С улыбкой на лице он вспоминал наставление своей мамы, которое она любила повторять с поразительной частотой, о том, что думать надо головой, а не жопой. Что ж, мама, видимо, родительские наставления действуют лишь до тех пор, пока родители оплачивают твою крышу над головой.

Усок, при всей своей ненависти к любым воспоминаниям из детства, иногда все же позволял подобным мыслям занимать пьедестал почета в его воображении, но заведомо добавляя в них очень много сахара, словно в чересчур горький кофе.

Джинхек.

Он продолжал высиживать самого себя на полу дешевой комнаты, и ему казалось, что грязь на его теле продолжала расти экстенсивно, все больше и больше выделяясь из его собственных размышлений. Душ откровенно не помогал.

Выйдя из ванной комнаты и даже не потрудившись толком вытереться, Усок первым делом включил весь доступный ему свет в квартире, но даже так все выглядело и ощущалось, будто у реальности резко выкрутили яркость в обратную сторону. Тем не менее, он не придал этому особого значения, потому как по сравнению с тем, какие невероятные «приключения» происходили с ним до этого, свет казался уже какой-то незначительной и совершенно не стоящей внимания мелочью.

Письмо никуда не делось, и он решил взяться за него не дробя, отчасти потому, что его нервы, натянутые до предела, рисковали попросту лопнуть от напряжения как тот самый воздушный шарик в толпе на улице. Он подошел к нему с низко опущенной головой, выглядя при этом смирившимся с наказанием ребенком, с него продолжали стекать капли воды, чертя своеобразный контур его передвижений по квартире.

Вода капала и на конверт, что совершенно не беспокоило обычно крайне дотошного в таких делах Усока, и он упал на свой излюбленный диван и разорвал внешнюю оболочку послания безо всяких церемоний.

«Дорогой Усок,

.

.

.

.»

И после этих, уже почти приевшихся ему слов шло четыре страницы абсолютной пустоты.

Усок, не поверив своим глазам, активно перебирал их, переворачивая с одной стороны на другую, но даже спустя пару минут на них не появилось ровным счетом ничего. Он вздохнул, вложив в это действие волну отчаяния, подступившую к горлу, откинул голову назад и опустил руки. Почему это все происходит?

Он играет с ним, как с котенком.

Нет.

Он играет с ним так, как играют со слабохарактерными людьми, которые ничего не могут сделать в ответ. Он и не мог, он мог лишь лежать вот так, не до конца обсохнув снаружи и полностью высохнув изнутри. И, каким бы странным это не казалось, он ощущал себя до боли спокойно, будучи вот таким. Но Вэй не был бы собой, если бы позволил ему расслабиться хоть на секунду подольше.

Завибрировал его телефон, на что Усок резко повернул голову, выныривая из своего эмоционального пузыря. Он оставил его в сумке на входе, и идти за ним не хотелось, но он пошел, поразительно быстро, стараясь сохранять баланс собственных эмоций и тела.

Содержимое сумки было вывернуто наружу, и покопавшись слега в ее вещевых внутренностях, он извлек телефон и провел пальцем вправо по экрану, даже не удосужившись посмотреть, кто звонит.

- Да?

0-\\\\\\\\\\\\-0000\\\\\-00000000000000000000\\\\\\\

Какое-то время в трубке было слышно только слабое дыхание, довольно сильные фоновые помехи и странное шипение, как от белого шума в телевизоре. Усок поджал губы и опустил голову вниз, ощущая дикое давление от нахлынувших эмоций, но быстро пришел в себя, как он уже успел научиться, распрямился, сжал телефон в руке и начал с открытой атаки.

- Что тебе надо?

- В четверг… спустя восемьдесят минут… шел сильный дождь, чиркнула зажигалка… старые кроссовки были в руках… над трупом птицы летали мухи… у больших гаражей…

- ДА ЧТО ТЫ ВООБЩЕ НЕСЕШЬ?

Этот отчаянный крик на мгновение оглушил его самого, причем до такой степени, что он не сразу понял, что звонок давно уже был сброшен. Телефон полетел в стену, а сам Усок упал на колени, сжал голову двумя руками, едва ли не вырывая свои волосы с корнем, и застыл.

