О, а вот это уже интересный совет.

— …В конце концов, просто не бери в голову. Да и вообще, я думаю, тебе нужно найти компанию по интересам. Друзей, а не коллег. Примерно одного с тобой положения в обществе. Обязательно, парней. Тех, с кем ты можешь разделить возможное «горе», и кто тебя поймёт… вместо того, чтобы рассказывать свои проблемы всяким малознакомым подозрительным лич… в смысле такому обаятельному и крутому падшему, как я!

Интересный совет… правда, применительно конкретно не к таким ситуациям, а к моим планам в целом. Собственно, я так и планировал сделать позже, но… можно и сейчас. Думаю, он «созрел» для диалога. Весело поблагодарив Азазеля, удивлённого резкой переменой моего настроя, я оставил на стойке достаточную сумму, попрощался с падшим, и шустро вышел из бара. Подготовка, составление планов, и прочая заумь? Что ж, жизнь только что показала мне, каким местом она готова повернуться к тому, кто так усердно строит хитровымученные комбинации. Так что… обойдусь без этого. Тем более, что эта личность, к которой я собираюсь, данный подход оценит.

Хотя, конечно, я не собираюсь переться к нему прямо сейчас. Неприёмное, так сказать, время. Но вот завтра, в момент его посещения больницы… самое то.

Что будет, если кто-то попросит у онейроманта описать, на что похожи его «сны» или «подсознательное»? Вариантов немало.

Первый — если это спросил человек, заведомо ничего не знавший об онейромантии в целом, и онейроманту это известно, то последний попробует отшутиться. Или отмолчаться. Или резко пошлёт в пешеходно-эротическое путешествие. Или выдумает какую-нибудь ложь.

Второй вариант — если онейромант успеет заподозрить и узнать, что спрашивающий его знаком с принципами онейромантии, и что тот в курсе, что описание персональных «снов» онейроманта — это ключ к его поражению в руках у другого онейроманта. Ведь другой онейромант, застав кого-то из основной реальности в глубоком сне этого индивида, способен делать с ним что угодно, имея «план-схему защиты» (или когда этой «защиты» нет, как было со мной и Аджукой в его сне). Так что да, это словно ключ к его слабости. Ну, или часть ключа. Чем «сильнее» онейромант у которого спрашивают о его «снах», тем меньше знание его «снов» посторонними способно на него повлиять. Всё потому, что онейромант способен найти или «создать» такой персональный «сон», который кому-то неподготовленному может показаться чистилищем боли и страданий. С лабиринтом, ловушками, «плавающими» тупиками с западнёй, постоянно меняющимися (не в пользу нарушителя пространства) константами законов бытия, и даже с псевдо-интеллектуальной системой защиты от вторженцев. Всё ради того, чтобы другой онейромант не захватил над тобой власть.

Так вот, при втором варианте, кто-то менее добрый чем я обязательно попытается избавиться от подозрительного потенциального шпиона на побегушках у онейроманта-конкурента. А я же, в свою очередь, просто не такой мнительный. Да и знаю что в этом мире, кроме меня, настоящих онейромантов-то и нет. Так что мой ответ, скорее всего, будет одним из таких, которые из первого варианта. Но перепроверять всех интересующихся я всё равно буду. Лишь здоровая предосторожность.

…Мой персональный «сон», моё «подсознательное». У меня всё одновременно проще и сложнее. Ловушки, засады, и прочее негостеприимство… зачем? Мир моего «сна» — пространственно бесконечное поле с перемежающимися природными зонами. Степь, пустыня, тропические леса — всего понемногу. Бескрайний простор с ласковыми потоками ветров, белые пески на удивление комфортных, не отдающих жарой барханов. Полное погружение в чудесный мир растительного разнообразия. Экзотические растения всех расцветок и форм, неизведанные до конца даже мной, нигде больше не встречающиеся и даже неспособные существовать в большинстве реальностей. Средне-большие, и даже огромные деревья. «Живые» лозы и лианы, удивительные цветы, что процветают в гармонии с насекомыми, мелкими безобидными змеями, переливающимися неслыханной мелодичной какофонией голосов птицами, бабочками, лягушками, и прочей мелкой живностью. Усеянные разноцветьем поля и быстрые реки. Всё одновременно дико и первозданно, но вместе с тем будто бы ухожено. Нет только крупных животных и следов разумной жизни. И когда я говорю «бесконечное поле», я подразумеваю именно «бесконечное» — я не смог, даже будучи «богом» в данном «сне» и пожелав этого, найти в нём границ данной «великой равнинности». Это при том, что я знаю о всём, что происходит в этом «сне», и могу мгновенно перемещаться (лишь я один могу) в любую его точку.

