— Ты права: я не верю.
— Верь или не верь, но я твоя мать. Я никогда не забывала, что ты мой сын. И я страдала, когда ты прозябал в Тартаре, а я ничего не могла поделать. Тифон, не забывай, Тифон — моё порождение, это всё было ради тебя, ради попытки освободить тебя! А теперь я хочу, чтобы ты наверстал своё. Вернул себе всё, что было твоим по праву. Пусть не навсегда, на сколько уж останется, но это, по крайней мере, наполнит тебя силами.
В душе Кроноса что-то дрогнуло: а вдруг? Что-то потеплело на сердце, появились мысли о том, что всё-таки Гея — его мать, но тут же всё остыло, его природная недоверчивость вновь взяла верх над сентиментальностью.
— Хорошо, — ответил он, — попробую поверить тебе. На самом деле было бы лучше, если бы титаны и Энлиль дали бы клятвы помогать мне. Да и мудрого Энки бы не помешало бы связать клятвой. Фаги будут довольны, что подчинённые мне титаны и боги тоже будут препятствовать войне между демонами и людьми.
— А ты получил какие-то инструкции от этого Алтея, что ты обязан делать, чтобы предотвратить войну?
— Нет. Но думаю, что мы с ним ещё увидимся. Я-то дал клятву, что буду следовать их советам. Значит, надо просто ждать.
Гея, не глядя на Кроноса, произнесла, как бы в забытьи, как бы сама с собой:
— Мдддааа… Странно, что тот демон подбил Света пожертвовать остатками бессмертия ради того, чтобы он проклял Афродиту.
— Проклял? Как же?
— Не расслышала, какое именно проклятье, демон сказал Свету на ухо. Очевидно, проклятье серьёзное, если за него пришлось отдать остатки бессмертия, кто знает, может, они бы протянулись ещё на тысячу лет. Это большая жертва. Вопрос в другом: почему демоны взъелись так на Афродиту? Видимо, она в сговоре с Молящимися.
— Ну и что? Не она же одна. Может, с неё просто начали гонять тех, кто согласился послужить Молящимся!
— Ну, нет. Она нынче не та, что прежде, не вертихвостка, что раздвигала ноги перед всякими божками низших ступеней или даже смертными. Она сумела с помощью своего умения владеть энергией любви женить на себе одного из богов Тримурти…
— Это ещё кто? — нахмурился Кронос.
— Вишну, один из трёх верховных богов одного значимого и обширного пантеона, он могущественнее самого Зевса. Вот кого охмурила эта б@ядь. Стала законной женой, наконец, стала законной женой, ха-ха! — Гея от злости заломила руки. — А если она серьёзно проклята, что ж, проклятье её будет проблемой для её близких — отца и мужа. Отца — пускай, мне Урана не жалко, но Вишну…
” — Кто знает, — подумала она с разгорающейся надеждой, — может, это её проклятье — моя возможность занять её место возле Вишну?»
====== Часть 74 ======
Мохан прохаживался вдоль ажурной ограды летящего над планетой вимана.
Молящийся, которого звали Лейн, встречался с Моханом по окончанию эпохи сумерек и именно он объяснил Нараяне о том, что бессмертие того не вечно и поведал о Высшем Мире. Мохан, услышав такие ужасающие новости, тем не менее, в дальнейшем не отказывался ни от одной встречи с Лейном, внимательно выслушивал его и сам задавал кое-какие вопросы.
Божественная прозорливость говорила Мохану, что путь в Высший Мир — это то, что нужно для него.
И, конечно, для Наны.
Нана…
С ней произошло что-то из ряда вон выходящее в маленьком раю Метиды. Когда Альби и его две спутницы покинули мир богини мудрости, боги ощутили упадок сил, вероятно, сказался стресс от информации про демонов и фаги. Боги тоже способны утомляться, хоть и в меньшей мере, чем люди. Особенно от новостей, что становились всё страшнее и страшнее.
Боги испытали потребность в сне и материализовали себе шатры в раю Метиды — что-то говорило о том, что не стоит торопиться покинуть это место, да и богиня мудрости проявила гостеприимство, позволив гостям чувствовать в её мирке, как дома.
Нана и Мохан быстро забылись сном в своём шатре среди гор подушек и мягких одеял.
Но через несколько часов Нана пробудилась с криком ужаса, растревожив и сон Мохана.
