– И что же ей делать? – всплеснула руками Марго.

– Жизнь свою пересмотреть, – сказала женщина. – Да поскорее, пока еще не поздно.

– А сейчас вы мне дадите волшебную травку-муравку и все мои проблемы как рукой снимет? – хмыкнула я. – Пойдем, Марго. Ты не видишь, что нас профессионально дурят? Я не нуждаюсь в вашей помощи, до свидания.

– В моей нет, а вот у Божьей Матери заступничества попроси, – спокойно ответила Богдана и разлила борщ по тарелкам, словно ничего и не происходило. – Она скорая на отклик, первая в защиту перед Сыном своим встанет. Тем более что не о себе нужно просить, а о невинной душе, которая опять к тебе притянулась.

Женщина поставила на стол тарелки с борщом. А его запах вдруг для меня сделался таким невыносимым, что тошнота к горлу подкатила.

– В коридоре ведро, – махнула рукой Богдана. – До туалета все равно не добежишь.

Пришлось воспользоваться гостеприимством…

Гораздо позже я пила ромашковый чай на этой же кухне с тем печеньем, которое мы с Марго купили для хозяйки, и прислушивалась к себе.

– Даже верить не хочу, что вы можете оказаться правы. Опять разочаровываться? Нет. Я больше не выдержу. Мне не вынести таких наказаний.

– Он не наказывает, Вася, мы сами это делаем, – грустно улыбнулась Богдана. – Ты проверь, раз возможность такая есть, и если понадобится помощь, то возвращайся. По собственной воле, а не на аркане.

Денег эта обыкновенная, но до ужаса странная женщина с нас не потребовала, а вот от продуктов отказываться не стала.

В дом птичьего семейства я возвращалась в смешанных чувствах.

Марго разговорами меня не донимала. А вечером Грач принес мне тесты на беременность. Целых двадцать штук разных!

Такого подвига не оценить я не смогла. Трясясь как листик на ветру, я «опробовала» каждый тест, а потом долго плакала, глядя на положительный результат. Двадцать положительных результатов.

От радости плакала. И Марго подключилась.

Так мы и подвывали в два голоса, пока Грач решительно не оборвал этот водопад слез. Место тестов заняла корзина с фруктами.

– Куда так много? – выпучила глаза Марго.

– Старайтесь за четверых, – строго выдал ее муж. – Приду – проверю.

– Не хочу бананы, – скривилась моя подруга. – Хочу заварку.

– Заварку? – не понял Дима. – Чай сделать?

– Сухую. Пожевать.

– А мне бы капусточки квашеной, – мечтательно закатила глаза я, рот тут же слюной наполнился.

– Яга? – позвал бессменную домработницу подруги – почти что родственницу – Грач. – Здесь нужна тяжелая артиллерия.

Семь лет спустя

– Руслана, слезь оттуда!  Немедленно!

– Ну мам! – послышалось неизменное в ответ.

– Руслана! – еще раз прикрикнула я да кулаком пригрозила, дочь не послушалась. Из-за гула мотора она, конечно же, могла не расслышать, но, отлично зная свою егозу, я была уверена, что та скорее сделала вид. – И ведь доведет меня до сердечного приступа.

– Ты еще слишком молода для таких диагнозов, – авторитетно заявил мой отец – не последний хирург в городе.

– Сам говоришь, что болячка не выбирает по возрасту, – ввернула ему любимую фразочку я.

– Все-то ты помнишь, – улыбнулся папа.

– Вся в тебя, – заметила мама, подливая мужу чай.

– И привычная ко всему. Разве Руся впервые что-то выкидывает? – поправил бороду мой старший брат  – Михаил.

Иногда у меня складывалось такое впечатление, что неприятности родились вперед Русланы, она еще ходить толком не научилась, а уже притягивала к себе всякие ситуации.

Росла не в меру любопытной, бойкой – настоящий хулиган в юбке – и очень свободолюбивой. Процесс воспитания был тяжелым. Дочка поддавалась только ласке и хитрости, я с содроганием думала о времени, когда у нее начнется переходной возраст…

Все же стоило мне тогда послушать Богдану и не называть дочь мужским именем, но, едва ее увидела – красную, сморщенную после родов, сразу поняла: Руслана.