Первозданная нетронутая красота природы защищает меня лучше, чем что-либо. Шанс того, что потенциальный вторженец, прорвавшись в мой «сон» в рандомной точке, наткнётся на бесконечной площади хоть на что-либо важное мне — исчезающе мал. Что на практике является даже лучшим вариантом, чем все эти лабиринты и защитные меры. Нет, важные места я также на всякий случай защитил «барьером», попытка вскрытия которого оповестит меня и даст время подготовиться к бою. Однако никакой поиск, ни с какой высоты или ракурса, тут не будет способен помочь вторженцу помочь найти мои слабые места. А на поиск «вручную», своим ходом, может уйти… даже не знаю сколько времени.

…Тем всё более странно было почувствовать, впервые за все три жизни, как кто-то пытается данный барьер пробить. Или, скорее, попробовать «на зуб» — чисто ради оценки прочности. Желание, шаг сквозь пространство, и я уже возле одной из узловых точек, что выглядит, как редчайшей красоты скопление мелких ручейков и мини-водопадов, со скромным домиком с навесной террасой, который выглядывает из отвесного участка скалы, огибаемого водой по обе стороны. Тут всегда тихо и спокойно, пальмовые листья гигантских деревьев дают замечательную тень, а лёгкая водяная морось приносит свежесть каждый раз, как мне стоит выйти на открытую площадку. Однако долго любоваться своей «тихой гаванью» мне не дало одно… назову его, «обстоятельство».

— …ЯВИЛСЯ, НАКОНЕЦ. — Громогласно прорычало в мою сторону «обстоятельство».

Да уж, видеть его посредством онейромантии — одно, а чувствовать его мощь, даже в этом месте, что должно быть абсолютным источником моих тут сил — другое.

— И ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ СКАЗАТЬ В СВОЁ ОПРАВДАНИЕ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ Я РАЗДАВЛЮ ТЕБЯ, КАК КЛОПА?!

Не такой уж и большой на первый взгляд рост как для могущественнейшего существа, что своим совместным с Альбионом яростным боем поставило все три библейские фракции перед выбором: объединиться, или исчезнуть из-за «сопутствующего ущерба» окружению… однако вблизи этот поистине великий дракон из-за опасности кажется огромным и страшным. Устрашающая зубастая пасть приоткрыта в будто бы постоянном угрожающем оскале. Вырывающиеся из неё языки пламени одним лишь своим жаром заставляют рядом находящуюся растительность желтеть, сохнуть и постепенно воспламеняться. Расцветка — от светло-алого на брюхе, до тёмно-красного по всему остальному телу. Широченная грудь и относительно короткое тело не оставляет сомнений в «западности» данного экземпляра. Работа налитых мощью исполинских мышц видна даже под состыкованной без единого изъяна и слабого места непреодолимой природной чешуйчатой бронёй, что в процессе роста гордого в своей тогдашней непобедимости существа образовала крайне опасного вида шипы на спине, шее, величественной морде, и поверх сочленений конечностей и крыльев. Опасней всего выглядит хвост, будто специально предназначенный если не пробивать монолитные скальные массивы одним могучим ударом, так распиливать его огромными наростами-«зубами», что образованы из всё тех же шипов. На когти у лап даже не хочется смотреть — с половину моего роста, массивные треугольники на конце таких же бронированных пальцев скорее напоминали своим «дизайном» таковой у идеально подогнанной хищной латной перчатки, а не лапу живого существа с присущей ей мягкостью плоти хотя бы с тыльной стороны. «Мягкости» у дракона вообще не было видно нигде. Со своими бритвенно-острыми краями выступов и когтей, в своей устрашающей угловатости и массивности, он выглядит так, словно был создан только лишь для битвы с себе подобными махинами, и никак не для мирной жизни.