Ему за сегодня хватило ощущений буквально на две жизни вперед. Завтра должен быть выходной.

Он успокоится.

Позвонит Джэсопу…

И все

будет

хорошо.

С трудом и со скрипом, он поднимается и бредет в полубессознательном состоянии до кровати, на которую валится, пытаясь усиленно выкинуть из головы навязчивую идею о том, что прямо сейчас за его спиной кто-то стоит и пронзительно смотрит на него…

***

Утро встретило его ярким солнечным светом, который был столь надоедливым, что его буквально можно было ощутить у себя под кожей. Усок недовольно перевернулся сначала на один бок, затем на спину, а впоследствии на живот, спрятав при этом голову под подушку. Он был столь упорен в своих попытках избежать этого природного раздражителя, что ему в конце концов самому это надоело.

Он резко поднялся, ощущая из-за этого легкую дезориентацию, оглянулся вокруг и совсем чуть-чуть улыбнулся. Его квартира показалась ему такой уютной, даже несмотря на все пылинки, витающие в воздухе, которые оказались проявлены из-за света Солнца.

Он поднялся и отправился на кухню, чтобы сделать себе завтрак, и в этот же момент понял, что даже не сможет вспомнить, когда он в последний раз ел утром, да и когда он в последний раз вообще так хорошо себя чувствовал сразу по пробуждению.

У него ничего не болело, его душу не трогало никакое переживание, погода была прекрасной, а на часах красовались гордые три часа дня.

Значит вот таким и будет последний день его жизни?..

В процессе своей мелкой кухонной суеты он начал постепенно приходить в себя, осознавать все вчерашние события, и по мере того, как это снисходило на него, то его душу начал сжимать в своей крепкой руке внезапно подкравшийся со спины страх.

Залитая чашка с чаем осталась стоять нетронутой. Усок, приняв сам для себя какое-то неясное решение, прошагал до коридора и поднял с пола телефон, который даже после нескольких активных попыток к воскрешению, в виде обычной и экстренной кнопки перезагрузки, так и не удосужился включиться.

Усок с ироничной грустью подумал о том, что именно это ты и получаешь, когда имеешь неосторожность сорваться и бросить свое почти единственное средство связи в стену! Конечно, у него был ноутбук, а дома был интернет, но от интернета толку сейчас было мало, потому как он не сидел в соцсетях по весьма очевидным причинам.

Вскрыв свое пострадавшее от вспышки гнева хозяина устройство, он аккуратно изъял сим-карту и сложил ее в кармашек сумки, валявшейся неподалеку. Ему всего лишь нужен новый телефон, и тогда он сможет ему позвонить и, наконец, попросить помощи. Потому что жить дальше в таком режиме уже действительно больше не имело смысла.

Мысленно для себя все решив, Усок отправился заниматься всей своей утренней рутиной с самого начала, потому что у него, наконец-то, появился к этому стимул, появилась четкая цель, ему нужно было пойти и купить телефон, чтобы позвонить Джэсопу. Он поможет ему, помог в прошлый раз, а значит, поможет и сейчас.

По завершении приготовлений он критично осмотрел себя в зеркало и решил, что выглядел на все восемь из десяти. А может и все девять, ведь он сегодня даже выспался.

Вэй наверняка бы оценил.

На выходе он поскидывал в сумку все, что валялось на полу, не особо разбирая вещи на нужные и ненужные, сейчас для этого был неподходящий момент. На лестничной клетке он столкнулся со своим соседом и пожелал ему доброго утра, приправив это лучезарной улыбкой. А тот даже имел наглость в ответ смутиться, что, впрочем, слегка его позабавило.

Но на этом все.

.

.

.

Когда он вышел на улицу и пошел по своему стандартному утреннему маршруту, то нормально функционировать сразу стало в разы сложнее. Каждый проходящий человек виделся ему то как в замедленной съемке, словно его зажевало, то как резко дергающееся в его сторону изображение. Это пугало до неприятного сильно.

Усок начал свою стандартную процедуру дыхательной техники и поблагодарил судьбу за то, что он вообще еще может дышать.