Гладившие его ладони замерли на короткий миг, после чего спокойно возобновили своё движение.

— …Простишь? — Вопросительным тоном попросил прощения Фенекс за своё раннее недоверие и неприятие странностей Офис, надеясь, что та его поймёт.

— Это я должна извиниться. — Оправдала Уроборос все ожидания мужчины, приподняв его лицо к себе. — Ты был не готов к правде. Не учла. Но это прошло… станешь хранить её? Или сотрёшь себе память?

— Второе. — Нехотя вздохнул Райзер. — Но позже.

Офис кивнула, и неожиданно подалась навстречу… как многие из представителей нынешней просвещённой молодёжи могли бы справедливо подумать — за примирительным поцелуем: полуприкрытые веки, чуть открытые чувственные губки с промелькнувшей на них неуверенной милой улыбкой…

Плоть невинно прикоснулась к плоти, и подождав совсем немного без движения, двинулась обратно. Неуверенность в этом действии, вопреки кажущейся неуверенности вышеозначенной улыбки, если и была, то заключалась скорее в неумелости «новой Офис», а не в неокончательной сформированности или противоречивости её мотивов, как это часто бывает у девушек.

— Так тогда ты не шутила насчёт «жены»? — С некоторым даже просыпающимся самодовольством и совсем без опаски смог Райзер в ответ на подобное вербально оформить проскочившие у него вопросы в один общий. — Но зачем это… нет, я понимаю, благодарность. Да и позывы смертной сути теперь тоже должны на тебя влиять, но…

— Был важен твой посыл. Твоя воля и понимание. — Помолчав, и словно прислушавшись к новым ощущениям от «телесного контакта», пояснила Офис. — Ты… «сделал» меня такой. Ты рад?

— Эх-х… конечно же рад. — Вновь вздохнул Фенекс, которому только и оставалось что сказать именно это (попробовал бы он в такой ситуации вякнуть что-нибудь иное!) — Но как мне теперь с этим… ну да, придётся «принимать ответственность», ага. Ладно… а с Бригадой ты всё же «немного» поспешила. Они ведь теперь действительно полный хаос наведут.

Про «ответственность» мужчина был вынужден упомянуть отнюдь не из-за боязни быть неиллюзорно разобранным на атомы существом сверхбожественной силы, как мог бы опасаться ранее, совсем её не понимая. Просто сейчас Фенекс вполне мог принять то, что именно на такой ответ «нынешняя Офис» и надеется… и по-честному говоря, заслуживает. Хотя бы за открытую Истину, или даже хотя бы её малую часть. Ну или потому что Райзер действительно в каком-то смысле «сделал» её такой, какой Офис себя сейчас воспринимает. А воспринимает себя она сейчас и здесь вполне себе живой, обычной девушкой (насколько она вообще может быть обычной), с обычными же стремлениями и желаниями, которые могли бы быть присущими и любой другой разумной на её месте. С поправкой на страсть к познанию всего нового… что, впрочем, возможным отношениям с выбранным мужчиной отнюдь не мешает, и даже гармонично их дополняет — новое-то можно познавать и под чутким, уверенным руководством…

Можно ли отказать внезапно незрячему с рождения, который прозрел по твоей вине? В смысле, отказать в его просьбе помочь ему сориентироваться в резко изменившемся мире… да даже не просто «незрячему»: Офис не могла полноценно испытать «как человек» абсолютно ничего, ей лишь оставалось только доходить своим подстёгнутым любопытством умом до того, почему жизнь разумного столь важна, и почему все так носятся с этими своими взаимными чувствами и прочей кажущейся столь неважной на первый взгляд ерундой. Да, у Офис было (и осталось) гораздо, гораздо большее, но… это же и являлось её проклятьем. Как не способен некий магнат продаж питьевой воды полностью осознать ценность простого глотка данной жидкости по сравнению с, например, погибающим в пустыне от жажды человеком, так и Уроборос не могла познать жизнь. Не потому что «зажралась от богатства», или в её случае от неизмеримого могущества, а потому что действительно не могла, даже при всём желании. И теперь эта возможность появилась… и именно Райзер за это в ответе.