– Побрился бы, совсем дровосеком выглядишь, – скривилась я. – Скоро пациентов одним видом пугать будешь.

– Мои не разбегутся, – уверенно ответил Миша.

И был прав. Четырехлапому контингенту, который он обслуживал, был до хвоста  внешний вид ветеринара. Но мама беспокоилась за нашего старшенького, и я разделяла ее чувства.

После расставания с Вероникой – гражданской женой – Миша совсем ушел в себя, отпустил бороду, стал еще нелюдимей, чем был.  Вместе с длинными рыжими волосами до плеч эта борода делала его похожим на лесника или снежного человека. А ведь раньше выглядел вполне себе интеллигентным рокером…

– Руслана! – предприняла еще одну попытку я.

– Не придет, пока не накатается, – резонно заметила мама и заставила меня закрыть окно. – Поешь лучше, дочка. Будут силы на дорогу.

Выходные мы провели за городом у родителей, часто собирались здесь. А сегодня мне нужно было на работу, а Русе в школу.

– Пусть на санках катается, а не на снегоуборщике, – сложила руки на груди я. – Не рановато ли развлечение для шестилетки?

– С ней Муся, – напомнил мне Миша.

– Это еще страшнее, – закатила глаза я.

Муся была нашей бабушкой – бесстрашной и не по годам резвой главой семьи, но частенько мне казалось, что еще одним ребенком.

– Васек, ну что ты начинаешь? – вклинился в разговор мой средний брат – Никита.

– Я еще не начинала. Кроме Русланы там и Сашка. А если ты забыл, Марго вверила своего сына под нашу ответственность. Так что никаких снегоуборщиков.

– Да Марго не такая скучная, как ты, и бровью не повела бы на такое невинное развлечение, – выдал Никита.

– Шутишь? Она бы меня убила. А под воздействием гормонов из-за третьей беременности так припрятала бы труп, что вы бы вообще его не нашли.

– Двор защищен забором, ничего не случится, – сказал отец. – Муся вас всех вынянчила и с этими шестилетками справится.

– Перестань держать руку на пульсе, все нормуль будет, – отмахнулся мой излишне легкомысленный средний брат.

– Для тебя все всегда «нормуль», – огрызнулась я. – Вот будут у тебя свои дети…

– Ой, выключите кто-нибудь уже эту «яжемать», – мгновенно взмолился Никита. – Иначе я за себя не ручаюсь.

– Напугаешь меня экономическими сводками? – хмыкнула я.

– Не ссорьтесь, – попросила мама.

– Ничего в этом доме не меняется, – выдал Миша. – Даже не мечтайте, что растаскивать вас стану. Мне в детстве этого хватило.

Он поднялся из-за стола, задев макушкой висящую люстру, и поморщился.

– А не надо нас растаскивать, тоже мне миротворец нашелся, – фыркнула я. – Мы разберемся по-взрослому.

– По-взрослому? – заинтересовался отец.

Родители давно перестали обращать внимание на наши препирательства, понимали, что это всего-то специфическое выражение любви и привязанности.

– Просто дам ему в этот наглый глаз и успокоюсь, – нахмурилась я.

– Ты допрыгни сначала, Васек-гномик, – не испугался Никита, поднимаясь мне навстречу.

Я действительно дышала ему в подмышку. Как и Миша с папой, брат был высок. А еще отличался прекрасным метаболизмом, легким нравом и способностью выводить меня из себя одним выражением лица.

Я замахнулась, Никита ловко ушел от удара, наступив на хвост нашему Угольку.

– Мрау! – загорланил кот, не ожидая такой подлянки.

Никита едва на ногах устоял – Уголек рванул прочь из комнаты.

– Мазила, – хмыкнул брат мне.

– Не провоцируй ее, – тут же попросила его мама. – Ты же старше. Уступи.

– Всю жизнь так: хулиганит Васька, а «вы же старшие» достается нам, – закатил глаза этот борец за справедливость. – И ты еще удивляешься, в кого Руся пошла? Да вся в тебя.

Я лишь поджала губы, не отыскав сразу, чем крыть. Правда в этом замечании была. Руслана собрала не только все мои ужасные качества, но и во всем роду не постеснялась покопаться.

И пусть мы все были Роговы, но очень разные, за исключением одной особенности. Рыжего цвета волос.