Особых доказательств собственной правоты у меня не было. Но в глубине глаз Евгения светилось одобрение, он явно остался доволен тем, как я отреагировала.

– Вот как? – склонила голову набок я. – А мне кажется, вы сказали именно то, что хотели.

– По Фрейду? – выгнул бровь Грабовский. – Не отрицаю, вы мне нравитесь. С первого взгляда понравились. И я надеюсь, что наше общение перерастет в нечто большее. Но обидеть вас никоим образом я не хотел.

– Вы так откровенно обозначаете собственные планы? – удивилась я.

– Я вырос из того возраста, чтобы дергать за косички понравившихся девочек, – хмыкнул Евгений. – Мы с вами, Василиса, взрослые люди. Зачем зря терять время на недомолвки и игры в поддавки?

– Хм-м…

В его словах что-то было… То, что пугало и одновременно притягивало.

Грабовский производил впечатление мужчины, который точно знает, чего именно хочет, умеет ставить цели и добиваться их. И я еще не поняла, нравится мне это или нет.

–  Я и сам люблю флирт, если он выступает хорошей закуской к основному блюду, – сказал мой неожиданный гость. – Но впустую сотрясать воздух – не мое. Наверное, вы это уже поняли, Василиса?

– А еще вы наверняка знаете, что я замужем. Не смущает?

– Ничуть, – не отвел колдовского взгляда от моих глаз Грабовский.  – Это досадное недоразумение скоро будет исправлено, не так ли?

– Не думаю, что состояние семейной жизни Дубравина уже стало достоянием общественности, – посерьезнела я. – Откуда узнали?

– У меня свои методы, Василиса, – не стал признаваться мужчина. – И свои каналы добычи информации.

Значит, у Кеши утечка. Потому что я была уверена, с моей стороны никто трепаться бы не стал. И сам Дубравин тоже выглядел заинтересованным в сохранении нашей тайны до конца кампании.

– С вами нужно быть осторожнее, Грабовский. Правда же?

– Точно не вам, Василиса, – ответил он без доли прежнего шутливого тона. – Бояться нечего, я могу помочь вам выйти из сложившейся ситуации победительницей.

– Думаете, сама я не справлюсь?

– Разве сильный союзник когда-то был лишним? – склонил голову набок мужчина.

– Какая вам выгода в помощи мне? – прищурилась я.

– Совсем не верите в проявление моей доброй воли?

– Не хочу вас обижать, но я никогда и ни у кого не вызывала приступов альтруизма. Не думаю, будто что-то изменилось со дня нашей встречи.

Грабовский ответил не сразу. Молча буравил меня темным взглядом, вызывая нервозность, и словно бы прощупывал нужные именно мне слова.

– Держаться особняком ваше право, Василиса, но если вы спрячете колючки, то я смогу доказать, что не в каждом стоит видеть предателя, – сказал он. – К тому же финансовые вливания никогда не бывают лишними.

Я поджала губы. Странная осведомленность этого мужчины о моей жизни напрягала.

Дубравин или, скорее всего, его верный пес Богомолов подсуетились. Основные финансовые счета были заморожены – видимо, для перестраховки, чтобы не натворила глупостей до развода. Я никогда не запускала руку в кошелек мужа, он сам все давал, и поэтому сейчас чувствовала необъяснимую обиду сродни детской. На фоне подозрений меня в способности на воровство вчерашние щедрые предложения Дубравина казались настоящим бредом. Как и весь наш разговор.

Я даже не могла с уверенностью сказать, было ли это настоящим, а не бредом моего уставшего разума.

Впрочем, долго думать об этом мне не хотелось. И так я слишком много внимания уделяла предателю, вместо того чтобы жить дальше и если не забывать его, то хотя бы настраиваться на это.

А вот деньги действительно не помешали бы.

Тех сбережений, что у меня остались, надолго не хватит. И ведь это я еще не знала степени собственных предстоящих расходов и насколько затянется процесс развода.

Жить в долг – так себе идея, но если обстоятельства требуют решительных действий…

– Давно захотели податься в благотворительность? – не собиралась сразу же соглашаться я.

Евгений терпеливо ждал, когда я заговорю первой, таким образом великодушно давая мне время для раздумий.

