— Да, но она стала твоей единственной и постоянной женой и богиней, а они неразборчивы в любовных связях, всё у них ради грязной похоти. Разве ты не согласен со мной? Твой третий глаз очень долго созерцал их и это логично, ведь у каждого из них настолько бурная биография, что в ней можно рыться, как в мусоре, находя то одни, то другие интересные, но негодные факты.

— Но, как мне показалось, пантеон Амона-Ра чище…

— Ничуть. И они не такие, как мы! Разве есть среди нас хоть один бог-преступник? Все преступники — ракшасы, но из богов никто не совершал злодейства. А у них был. Сет, божество пустыни умудрилось убить своего родного брата. Да, он был наказан, казнён своими же богами, но разве случалось такое у нас? Разве мы когда-либо казнили кого-то за убийство? Никогда, никогда у нас не было такого преступника! Про все остальные пантеоны и слов нет. Грязь на грязи, грех на грехе. Это и логично, что все эти нечестивые боги понесли суровое наказание: их всех сбросили в тёмную бездну.

— И тот, кто сбросил, ведь этим сам погубил себя. Мой третий глаз видел его, хоть он и пытался укрыться в облаке невидимости в захваченном им у месопотамского пантеона Верхнем Мире. Он слишком много взял на себя одного вместо того, чтобы разделить функции по содержанию мира хотя бы с несколькими богами. Он стал ветхим и слабым, превратился в немощного старика. А теперь я и вовсе не могу найти его ни в одном из трёх миров.

— Да уж, этот тоже был хорош, — хмыкнула Майя. — Когда я читала о нём в твоей книге, создавалось впечатление, что это безумный бог, который сам не знает точно, чего хочет. Он, кажется, избегал женщин и не желал иметь детей из опасения, что они его свергнут. И поэтому ненавидел женщин вообще.

— Но, надо заметить, в своё время это было очень сильное божество: оно захватило почти весь мир.

— И заметь, — Майя самодовольно улыбнулась и подняла вверх пальчик, — оно не тронуло наш пантеон! Нас не коснулись сумерки богов. Люди как поклонялись нам, так и поклоняются.

— Интересно, почему этот бог не напал тогда на нас?

— Не иначе, он не посмел, — Майя вскинула подбородок. — Он увидел нас. Он понял, как мы справедливы, благородны и мудры. Он понял, что мы — те единственные, кто достоин жизни. Уничтожить нас всё равно, что уничтожить саму чистоту!

— Интересно, что думает про это Вишну?

— Но он ведь только начал читать твою книгу. Как он может высказать своё мнение?

Шива порывисто вскочил со скамейки:

— Нет, я не могу терпеть! Я, пожалуй, подойду к Вишну и загляну ему через плечо, чтобы увидеть, какую страницу он сейчас читает!

====== Часть 9 ======

Он большими шагами двинулся в соседний зал, а Майя, соскочив с округлого диванчика, засеменила за ним.

Подкравшись к Вишну, Шива внимательно всмотрелся в картинку, которую пристально рассматривал тот. На ней юная богиня в светлых одеждах мчалась по воздуху в колеснице, запряжённой лебедями и ветер хватал её очень светлые позолоченные кудри.

Майя также оказалась за спиной Вишну. Шива уже собирался потихоньку удалиться, но Майя громко произнесла:

— Вишну! Ты так долго смотришь на одну и ту же картинку! Тебя что-то заинтересовало в ней?

Вишну вздрогнул и повернул лицо в сторону богини иллюзий. И той показалось странным его выражение: оно было каким-то умилённым, как будто на языке у него лежало что-то очень вкусное. Он широко улыбнулся рядом ровных белоснежных зубов, его изящно изогнутые густые чёрные брови приподнялись над переносицей и он спросил:

— Скажите, кто эта шалунья, мчащаяся по небу в колеснице на лебедях? Я ещё ничего не успел узнать о ней, потому что не могу отвести от неё глаз. Посмотрите, она же как ребёнок! Она вся словно соткана из света. Сколько в ней невинности, чистоты и доброты! Это делает ещё чудеснее её красоту.

Усмехнувшись одним уголком губ, Майя ответила:

— Я бы не сказала, что она так уж чиста и невинна, но она шалунья, да.

