– …и почему он не оставил в вас пару дырок от серебряных пуль, а вы вдруг ему помогли, Рюи-са-ан?

Так вот почему Джен ведет себя так! Она решила расставить все точки над «i». Поэтому и встала так на выходе. Впрочем, не скажу, что не хотела того же. Просто сейчас мои мысли полностью занимали переживания другого рода.

Я почти физически ощутила, что старый приятель Ван Райана на миг стал непроницаем, будто погрузился в себя, но когда он развернулся и медленно пошел в сторону зоны отдыха, заложив руки за спину, на его губах застыла странная полуулыбка.

Вампир остановился у изогнутой кушетки и повернулся к нам вполоборота. Он положил руку на ее спинку. Просто провел по ткани пальцами, будто это могло помочь ему упорядочить мысли и воспоминания.

– Не нужно говорить «сан», мисс Дже-нэ-фа, – тихо произнес Рюи, но поднял на нас взгляд лишь на секунду.

– Я подумаю над этим, когда расскажете, кто вы такой и почему не хотите отдавать меч…

– Потому что этот меч Камидзё Горо выковал в подарок для любимой женщины – моей матери… моей человеческой матери, – голос его сейчас казался глухим, но в повисшей тишине раздавался отчетливо. Даже будто гипнотически.

– Оу, – от неожиданности протянула Джен, почти так же, как это делал сам вампир ранее.

Ее лицо разгладилось, брови чуть поднялись на лоб, но она не выглядела такой шокированной, как я.

Рюи улыбнулся еще шире. Он словно смотрел в ночное небо за окном, но одновременно с этим никуда конкретно. Мне казалось, что в комнате стало заметно темнее, хотя в номере и так горел лишь свет в небольшом коридоре и лампа у моей кровати.

– Но она так никогда и не притронулась к клинку… – подушечки пальцев этого вечного юноши снова скользнули по обивке, а потом отбили короткую дробь. – Кугэ не из тех, кому по нраву оружие.

– Кугэ? – переспросила Джен, все еще твердо намеренная выяснить правду до конца.

– Несамурайская аристократия. Здесь. В этом мире, – Рюи наконец соизволил повернуться к нам. Он прислонился к кушетке, опираясь руками на ее спинку. – Сановники, царедворцы, если хотите. Однако несмотря на свою кажущуюся тягу к созиданию, искусствам и формальное отстранение от политики они могли быть не менее безжалостными, чем воины. Хотя так ли уж велика разница? Минамото, Фудзивара, Мураками и бесконечные ветви их родов… Вы ведь знаете, чей герб на этом мече?

Он еще ничего толком не сказал, а я уже запуталась. Мы с Джен переглянулись, раз нам так открыто задали вопрос, и потом почти синхронно замотали головами.

– Что ж, в конечном итоге все это не так уж и важно, – протянул Рюи и поднял глаза к потолку. – Важна лишь судьба юной незамужней фрейлины Юкико и ее престарелого отца, которые бежали из многократно истерзанного междоусобицами Киото, когда стало известно о ее беременности. Незамужние фрейлины могли свободно родить ребенка только от мужчины из правящей семьи. Но из множества подслушанных разговоров и домыслов я так никогда и не узнал, кем именно был мой отец. Узнал только, что они бежали в Бидзен, стараясь спасти свои жизни. Как от войны, так и от яда.

Дед откуда-то знал и молодого мастера Камидзё Горо, и его отца. Старая как мир история, что кто-то кому-то должен за то, что один предок помог другому. Но моя мать смогла прожить в отдаленной провинции только семь лет. Тяжелая работа и постоянная тоска по столице, которая всякий раз возрождалась из пепла. Впрочем, дед пережил ее лишь на пару лет.

Камидзё Горо так и не женился, поэтому я был ему как сын. Вот только я был совсем не похож на сына кузнеца…

Тут уже я не сдержала невольную улыбку. Действительно, совсем не похож. Но когда он успел стать вампиром и познакомиться с Драйденом?

