— И я тоже, — добавила Лакшми.

— Сейчас нам и не имеет смысла завидовать им, пока мы всё ещё боги. Но вот когда мы перестанем быть ими…

— Отец, не ты ли говорил, что мы сойдём в Хаос и выйдем из него, чтобы вернуть себе своё могущество?

— Я сильно хотел этого. Но тогда я не располагал знаниями о том, что творилось за пределами нашей общей вселенной. Боюсь, этими знаниями не владел никто из богов. У нас много серьёзных врагов, которые могут стать препятствием нашей общей великой цели. И мы до сих пор не знали о этих врагах!

— Кто наши враги? — почти разом вскричали Нана и Лакшми.

— Фаги.

— Эти людишки? — брезгливо покривилась Лакшми.

— Ты же слышала, что это за людишки.

— Они добились значительных результатов в науке и технике, но что они могут сделать нам и какое им до нас дело?

— Они ненавидят нас, богов.

— За что же? Неужто боги так уж плохо обращались с ними, неужели на других планетах у других пантеонов имело место зверство?

— Мы не хотим называть зверством их массовое убийство, — усмехнулся Уран-Ану. — По милости богов они, порою, гибли миллионами. Я сам однажды допустил потоп в своей вселенной, что устроил Энлиль. Тогда мне казалось это обычным: всё равно смертные умрут и когда-нибудь родятся снова, побыв в царстве смерти какой-то срок. Да и сейчас меня не мучает чувство вины за это. Я бог и имел право поступать так, как решил сам. Но вот фаги, кажется, не разделили бы со мной моё мнение.

— То есть, получается, что при том, что сейчас им живётся счастливее и веселее многих богов, но при этом они всё ещё не забыли обиды и полны ненависти? Обида и ненависть как-то не очень стыкуется со счастьем. Не такие уж они и счастливые, если их мысли занимает месть вместо любви, удовольствия и веселья. Жажда мести мучительна.

— Месть их просто забавляет, ведь им не так уж трудно мстить. Я бы сказал, что они смакуют её, как какое-то острое и солёное блюдо.

— Как так? Им не трудно мстить богам? Да что они вообще могут богам сделать?

— Не они — их техника. Их техника способна собирать энергию любого негативного явления и направлять его на ту или иную личность, материализуя эту энергию в болезни или другие неприятности.

— Это невозможно! Мы боги, как на нас может влиять какая-то техника!

— Сейчас не может. Пока мы всё ещё сильны. Но вот когда мы окажемся в Хаосе и ослабнем там…

— Их приборы могут достать нас даже в Хаосе?!

— Да. И оказать влияние на нашу психику. Навязать нам чувства, которые сделают нас неудачниками и заставят отказаться от борьбы за восстановление былого могущества. Например, это будет чувство вины…

— Значит, мы обречены?..

====== Часть 63 ======

— Не обязательно. Кто-то может выстоять перед давлением волн их приборов и не поддаться навязыванию. Но они уже сейчас встали на нашем пути.

— И могут помешать богам обрести власть над этим миром?

— Могут. Они видят нас и наблюдают за нами. Их техника допускает и такое.

— Они… Они идут совершенно неправильным путём, — Нана тяжело задышала, — может, мы, боги, и были, порою, жестоки со смертными, но эти фаги поступают хуже, потому что восстают против природы, а значит, против самого Сущего! Месть — это удел несчастливого. Счастливый должен забывать о ней, иначе он преступит закон!

— Возможно, у них нет другого выхода. Они обижены богами, а значит, они и боги — супостаты. Если они не будут поддерживать врагов в бедственном состоянии и позволят им хотя бы спокойно дышать, что-то не так пойдёт у них.

— А почему бы им не избавиться от противостояния с богами, простив всё и не питая вражды? Тогда бы они не были супостатами богов и просто всё забыли бы, полностью погрузившись в счастье и самосовершенствование.

— Очевидно, им не так-то просто простить.

— Выходит, при всём своём духовном росте и гармонии друг с другом они не смогли всё-таки избавиться от мстительных чувств?

— Возможно, они и не желают от них избавляться. Да и если сделают это, пожелают ли их простить боги, которых они преследовали долгое время и свели в ничто? Молящиеся поведали мне немало печальных историй, до какого состояния они доводили богов, закончивших своё бессмертие.