Как ни крути, Фенекс не мог её теперь бросить. Не позволили прийти к такому решению совесть с зачатками симпатии к существу, из-за своей природы незаслуженно бывшему, пожалуй, самым одиноким в этом и всех других мирах. Так легко оттолкнуть, предать жестокому огню несмелую попытку впервые пойти навстречу… и так сложно себя потом простить за подобный шаг. Даже если со стороны Офис это действительно так и останется лишь только благодарностью ему, и ничем более, Фенекс решил всё равно принять ему предложенное. Даже просто дружба — уже хорошо… а уж ежели со временем покажутся на свет и скрытые ростки настоящего чувства самой робкой в её новых начинаниях любви — так тем более. Вряд ли у Дракона Бесконечности в её бесконечной(?) жизни будет ещё множество возможностей разделить своё счастье с любимым мужчиной или женщиной, ведь для этого те должны будут её так же понимать, как сейчас это сделал Райзер. Без последующей опаски и слепого фанатичного поклонения, что весьма и весьма непросто. Это должен быть очень редкий случай… и Фенекс, на некоторое время «зависнув» в прежнем положении и «заглянув в себя», вынужден был констатировать — он как раз и есть тот самый случай, возможно даже и исключительный.

Придя, наконец, к определённому выводу, Райзер встал, и перехватив девушку двумя руками, легко поднял её в воздух. После чего дошёл до ближайшего стула (того самого, материализованного Офис), сел сам и усадил на колени свою вторую жену… и лишь затем продолжил прерванный на некоторое время разговор, о Бригаде Хаоса и некоторых других вещах… важных, или же ничего не значащих — прямо сейчас для двоих познающих друг дружку разумных не имело особого значения. Важен был только сам разговор, приятное тепло прикосновений и жесты, ценность которых для девушки до сего момента были неведомы.

Со дня как Ясака Кьюби приняла над собой главенство демона, а основная часть ёкаев переехала отсюда в преисподнюю, во владения оного демона, Райзера Фенекса, данное место немного потеряло в своей значимости и статусе. Но всё же не критично. Ведь сюда, к древнему на вид храму, впечатляющему посетителей своей по-восточному скромной помпезностью (да-да, это вполне нормальное словосочетание, если задуматься), до сих пор сходятся лей-линии потоков сил старой столицы всей Японии. Подобных систем сбора и перераспределения сил в мире существует не так уж чтобы и много, и киотская — одна из самых грандиозных из них, так что достопримечательностью скрытое пространство ёкаев запада страны восходящего солнца быть не перестало и после того, как оттуда ушла его полновластная хозяйка… что в скором времени оставила там вместо себя свою дочь. Лей-линии, благодаря стараниям всё того же Райзера, теперь всегда находятся «под рукой» Ясаки Кьюби, и с какого-то момента отчасти и Куроки Некошо, где бы те не находились… однако сперва потоки всё равно сходятся в храм, делая тем самым данное место по-особенному мистическим и важным. Без охраны его, разумеется, никто оставлять не собирался — и день и ночь скрытое пространство охраняют силы как демонов и перерождённых в демонов ёкаев, так и тех из японских духов, что присягнули когда-то на верность Кьюби, но так и не решились после её ухода пойти за Райзером для перерождения. А некоторые из них присоединились и уже после перемещения всех важных частей инфраструктуры храмового поселения в Ад: время идёт, появляются новые духи, и куда-то же им, гонимым оммёдзи и прочими силами, деваться надо, вот и идут в одно из двух самых больших мест скоплений себе подобных, откуда их точно никто не будет прогонять.

Этой уверенности были свои причины. Охрана храма и скрытого поселения была предназначена для поддержания безопасности в основном только от залётных буянов и террористов. Оммёдзи же, как и представители иных местных сил сюда не совались по той простой причине, что с атаки на храм можно в лучшем случае огрести лишь дополнительных проблем, даже если бы тот и не был под протекторатом Фенексов. Ведь на защиту храма неизбежно встанет и сама по себе неслабая Кьюби… а если её победить со смертельным для неё исходом, или же даже просто порушить в процессе слишком много специальных «непростых» статуй и торий-концентраторов, то откат от разрушения стройной системы лей-линий ударит по всем в Киото и его широким окрестностям. Не только по ёкаям, но и по самим оммёдзи, да и по обычным людям тоже. И ежели виноватые в таком происшествии и как-то умудрятся выжить, то им после этого непременно выскажут своё огорчение боги синто-пантеона, для которых Киото играет особую роль в числе прочих важных мест сил. Естественно, «высказывание огорчения» совершенно точно не ограничится лишь строгим взглядом, словесным порицанием и шлепком по заднице. Боги могут быть весьма изобретательны в своём яром желании наказать очередного смертного. Да так, что иногда даже смерть сможет показаться милостивейшим избавлением.