– Я сам по себе, – продолжил Ангус. – Ищу племя, которое меня примет.

Он стоял, широко расставив ноги, положив ладонь на рукоять кинжала, показывая всем видом достоинство и независимость. Он вольная птица, может улететь, когда захочет и куда захочет.

– Что же ты натворил?

Глаза белокурого вождя пытливо смотрели на кельта. Хотя Балломар и был молод, и ни одна морщина еще не порезала его лицо, Ангусу он показался хитрым и проницательным. С таким надо было держать ухо востро.

– Я убил жениха девушки, которая мне нравилась, а за нее уже заплатили скотом ее семье. Вот старейшины меня и изгнали.

– Ты нарушил законы племени. Это нехорошо!

Балломар поднялся во весь огромный рост, подошел вплотную к Ангусу.

– Но… Я сам сделал когда-то точно также, раскроил череп сопернику, и теперь та девушка – моя жена. Племя меня не отвергло, наоборот, я стал вождем. Мы можем принять тебя, вижу, ты будешь хорошим воином. А жену ты найдешь здесь, только… – Он сделал паузу, – поклянешься Одином, что не предашь. У тебя есть кельтские боги, но ты поклянешься перед нашими.

Предложение Балломара Ангуса устраивало. Он как раз хотел остановиться у маркоманнов, являвшихся самым большим племенем среди других одиннадцати, граничащих с римскими провинциями называвшимися верхней и нижней Паннонией. И не потому, что намеревался выполнить приказ Рима, получить за это мзду. Ангус всегда чувствовал себя чужим среди римлян, как чуждым для них было и его племя вотадинов.

И он остался.

В жены ему дали одну из родственниц вождя, молодую девушку по имени Сигилд, выделили землю, помогли отстроить дом. Балломар проявил такую доброту и великодушие к Ангусу, что у последнего стали закрадываться разные мысли.

Для чего он служит римлянам? Что они могут дать из того, чего не дал Балломар? Земля и жена у него есть. Деньги? Этот высокий маркоманн – удачливый вождь, пару набегов и он, Ангус, станет богаче, чем обещали римляне. Германцы, хоть и не кельты, но народ близкий по духу, почти свой для него. А когда родятся их общие с Сигилд дети, то никто не различит в них вотадина или маркоманна.

Через несколько месяцев, узнав, что жена забеременела, Ангус решил отправился к Балломару и обо всем рассказать. Однако в последнюю минуту он передумал. Чутье подсказывало выждать еще немного: день, неделю, месяц. Может быть после родов Сигилд?

Но Балломар сам позвал его. Он сидел в зале большого дома, который не мог бы сравниться с римскими виллами и дворцами по размаху и роскоши отделки – простой и деревянный, он показалось бы римлянам домом торговца-вольноотпущенника средней руки. Однако для маркоманнов это был настоящий дворец с несколькими спальнями, большой трапезной и залом с особым креслом, в который мог усаживаться только вождь.

Вдоль стен этого зала были расставлены скамьи, где уселись ближайшие соратники Балломара, главы более мелких племен и родов.

– Как поживаешь Ангус? – поинтересовался Балломар, – Хорошо ли тебе у нас?

Ангус, чувствуя неладное, насторожился.

– Я всем доволен. Сигилд будет скоро рожать…

– Знаю! – кивнул Балломар. – Еще один воин добавится в наши ряды.

Он поднялся, подошел ближе. Вожди племен на скамьях затихли, ожидая чего-то необычного – Балломар не часто призывал таких простых воинов, как Ангус на большой совет племен.

– Может быть ты хочешь нам поведать о римлянах? Что-то, о чем мы не знаем?

– О римлянах?

Ангус смешался. «Маркоманн узнал обо мне! – подумал он. – Надо решаться именно сейчас и все рассказать». И как это бывало в опасных передрягах, он почувствовал, что мышцы рук и ног его напряглись, а пальцы приготовились схватить охотничий нож на поясе. Но там было пусто, в дом к вождю приходили без оружия.

– Ты волнуешься Ангус? – расхохотался Балломар. – У тебя даже шрам покраснел на щеке.