– …и не хотел учиться ремеслу, а продолжал жить рассказами матери и деда про их прошлое. Назло своему названному отцу не желал брать в руки меч и если с чем-то и упражнялся, то с копьем. Как и совершенно не хотел жениться, так и не увидев мир… Мне нравились бродячие артисты и их представления с акробатикой, клоунадой, жонглированием и подобными «низкими» развлечениями.

Неожиданно Рюи опустил подбородок вниз, и я услышала приглушенный смешок. Он заговорил, точно узнал мои недавние мысли.

– Знаете, с чего началось мое знакомство с вашим директором? – вампир обращался ко мне и к Джен в равной степени, но его по-мальчишески колючий взгляд заставил меня сделать как можно более сосредоточенное лицо, отгородиться от всех мыслей о Драйдене. – С побега. И желания примкнуть к труппе бродячих артистов, которые продолжали заниматься своим делом даже во времена смуты24. Путешествовали между провинциями, из города-замка одного главы самурайского рода к другому.

Брать с собой еще один голодный рот они, конечно, не хотели, но я был упрям, а им понравились мои ловкость и владение копьем. Так что за мое обучение взялись практически сразу, но отголоски сражений достигли и нас. Тогда-то я и встретил человека, которого узнал под фамилией Дешвуд.

Труппа вместе с несколькими торговцами и их наемной охраной в лице пары дряхлых воинов направлялась в провинцию Ямато по лесной дороге. Ехать в повозке все же приятнее, чем идти пешком. Приближался вечер, скоро нужно было делать привал. На дороге нам попался только один человек, необычайно высокого роста. Я сперва принял его за какого-то отшельника или монаха, потому что он шел с посохом, был одет в одежду нищего и самурая одновременно, старательно скрывал лицо широкой бамбуковой шляпой. Он шел медленно и налегке, мы обогнали его.

Но на привал мы так и не успели расположиться. Дорогу нам перегородили бандиты. Кто-то из них прежде служил своим господам, но предпочел стать дезертиром. Путь отрезали. Их было слишком много. Матерые, свое владение копьем я не мог им противопоставить.

Перебили всех, кроме меня и сынка одного торговца. Мы показались им слишком юными и кхм… достаточно смазливыми. Разбойники собирались потешиться прежде, чем нас убить. Тогда-то и появился тот самый то ли монах, то ли отшельник, которого мы встречали прежде. С легкостью, орудуя только посохом, он попортил десятку дезертиров их конечности, вот только подкрепление из леса не заставило себя ждать. Тогда я впервые увидел, что его лицо совершенно не похоже ни на одно, что я видел раньше.

Сынок торговца схватил один из брошенных мечей и разрезал сбрую на лошади, одной из повозок, чтобы вскарабкаться на нее и ускакать прочь. Лошади тогда были слишком ценны, их всегда старались не убивать. В отличие от людей…

Я не будь дурак тут же последовал его примеру, вскакивая на другую лошадь. Но и оставлять неизвестного странника в кольце разбойников не собирался. На скаку я протянул ему руку, и он будто взлетел на лошадь. Вот только кобыла при этом истерично заржала и понесла нас в чащу, не боясь переломать ноги. Тогда я, конечно, не понял, почему так изменилось ее поведение. И просто вцепился в гриву и прижался к шее животного, но худшее скрывалось впереди.

Бандиты с подмогой преследовали нас, пока кто-то из них надрывно не закричал, что дальше ходить нельзя – там спит чудовище… И чудовище не заставило себя ждать.

Она налетела на нас. Иссушенная, как мумия, в истрепанной одежде, похожей на шаманскую. Разорвала кобыле горло длинными желтыми когтями. Я оказался на земле, и меня придавило телом животного. Потом она склонилась ко мне, и были только укус и боль, через которую сложно понимать происходящее.

Мой новый спутник отбросил эту ожившую мумию, но свое дело она сделала. Яд уже бежал по моим венам, а шаманка стояла и смеялась, вытирая кровь длинным грязным рукавом. Из ее рта вылетали сбивчивые и хриплые слова. Только часть из них была на японском. Каком-то старом и незнакомом. Она говорила, что чувствует его древнюю кровь и знает, чей он сын…

– Погоди, – Джен остановила Рюи жестом, а потом потерла виски, – почему Ван Райан был там? Зачем поперся в Японию, да еще и во время войн?