— Почему ты так говоришь? — насторожился Вишну.

— Потому что я успела многое о ней узнать. Невинность — это сказано не о ней. Её имя – Инанна-Афродита. Она не могла даже родиться невинной. Она — дочь бога неба, а он был ещё тем развратником и женился на собственной матери. Но эту богиню родила не его жена, она родилась в океане от его крови и семени, когда он понёс вполне заслуженное наказание, лишившись лингама. Вот от кого она произошла! И происхождение дало о себе знать. Когда она пришла в олимпийский рай их боги, также, как и ты сейчас также обманулись её внешним невинным обликом и решили поступить с ней, как с добропорядочной девицей и нашли ей мужа, кстати, одного из наиболее честных и чистых парней в этом сомнительном пантеоне. Но она не долго оставалась верной женой и умудрялась годами обманывать благородного мужа и рожать детей от любовников. К счастью, её разоблачили и изгнали из рая, но она не долго пробыла в изгнании и сумела снова пробраться в рай, проползла, как змея и укрепилась там. Но если в олимпийском пантеоне её считают изнеженной, слабой и беспомощной, то в месопотамском пантеоне, основанным, к слову, её развратником-отцом, который туда её и втянул, её знают получше. Там ей дали определение: дикая буйволица. Она на самом деле такая. Она переспала не только с многими богами, у неё было очень много смертных любовников. И, надо сказать, все, кого угораздило с ней связаться, только пострадали. А однажды нашёлся тот, у кого хватило ума не прельститься красотой его тела и посулами власти и богатства и не только отвергнуть её, но и высказать ей в лицо, чего она стоит, как женщина. Она обезумела от ярости. Она принялась просить своего отца натравить на этого парня небесного быка и отец, который не мог на неё надышаться за то, что она уродилась вся в него, не смог ей отказать. Если бы ты видел, Вишну, что натворил этот бык на земле прежде, чем напал на того героя и тот его убил! Вот что представляет собой этот облик, который ты сравнил с обликом ребёнка. Многие обманываются этим, но я-то знаю, как отличить правду от лжи, меня не обманешь. И я только вкратце рассказала о ней. Кто прочтёт подробности, тот ужаснётся!

— Я уже ужасаюсь, — ответил Вишну. — Подумать только, ведь она вся как нежный цветок, а сколько стоит за этим! Глядя на неё, создаётся впечатление, что она только недавно появилась на свет и не имеет ещё никаких помыслов и никаких дел не совершала. Как же ей удаётся так обманывать своим внешним обликом?

— Такова сила её коварства. Если внешность выдаёт сущность, это уже не так страшно. По крайней мере, не попадёшь в ловушку.

Вишну взволнованно потёр ладонь о ладонь.

— Теперь мне очень хочется понять, как такое может быть, — промолвил он. — Иначе начну мучиться от непонятного. Я должен разгадать эту загадку, как такое может быть, чтобы внешность настолько не соответствовала внутреннему миру. Мне нужно ещё посидеть над книгой, побольше узнать об этой коварной богине.

— Это наилучшее из решений, — одобрила Майя.

Кромешная тьма резала распахнутые глаза, даже применение способности видеть в темноте не решила проблемы. Потому что не существовало ничего, кроме темноты.

Тартар. Что ещё могло наполнять его, кроме тьмы?

Тяжёлые сны не прекращались целую эпоху сумерек. Это было наказание. Наказание за то, чтобы было совершено по воле судьбы, а не по собственному выбору.

И, наконец, наступило пробуждение, породившее кучу вопросов. Но кто теперь даст на них ответ?

Она лежала на дне глубочайшей из бездн и вспоминала прошлое. И, как назло, вспоминались лишь обиды и неудачи. А ведь столько было хорошего!

Память выдала на-гора целую вереницу ссор и недоразумений между богами олимпийцами и месопотамцами. И появилось даже что-то вроде параноидального синдрома, навязчиво вертелись мысли, что это всё заговор, что все ополчились именно против неё, перед ней разыграли гнусный спектакль оба пантеона, чтобы погубить. Поэтому её никто не спасёт, не утешит, не пожалеет. Разве что родной отец бы её пожалел, но он, вероятно, также пал от интриг врагов, если не торопится её спасать.