– Я… хотел уже давно…

– Говори прямо, не мямли! – приказал вождь, нависая гигантским ростом над Ангусом.

И тот все рассказал: о полученном задании от римлян, о том, что он для них чужой, о желании остаться среди маркоманнов и жить с ними под одним небом. Присутствующие внимательно слушали Ангуса и некоторым из них откровения кельтского бродяги не очень-то понравились. Один, Годфрид по прозвищу Железная рука, заявил:

– Ангус поклялся перед Одином в верности нашему племени. Он нас обманул и теперь его нужно предать смерти.

«Да, да!» – поддержали другие.

Все они были воинами, закаленными в боях, когда сила, ловкость и отвага решали исход сражения лицом к лицу с врагами. Наносить же удары исподтишка германцы считали ниже своего достоинства. Так поступали слабые ничтожные существа, подобные проживающим в лесах зверушкам, стервятникам, питающимся падалью. Все они презирались Одином. Нет, предатели не для их племени!

Споры и выкрики прервал Балломар. Он, снисходительно улыбаясь и смиряя расходившихся вождей, многозначительно поднял правую руку вверх. Все затихли.

– Вы думаете, что Балломар такой наивный, глупый и поверит первому встречному чужаку, к тому же, изгнанному своим племенем? Я не поленился и отправил к вотадинам преданного мне человека, который вернулся недавно. Он подтвердил мои подозрения – римляне купили Ангуса.

Вождь сделал знак и два воина из его охраны подошли, жестко схватили Ангуса за руки, не давая двигаться.

– Я сразу хотел вырезать сердце этого предателя и скормить волкам, но решил подождать, убить кельта мы всегда успеем. Пока мне надо подумать…

Через пару дней Ангуса вытащили из ямы, где содержали других узников и привели к Балломару.

– Ты должен искупить свою вину, – потребовал он.

– Как? Я все рассказал, – Ангус облизал пересохшие губы. В яме не давали воды, выливая ее из ковша сверху и капли приходилось ловить ртом.

Балломар это заметил. Он налил вино, подал Ангусу, а тот, хотя и не пил вино, был рад любой возможности промочить горло. Схватив кубок, Ангус одним махом опрокинул в себя жидкость, так что голова закружилась.

– Садись, рыжебородый! – приказал Балломар. Он вытащил из ножен длинный нож-сакс, воткнул в стол перед собой. – Рассказывай теперь подробнее, кто тебя ждет у римлян. А не то, – он угрожающе придвинулся, – даже боги не найдут твоих обглоданных костей.

Так Ангус оказался у Помпеяна в Аквинкуме. На самом деле история об угрозе гепидов была сильно преувеличенной – гепиды слыли родственным племенем готов и не воевали с ними. Просто-напросто ловкий Балломар через посредника хотел довести до римлян, что маркоманнам требуется поддержка, лучше всего сестерциями, иначе они не смогут сдерживать напор северян.

Когда Ангус вышел из «Золотой свиньи» на углу его поджидали два маркоманна, которых вождь отправил присматривать за подозрительным вотадином.

«Запрягайте коней! – бросил им Ангус. – Дело сделано, пора возвращаться».

Он выполнил поручение Балломара и сообщил именно те новости, которые приказал передать предводитель германцев. «Но доверять мне не будут, – думал он, качаясь в седле, – ни римляне, после того как узнают, ни маркоманны. Надо вернуться в Британию, бриганты меня примут. Бежать нужно сейчас, пока не поздно! Прямо по дороге, только назад. О, бог лесов Цернунн, помоги мне!»

Покорение Рима

Честолюбивый и амбициозный доктор Гален прибыл в Рим из Александрии весной следующего года после нападения парфян на Армению и Сирию.

Жизнь в городе текла по заведенному порядку: недавно отметили праздник богини Цереры, принеся ей в жертву тельных коров, следом наступали Флоралии, знаменующие наступление месяца мая. Администрация цезаря Марка медленно, но уверенно готовила войска к экспедиции и копила запасы продовольствия для отправки на восток. В Сенате шли долгие обсуждения предстоящего похода. На этом фоне, конечно, никто не заметил появления в городе нового медика.