— Убирайся! — снова прошипел вимрано. Чуть насмеливо кивнув мудрецу, я покинул его палатку. На выходе меня встретил стражник, который явно слышал всё, что происходило внутри, и смотревший на меня с огромным неодобрением. Но поскольку недалеко были Йегерос и Фартхарос, которые были очень, очень сведущи в магии, и которые явно не останутся в стороне, если меня начнут рубить на фарш, он не стал делать глупостей и лишь приказал мне следовать за ним, чтобы я мог, наконец, отдохнуть в выделенном для этого месте. Впрочем, мне хотелось верить, что страж не стал ничего говорить в том числе и по той причине, что понимал: всё, что я говорил этому мудрецу — правда…

Наконец, Агер, Анаму, Йегерос и Фартхарос увели меня в палатку, которую им предоставили как гостям. И здесь я наконец-то позволил себе упасть на чей-то вещевой мешок, даже не особо заботясь о том, кому он принадлежал. Какое же это было блаженство — после невесть скольких часов скитания по пустыне просто упасть на кусок ткани, закрыть глаза и лежать, лежать, лежать…

— Дэмиен, мы понимаем, что ты очень хочешь отдохнуть, но всё же прошу тебя рассказать, о чём вы говорили с Тальцеолом, — осторожно обратился ко мне Агер, — он согласен отдать тебе Кинжал Смерти?

— Нет, — равнодушно ответил я, — как только он начал оскорблять и критиковать меня, я и сам прямо высказался, что думаю и о том, что он живёт так долго, и о том, что он вцепился в свой Кинжал из-за страха умереть.

— Ты думаешь, это было хорошей идеей? — с осуждением спросил Йегерос.

— Это было единственным оставшимся вариантом, — ответил я, — не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что за всё время пребывания здесь вы с Фартхаросом не испробовали все методы убеждения. Вот только, простите меня великодушно, но вы — янрано и шинрано, если я ничего не путаю?

— Не путаешь, — хмыкнул Фартхарос, — наша мать была шинрано, а отец — янрано. Так что, в принципе, ты сам можешь видеть, кто в кого пошёл.

— А он — вимрано, — продолжал я, — и, с учётом того, что между вашими расами происходило в прошлом, вы всегда будете говорить с ним с позиции виноватого, а он — с позиции пострадавшего от вашей вины. В условиях, когда эту вину загладить невозможно, вы его никогда ни в чём не убедите. В таких условиях нужен был кто-то совершенно непредвзятый, не относящийся ни к одной расе рано, который придёт и даст ему пинка, мощно стимулируя прекращать купаться в своих обидах и хотя бы один раз в жизни поступить правильно. С Агером и его пустынными кочевниками, как вы, возможно, помните, всё случилось именно так.

— А если это не сработает? — спросил Агер, — ты, Дэмиен, конечно, разговаривать умеешь хорошо, но не слишком ли ты полагаешься на случайность?

— Ну так ты, Агер, наверное, помнишь, о чём мы с тобой говорили, когда ты выкрал меня из Кастильвы, — изо всех сил борясь со сном, устало ответил я, — для того, чтобы получилось залечить этот шрам, недостаточно, чтобы янрано, шинрано и генрано раскаялись. Неважно, насколько сильным и искренним будет раскаяние. Нужно, чтобы и вимрано были готовы простить их за это. И если конкретно этот вимрано решит вас не прощать — значит, не судьба. Ты прав, Агер, я не чудотворец и не могу сотворить невозможное. Но, по крайней мере, я сделал всё от меня зависящее. И если этому мудрецу важнее его племя, о котором он заботится, если ему важно, чтобы у них было лучшее будущее — он поступит правильно.

— А если нет? — настойчиво спросил Агер, — Дэмиен, мы все слишком многое отдали, чтобы сейчас споткнуться, упасть и потерять всё.

Я против своей воли улыбнулся. Насколько, оказывается, Агер был похож на Викая. Такой же дальновидный рационал, который точно должен знать, что вложив А ресурсов, В времени и С людей, он получит результат D. И тотальная неприязнь к какому бы то ни было риску. Что, впрочем, совершенно естественно. Чем меньше человек имеет — тем меньше он готов этим рисковать. В этом раса рано и раса людей практически не отличались.

