мохан в мгновение разгневался: он терпеть не мог непочтения к себе, а теперь ещё и к Нане. Он порывался встретиться с Герой и высказать ей своё возмущение, но Нана отговорила его, предложив вернуться в крепость Шести на колеснице, запряжённой лебедями и дорОгой рассказать о встрече с неприятным незнакомцем.

Мохан внимательно выслушал её, когда они летели над землёй и произнёс:

— Совершенно согласен с тобой, что этот непонятный тип — лжец. Он неправ, что Молящиеся — мертвецы, значит, неправ и во всём остальном.

— Уверена, Молящиеся просветят нас, кто этот тип.

— Разумеется. Думаю, это враждебное существо. Ему не по нраву то, что мы выполняем поручения Молящихся.

— Но ведь поручения Молящиеся дают нам такие, которые помогут дэвам. Молящиеся заботятся о нас, о дэвах, значит, они друзья. Если это тип с разными глазами против них — он враг и опасен.

— Если мы будем поступать правильно, Нана, мы избежим опасностей.

Нана усмехнулась:

— Вот только не избежим неприятного разговора под непроницаемым куполом, придётся многим объяснять, что я не грязная шлюха. Это будет долго и тягостно…

— А мы и не будем ничего объяснять, — решительно проговорил Мохан.

— Как же?.. Ты же понимаешь, моя репутация будет запятнана, обо мне пойдут дурные разговоры и это повлияет и на чистоту твоей репутации! Ты представляешь, что будут говорить о тебе?

— Пусть говорят, что хотят! Довольно мне зависеть от мнения пусть даже богов высшей ступени!

— Говорят, когда-то тебя волновало даже мнение смертных и ты считал не достойными ни счастья, ни уважения тех женщин, на которых легло пусть и ложное бесчестье! Ты думал, что они способны опозорить мужа, даже если им просто не повезло и они стали жертвой злых языков и мужья обязаны выбрасывать их из своей жизни!

— Тогда я не был так счастлив, как сейчас, — Мохан с нежностью посмотрел на Нану, — и я сам был жертвой чужого мнения. Только благодаря тебе я понял цену ему: ноль, пустота! Если мужчина любит свою женщину, а женщина — его, он должен стать равнодушным к чужим разговорам. Любовь высшее счастье, нельзя его менять ни на какие ценности, тем более, на пустоту. Кто любит и кто полюбит однажды, отлично меня поймут!

====== Часть 98 ======

Они влетели под купол на колеснице, запряженной лебедями, затем, когда она спустилась на землю, сошли с нее и гордо зашагали к своему дворцу, держась за руки и с вызовом поглядывая по сторонам. Они ждали неприятных вопросов, осуждающих взглядов, даже скандала.

Но ничего такого не происходило.

Боги, проходившие мимо, просто обменивались с ними приветственными кивками, как будто и не было некоторое время назад серьезного скандала, едва не послужившего поводом для развода самому Вишну с новой женой. Но ведь не могли же все до единого боги быть не в курсе столь серьезного происшествия?!

Навстречу им шагала Геката и весь вид ее говорил о намерении побеседовать с ними. На ее вопросы следует ответить. С Гекатой нужно было считаться. Так уж получилось, что богиня магии и ведьмовства теперь вышла на первый план, потому что все боги без исключения нуждались в ее успокаивающем отваре и других зельях. Страх грядущей смерти и другие страхи не отпускали богов, покоя не было никому и стимуляторы, которые готовила Геката, теперь приравнивались по своей востребованности у богов как вода и продукты питания у смертных. Поэтому теперь Геката многое дозволялось и прощалось и с ней стремились дружить.

Нана и Мохан также понимали, что даже если Геката всего лишь из праздного любопытства задаст вопросы, то следует на них ответить, чтобы не обидеть богиню колдовства, столько раз выручавшую их своим успокаивающим отваром.

Но вместо ожидаемого вопроса Геката сообщила:

— Майя не стала дожидаться, когда ее вышвырнут. Сама распылила свой дворец и покинула купол Шести. Ну, и Нагешвари следом за ней.

— Дорогая Геката, с твоих этих слов «Майя не стала дожидаться, когда ее вышвырнут» у тебя были предположения, что это может произойти? — спросила Нана.