— Что же там особенного?

— Много чего. Когда сумерки были окончены, те боги, что вышли из Тартара, были немало удивлены, как это смертные сумели так круто обустроить этот мир, не так ли? Так вот, этот мир со всеми достижениями смертных — это глухая дыра по сравнению с тем, чего достигли фаги. Мой сын предвидел это… Когда-то это уже было, в начале его дел. В Месопотамии. Люди задумали строить огромную башню, вот наподобие этих, из твоих видений, только гораздо меньше… Но планировали стройку до тех пор, пока башня не коснётся неба, которую они тогда считали чем-то вроде потолка. Бог тогда решил, что процесс строительства этой башни сделает людей одержимыми в своих целях и сделал так, что люди перестали понимать друг друга… Но, видимо, они уже были одержимыми.

— Но они бы всё равно не достроили бы эту башню! — пожал плечами Гефест. — Она бы рухнула и все их труды пошли бы на смарку. Вот было бы им уроком: строили, строили, а тут — руины. Стоило ли стараться наказывать за это людишек?

— У сына были свои понятия, он не объяснял мне всего, да я и не задавала слишком много вопросов. Но вот теперь я, кажется, понимаю его! Каждый уложенный кирпичик этой башни — это кирпич для роста человеческой гордыни. Рухни эта башня — они бы снова начали строить её. Только уже более продумано. Развались она хоть тысячу раз, они бы и тогда не остановились бы ни за что. Только вмешательство божества могло прекратить это.

— Однако, у них всё получилось…

— Ещё как! — грустно усмехнулась Метида. — У них огромное число этих башен-планет и внутреннее состояние каждой не совсем похоже одно на другое. Более того, люди не сидят в этих башнях, замкнувшись. Они летают в космических кораблях от башни к башне, они гостят у друзей и родни, у них развит туризм. Потому что каждая башня начинена массой оригинальных достопримечательностей, что нет в других башнях. Это задумка людей с целью поощрения туризма. Тут важна не коммерция, не прибыль от туризма, как вы знаете, коммерция и денежные обращения у фагов давно сошли на нет, они получают даром всё, что пожелают. Фаги считают, что туризм способствует новым знакомствам и живому общению, что делает сплочённее их общество. Опять же, удовольствия, что они получают от путешествий, помогает им не утомиться до невозможного от искусственного бессмертия. У них есть моря…

— Моря? — удивилась Нана. — Я видела огромные аквариумы, но неужели их материализаторы сумели сделать такое количество воды из космических частиц, что ею можно заполнить целое море?

— Да. Это дистиллированная вода. Моря тянутся на сотни километров радиусом, питают искусственными реками, закованными в каменные русла, подобные жёлобам, а реки пополняют искусственно выпаренной над водоёмами водой, чтобы вода не была застоялой. Мёртвые моря в каменных воронках… Но всё это красиво, красиво. Морское дно выложено красочными камнями. По особо большим морям ходят катера, яхты, пароходы. Есть моря неглубокие, их полностью застраивают аквапарками, каждый квадратный метр — это аттракцион на воде. Есть моря, где через каждых пять-десять километров выглядывают великолепные скалы, даже есть водопады. Есть моря, из которых бьют фонтаны. И всё это с подцветкой! Есть моря, на которых выстраивают целые страны, дома на воде. Но не во всех башнях есть своё море. Это сделано для того, чтобы стимулировать путешествовать тех, кто хотел бы поплескаться в большой воде. У фагов в этом вопросе всё продумано.

— Однако, они слишком расходуют ресурсы космоса, — заметила Лакшми, — ведь космические частицы, из которых они создают свой материальный мир, не безграничны. А они транжирят их на баловство — какое-то море!

— Они транжирят их ещё и на удовлетворение своей гордыни. Другими достопримечательностями и поводом для туризма является и то, что в каждой башне они возводят гигантские статуи своих героев — людей, отличившихся тем, что принесли какую-то значительную пользу для общества. Памятники при жизни. В несколько десятков метров в высоту, обшитые пластинами из червонного золота. Знаете, сколько космических частиц требуется на материализацию золота? Но ведь они строят даже комплексы памятников, памятников у них немерено! В такой-то башне — куча памятников таким-то героям, в другой — тысячи памятников другим… Ну, и толпы любителей побывать возле таких памятников, воздать им должное, помолиться на них, как на идолище, подменив ими нас, своих богов.