— Боюсь, мне здесь нечего добавить, Агер, — выдохнул я, — тебе не приходило в голову, что все удачные примеры социальных реформ и взаимодействий попали в учебники истории по той причине, что они, собственно, оказались удачными. И даже если ты всё сделаешь так, как написано в учебнике — это совершенно не означает, что получишь нужный результат. Это тебе не математика, где дважды два всегда четыре. Отношения между гражданами всегда сложны и вариативны, особенно учитывая постоянно присутствующее социальное неравенство. И здесь ты никогда не сможешь ожидать стопроцентного результата. Нет, конечно, можно навязывать своё видение и свою точку зрения другим при помощи силы, страха и авторитета, но такие лидеры обычно живут очень недолго и очень несчастливо.

— Не умничай, — Агер мягко щёлкнул меня по лбу, оценив ироничный намёк в сторону своего прошлого поведения, — лучше скажи, что нам, в таком случае, делать.

— Сейчас мы можем только ждать, — подал голос Анаму. Приоткрыв левый глаз, я увидел, что библиотекарь мягко поглаживает себя по животу. Наверное, там он хранит драгоценный Кинжал Порядка, — не страшно, что Дэмиен нагрубил Тальцеолу. Между нами, он сам очень давно напрашивался, упиваясь ощущением собственной важности.

— Если тебе не удастся вернуться домой, Дэмиен, — с явным оттенком уважения сказал Фартхарос, — я проведу тебя в Совет управления. Там давно нужен кто-то с мозгами и совестью, который понимает, как устроено общество.

— Вот уж нет, — хмыкнул я, — власти над другими мне и даром не надо. Это бесконечно неблагодарная работа, где твои успехи будут восприниматься как нечто само собой разумеющееся, а за каждую неудачу тебя будут смешивать с грязью. Так что буду надеяться, что путь домой для меня всё же найдётся.

— Это как раз самый верный признак того, что для власти нашёлся нужный кандидат, — фыркнул Йегерос, — тот, кому власти и даром не надо, в итоге лучше всего с нею управляется.

— Вам не приходило в голову, что вы сами себе создаёте головную боль? — отчаянно зевая, спросил я, — создать неидеальную систему и искать подходящего кандидата — это не самый лучший путь. Хотя бы потому, что кандидат может тупо не найтись.

— А что, есть идеи, как лучше сделать систему? — поинтересовался Йегерос.

— Разумеется, — кивнул я, — нужно, чтобы ни у кого не было единоличной власти. Чтобы даже какой-нибудь Самый Главный Градоначальник, принимая решения, оглядывался на тех, кто мог с него за это спросить. Ну, условно создать какой-нибудь совет-группу из пять-десяти представителей, которые будут иметь право призвать градоначальника и спросить с него: уважаемый, вы обещали сделать нам дороги, где они? А ещё вы обещали улучшить условия труда в школах — где это? А ещё у вас появилось два роскошных поместья, хотя этого вы не обещали. А, может, нам выбрать себе нового градоначальника?

— И что, такая система будет считаться работающей? — насмешливо фыркнул Йегерос.

— Если градоначальник после этого добровольно оставит пост, а не решит перебить весь совет и править дальше — то да, система будет рабочей.

— И кого же в эту группу надо набирать? Туда можно просто протолкнуть своих людей, которые будут кивать каждому твоему решению, — с сомнением спросил Фартхарос.

— Туда надо набирать тех, кто платить власти налоги. И кому власть не платит заработную плату. Такие, кто именно может прийти и спросить: а на что вы тратите наши налоги? Самый банальный пример — торговцы. Тот же Атихис прекрасно бы смотрелся в составе этой группы.

— Это что, шутка такая? — вспылил Йегерос, и это был едва ли не первый на моей памяти случай, когда он терял над собой власть, — да, вот уж кому не хватало власти указывать, что мне надо делать, так это Атихису. Он же мгновенно всё под себя подомнёт, неужели это не очевидно?

— Так в том-то и дело, чтобы устроить эту группу так, чтобы и Атихису было, перед кем отчитываться. Чтобы если было видно, что советник злоупотребляет полномочиями — его тоже могли исключить из состава совета. Впрочем, что я об этом с вами говорю, — окончательно рассердившись, я закрыл глаза и отвернулся в другую сторону, — никто по доброй воле никогда не станет ограничивать свою власть. И, тем не менее, хоть в какой-то форме эта система проявлялась во взаимодействии Фартхароса с тремя советниками. Они могли с него спрашивать — он мог с них спрашивать. Какое-никакое рановесие. И я более, чем уверен, что именно по этой причине центр распределения воды появился именно в Корроско, а не где-нибудь ещё. А теперь останьте от меня хоть на несколько периодов и дайте отдохнуть, в конце концов…