Оказалось, что богиню напугал кошмар. Всё это было и вовсе непонятно. Богам редко снились по-настоящему страшные сны, обычно это происходило по воле богов сна и сновидений, но с ними Нана была в мире, да они бы и не решились побеспокоить этим богиню такого уровня, как она. Это исходило от эмоций, не иначе.
Задыхаясь и плача, Нана рассказала пробудившемуся Мохану свой сон. Это был туман, всего лишь туман, густой и мертвенно-белый, но он напугал богиню сильнее, чем её давнишнее падение в Тартар. Она пожаловалась также на неприятные ощущения в области живота, как будто там шевелились сотни миног. Правда, эти чувства рассеялись вместе со сном, но в сновидении они были.
Мохан обнял её, прижал её лицо к своей груди, принялся успокаивать, шептать ласковые слова. Это помогло. Нана перестала рыдать, но уснуть уже не могла. Просто полежала на груди мужа — и полегчало на какое-то время.
До появления Лейна.
Молящийся взялся инструктировать Мохана в его деле привлечения на свою сторону Крылатых Посланников. Ради собственной безопасности Мохан должен был избегать Крылатых, когда они собирались в количестве более пяти единиц. Их следовало отыскивать по одиночке и агитировать перейти на сторону его, Вишну. Ясно было, что работа эта будет кропотливая и долгая, но зато достигнутая цель оправдает всё. Лейн взялся указать те места, где находились Крылатые в числе от одного до четырёх.
Когда Мохан вызвал свой виман и собрался взойти на него, Нана бросилась к нему:
— Я отправляюсь с тобой!
— Любимая, ты останешься в мире Метиды. Ты не можешь быть со мной в этом деле, это слишком опасно, — ответил он, целуя её.
Он ожидал, что она поцелует его в ответ и отойдёт в сторону, поняв и приняв его решение, но вдруг пошло что-то не так. Между красивых шелковистых бровей Наны пролегла упрямая складка, глаза беспокойно загорелись, ноздри затрепетали и она прокричала:
— Значит, когда ты был женат на Лакшми, тебе было приятно, чтобы она была твоей спутницей повсюду, а без меня ты можешь обойтись?! Может, я уже надоела тебе? Может, тебе уже и вовсе не до меня?
Нана и сама удивилась этому своему выпаду. Она не ожидала такого от себя. Ей показалось, что это всё выкрикнул кто-то другой, какая-то капризная и не очень умная девчонка, вздумавшая выяснять отношения вовсе не ко времени.
Мохан ошарашено посмотрел в её лицо.
— Любимая, что всё это значит? Неужели тебя расстроил этот сон, что ты говоришь мне такие слова? — ласково проговорил он, наклоняясь к её лицу.
Нане стало стыдно за своё поведение, но в груди словно жгло серой, по нервам будто ползали насекомые, разум окутывала непонятная обида.
— Почему Лакшми ты всегда брал с собой в земные воплощения, а меня не хочешь взять сейчас? — упрямо повторила она претензию.
— Но это решала сама Лакшми…
— А я не имею право решить сама за себя?! — Нана поняла, что сейчас расплачется от страха, что не может контролировать своё поведение.
— Но ведь ты же обещала быть послушной…
— Но ты, кажется, слишком злоупотребляешь моим послушанием! — бешено проорала она, округлив глаза. — Может, ты считаешь, что так и надо? Ты думаешь, что из послушной жены дозволено лепить всё, что вздумается? И пользоваться ею так, как тебе удобно?
Лицо Мохана так сильно побледнело, что Нана, наконец, опомнилась. «Насекомые» перестали бередить нервы, «сера» уже не жгла. Хотелось плакать и плакать.
— Прости, прости, — пробормотала она, — это я расстроилась, беспокоясь о тебе. Любимый, умоляю, береги себя. Не попади в плен. Я не выдержу твоих страданий!
Мохан постарался успокоиться. Любимая жена просто сильно расстроена. Легко ли это: узнать сначала о смертных, что уже не бессмертны и сильнее богов, и демонов, что тоже сильны и то, что и те и другие — угроза для богов. А теперь ещё предстоит волноваться за мужа. Ей, безусловно, сейчас нелегко. Ему бы остаться с ней, согреть её, утешить, уговорить. Но вместо этого он отправиться делать то, что положено прежде всего. Ради неё же, любимой жены. Чтобы обрести крепость, собственное войско, чтобы она, Нана, была под надёжной защитой. Он всё сделает для Наны. Даже найдёт в себе силы расстаться с ней, когда он нужен ей рядом. И она успокоится и поймёт его.