— И смертные… Что принадлежали когда-то нам… Что обитают сейчас на поверхности Земли миллиардами… Они тоже станут фагами?

— Скорее всего, да. Фаги обычно овладевают теми мирами, которые покинули боги, отправившись в Хаос. И начинают заниматься смертными, сначала перестраивая их под себя, перевоспитывая, делая их духовно совершенными, а после бессмертными жителями своего изобильного мира. И непременно учат ненавидеть бывших богов и преследовать их.

— То есть… — Нана нервно хохотнула. — Например, воришка, которого я превратила в крысу за попытку отнять мою сумку, родится снова человеком, обретёт бессмертие и будет шарить по Хаосу в поисках меня, чтобы отомстить?

— Да. Возможно.

— Надеюсь, эти фаги не овладели умением метаморфоз? Это серьёзный вопрос. Теперь можно ожидать любых сюрпризов после таких новостей!

Внезапно в стороне вспыхнул свет ярчайшим белым пламенем на несколько секунд, а когда погас на его месте возникли Мохан и Гефест. Нана и Лакшми разом вскричали и бросились к мужьям в объятия.

Спустя несколько минут Мохан и Гефест уже сидели в креслах своих жён и выслушивали рассказ Урана-Ану о фагах.

Нана и Лакшми же, отойдя в тень раскидистой чинары, материализовали два седалища и устроились друг против друга, чтобы побеседовать. Они обсудили услышанное, затем умолкли на несколько минут.

Первой прервала молчание Нана:

— Лакшми, я давно слышала о тебе, о богине вселенной Тримурти, супруге одного из правителей пантеона и о твоей неописуемой красоте, заставляющей всех богинь пантеона равняться на тебя. Теперь я вижу воочию, что слухи нисколько не преувеличены. Если бы в жизни ты оказалась менее прекрасной, чем на самом деле, я бы меньше уважала Мохана, решив, что у него неидеальный вкус и усомнилась бы в себе.

— Ну уж, тебе-то сомневаться в своей красоте никак не пристало, — ответила богиня богатства. — Ты сама собой опровергаешь поговорку, что жена мужем красна. Признаться, Гефест показался мне привлекательным только потому, что я узнала о том, что он был мужем самой Афродиты, прекраснейшей из олимпийских богинь. Мне ведь тоже доводилось слышать о тебе.

— Муж красен женой? — улыбнулась Нана. — Скорее, это можно сказать о тебе. Гефест сильно похорошел после сумерек. Таким он не был никогда! Как это тебе удалось сделать с ним, дорогая? Кроме того, что ты богиня богатства, ты ещё и богиня красоты, как и я?

— Признаться, я не прилагала к этому никаких усилий. Уж не знаю, как так вышло, — усмехнулась Лакшми.

— В таком случае, тебе особенно подходит ещё одно из имён: «Сотворяющая всё из ничего.»

Лакшми задумалась.

— Мне нравится это имя, — произнесла она. — Я возьму его себе, пусть это будет ещё одно из моих имён. Думаю, оно приживётся, если его дала мне сама Афродита.

— Твои имена должны быть лучшие по звучанию, соответствовать твоей красоте и могуществу. Уж если ты сумела что-то сделать из Гефеста, чего не могла я…

— Неужели?

— У него всегда была настолько железная воля, что усиленной работай он мог даже преодолевать чувства ко мне. Но с чувствами к тебе он всё-таки не справился! Надеюсь, он не раздражает тебя своими ночами в кузнице?

— Я запретила ему уходить по ночам в кузницу, — ответила Лакшми. — Он было ослушался меня… Ну, я ему кузницу развалила. Одним щелчком пальцев! Со мной шутки плохи.

Нана безудержно расхохоталась:

— О, как же он это пережил? Насколько я помню, кузница была его любимой женой! Что же он сказал на это?

— Назвал меня своей боевой горячей девочкой… Ну и с тех пор он не смеет покидать меня по ночам ради кузницы.

— Ого, так вот как с ним было нужно обращаться! Оказывается, ему по вкусу строгость, а я то всё пыталась подчинить его сюсюканьем и ласками.