— Тоже мне удовольствие! — фыркнула Лакшми.

— А почему бы и нет: повосхищаться собой, себе подобными, помечтать тем, кто сделал для общества не так много и не заслужил такой памятник, что вот однажды, когда-нибудь… Мечтами-то они тоже живы до сих пор, мечты помогают им пока ещё терпеть своё бессмертие.

— А что может быть интересного в этих огромных аквариумах, что видела я? — раздражённо проговорила Нана. — Не пойму, чем могут быть интересны они! По-моему в них есть даже что-то ужасное: эти синтетические водоросли и неживые рыбки… Мне было бы неприятно даже приблизиться к этому.

— Такие аквариумы помогают фаги мечтать. Эти аквариумы — это достопримечательность той башни, что ты созерцала. По-видимому, ты видела новоотстроенные аквариумы, если вокруг них ещё не было амфитеатров из скамеек. Обычно фаги рассаживаются на этих скамейках и начинают мечтать о том, как однажды какой-нибудь учёный или кто-то из них самих всё-таки найдёт способ создать живые растения, а после — живых животных и в вот таких аквариумах будут плавать живые рыбы среди зарослей живых водорослей.

— Значит, методом клонирования они способны создавать себе новые тела или даже тела из синтезировать их из космических частиц, но живые растения и животные им недоступны для созидания?

— В те тела, что они создают для себя при повреждении предыдущего тела, вселяется матрица — душа и позволяет телу жить, разумеется, при поддержке его необходимыми препаратами. Как мы когда-то продляли своё бессмертие нектаром и амброзией, так и смертные поддерживают свои тела определёнными инъекциями или поддерживающими препаратами для внутреннего потребления. Они создают клоны животных, что когда-то жили на планетах вместе с людьми, люди добывают их кости и запёкшуюся кровь, волосы, куски кожи и пытаются из этого что-то мастерить. У них получается кое-что, но животные не живут долго, несмотря на то, что их усиленно обкалывают и обкармливают пилюлями так называемого бессмертия. То же с растениями. Но они уверены, что однажды решат и эту проблему. А пока они мечтают. У них есть зоопарки, огромные зоопарки с синтетическими чучелами этих животных в их естественных размерах. Любители помечтать, как люди сравняются с богами, всё-таки искусственно создав этих тварей, не вылазят из зоопарков, рассматривая то одну игрушку, то другую. Есть животные с механизмами внутри, что могут имитировать движения животных и издавать звуки, характерные тому или иному виду. Есть места, где на таких животных можно ездить верхом, даже на чучеле динозавра. А другие мечтатели любят бывать в лесопарках из искусственных деревьев…

— И такое бывает! — ахнула Нана.

— Ещё как. Представь себе: лес из пластиковых елок, в стволы которых вмонтированы приборы, издающие звуки, имитирующие пение птиц и распыляющие искусственный хвойный аромат. Голограммы белок, скачущих по веткам и порхающих птиц. Каменные тропинки, по которым ходят толпы идиотов, мечтающих, что однажды это станет живым и люди сравняются с богами. А потом в чём-то и превзойдут. Есть места, ещё более располагающие к мечтам: синтетические пальмы, лианы, джунгли, голограммы или механические чучела хищников.

— Если бы они не творили с нами ужасных жестоких вещей, я бы сказал, что они дети… — промолвил Мохан.

— Так дети и есть самый жестокий народ. Особенно дети, оставленные без присмотра взрослых.

— Или недостаточно получившие воспитания взрослых, — предположил Уран-Ану. — Вот и наши люди-воспитанники всё ещё с нами, но перевоспитывать их уже поздно. Их души прожили тысячелетия без должного воспитания и уже успели испортиться. И теперь нет другого выхода, как их всех убить.