– Давно, – не стал обижаться на мой резкий тон Грабовский. – Да все подходящего человека, чтобы доверить ему свои деньги, не находилось.

– А теперь, значит, нашелся?

– Судьба оказалась ко мне благосклонной, – пожал плечами Грабовский.

– Неужели вам некого содержать, раз такую возможность вы воспринимаете как благосклонность судьбы?

– Я не собираюсь вас содержать, Василиса, – снисходительно улыбнулся мужчина. – Вы не из той категории женщин, это прекрасно видно с первого же взгляда.

– Даже не знаю, радоваться или печалиться такому выводу.

– У вас еще будет время определиться, – сказал Евгений. – Мы говорим о разных моментах: вы – о возможности моей финансовой поддержки, я же ратую за помощь фонду.

– Чем мне грозит в будущем такой ваш порыв? Сколько процентов вы потребуете сверху?

– Не выставляйте меня мелочным человеком, Василиса, – покачал головой Грабовский. – Я помогу вам подняться, чтобы фонд и дальше работал, возможно, даже отладим какой-то сугубо ваш бизнес. У вас же наверняка есть какая-то мечта, правда?

Мечта была. Жить ведь без нее невозможно.

Только вот я никому, даже себе толком, не признавалась в ней. Бывших танцоров не бывает, и меня продолжало тянуть в ту сферу, где раньше я чувствовала себя… собой.

– Сейчас вы выступаете в роли змея-искусителя.

– Я никого не прошу меня идеализировать, Василиса, но и дьяволизировать тоже не стоит, – заметил Грабовский. – Ну так что? Примете в свои дружные ряды? Хочу творить добро, Прекрасная, сил терпеть нет.

Я хмыкнула.

Несмотря на то, что Евгений точно был тот еще жук, сам себе на уме и с ним стоило держать ухо востро, он вызывал у меня… необъяснимую симпатию.

– Я подумаю.

– До вечера?

– Предложение ограничено по времени и в полночь карета превратится в тыкву? – съязвила я.

– Просто я нагло рассчитываю провести вечер в вашей компании, Василиса, – улыбнулся мужчина.

– А вы непривычны к отказам, да?

– А вы мне не отказали, – заметил Грабовский. – Моя машина будет ждать вас в восемь, Прекрасная, и столько, сколько нужно. Я очень надеюсь, что вы согласитесь почтить меня своим присутствием.

Больше Евгений не медлил, сразу же дал понять, что разговор окончен, направился к выходу.

Я, словно завороженная, последовала за ним. Провожать не собиралась, просто проверить, разобрался он, где выход, или нет.

Последовав за Грабовским, я точно в другой мир попала. Моя приемная превратилась в оранжерею. Вокруг почти не осталось пустого места, где бы не стояли роскошные букеты в вазах. Курьеры все еще продолжали носить эту цветочную красоту, а Маша лишь глазами хлопала. Я на ее месте растерялась бы не меньше.

– Как это понимать? – спросила я Евгения.

– Я просто не знал, какие цветы вы любите, – пожал плечами Грабовский.

– И решили скупить весь ассортимент магазина? – вскинула брови я.

– Нескольких, – хмыкнул мужчина. – Но зато у вас теперь будет время, чтобы определиться и в цветочных предпочтениях.

– Э-э-э…

– До вечера, Василиса.

Он поцеловал мне руку и был таков. Ушел так же быстро, как и появился, оставив после себя неизгладимое впечатление.

Я вернулась в свой кабинет, подошла к окну и удивленно замерла.

Грабовскому удалось почти невозможное. Он вытеснил из моих мыслей Дубравина.

Дубравин

Дубравин осушил третью по счету бутылочку с водой, а его жажда все равно не утихала. Во рту было так противно, словно нагадили, голова раскалывалась, в глаза точно щедро сыпанули песком. Впрочем, состояние тела отлично отражало его внутреннее ощущение. Вполне соответствовало.

Видимо, именно поэтому никакие таблетки не притупляли последствий вчерашней пьянки.

А ведь вечер ничем не отличался от тех вечеров без Васи, на которые он сам себя обрек. Дубравин вернулся в особняк, даже поужинал и решил вновь загрузить себя работой. Документации, что нуждалась в тщательном изучении, хватало.