— И всё же прошу разъяснить один момент, — мягко сказал Даяо, снова безошибочно уставившись на меня — я, в силу, собственного, моего недуга научился видеть глубже, видеть струны и скрепы духовного мира. У всех чародеев, что я встречал до этого, аура силы была единой и разливалась по всему телу. С тобой же иная ситуация. Мне видно, что большая часть твоих силовых линий сконцентрирована в левой руке. Этому есть… объяснение, которое ты мог бы дать?..

Я снова замолчал. Мне не хотелось говорить об этом, ибо я по-прежнему, как мне хотелось надеяться, оставался в здравом смысле и критически подходил к тому, о чём рассказать будет безопасно, а о чём — нет.

— Молчишь? — теперь заговорил чёрный колючий вимрано по имени Адресто, — что ж, тогда мы, с твоего позволения, попробуем угадать. Не связано ли такое положение вещей в твоей ауре с тем, что в твою левую руку… каким-то образом был вживлён некий артефакт?

— Да, это так, — кивнул я, поняв, что меня раскусили, и молчать дальше бесполезно. В этом случае я выдам себя вне зависимости от того, скажу ли правду или буду продолжать лгать, — в моей левой руке действительно оказался определённый артефакт. К сожалению, он принадлежит к эпохе очень давнего прошлого, и потому всех его свойств я не знаю. Знаю лишь, что он не давал способности к магии воды, как таковые — он их, пусть и существенно, но приумножал. Так что его сила напрямую связана с теми зачатками способностей, которые были во мне изначально. Мне совершенно точно известно, что этот же артефакт предыдущему хозяину давал способности к магии огня. Так что и я мог получить способности к любой из четырёх стихий.

— А… ты не мог бы как-то… передать этот артефакт? — острожно спросил Арсини, — просто, если этот браслет работает действительно так… То достаточно было бы передать его одному из нас… И мы могли бы дальше нести ту ношу, которую сейчас несёшь ты.

— Боюсь, это невозможно, — я покачал головой, — как бы странно это ни звучало, но я получил этот артефакт и заслуженно, и по ошибке одновременно. Он должен был меня убить… Но в итоге всё закончилось так. Теперь он — часть меня.

Но мудрецы с Агером продолжали смотреть на меня. Почувствовав, как меня начинает душить злость, я решил поставить вопрос ребром:

— Я не знаю, что будет, если вы решите оторвать мне руку. Возможно, обрубок будет работать как фонтан, и давать воду. А, возможно, артефакт, утратив связь с моим духовным ядром, просто перестанет действовать, и вы получите меня, полностью потерявшего способности к магии. Ну так что, хотите рискнуть?

— Дэмиен, — тихо и устало сказал Агер, — посмотри на меня.

Я взглянул в глаза альбиноса, который явно наслаждался тем, что ему удалось оказаться в родной стихии, хотя он и явно старался это скрыть. Даром, что до этого он позволил себе искупаться один-единственный раз — и то после того, как сестрица тонко намекнула ему, что во всём лагере он остался единственным, от кого смердит.

— До тех пор, пока я рядом, никто не осмелится и пальцем тебя тронуть. Вне зависимости от того, кому и какие выгоды это сулит. Мы слишком хорошо усвоили урок того, что кровопролитие ни к чему хорошему не приводит. Хоть и оказались по другую сторону конфликта. Ты мне веришь?

— Нет, — я покачал головой, — если для того, чтобы вернуть своему народу благополучие, тебе понадобится свернуть мне шею — ты это сделаешь. И не надо, пожалуйста, врать, что это не так. Если для того, чтобы сохранить жизнь многим, тебе придётся пожертвовать одним — ты это сделаешь. Все так делают. Это нормально, ибо это есть способ выживания.

Маури после моих слов, всё ещё созерцавший свою ногу, на которой затягивалась перепонка, после моих слов потерял равновесие и ушёл на глубину. Спустя две секунды он вынырнул и принялся откашливаться, явно наглотавшись воды и не согласовав это дело со своими дыхательными путями. Что, с учётом его происхождения, выглядело и смешно, и печально одновременно. Даяо покачал головой. Адресто недоверчиво хмыкнул, но ничего не сказал. Арсини же отвернулся, явно избегая смотреть мне в глаза.

— Если ситуация сложится так, — Агер единственный из всех, кто по тем или иным причинам не отвёл взгляда, — я позволю сделать этот выбор тебе. Ибо это твоя жизнь, и никто не может решать за тебя. Но если для меня будет хоть малейшая возможность принять эти последствия на себя — клянусь, я сделаю это.

С минуту мы с Агером смотрели друг на друга. После чего я встал, сказав:

— Мне нужно побыть одному и обдумать услышанное. А вам, господа, уверен, и без меня есть, о чём поговорить…

Глава 5. Нападение.

Мрачнее тучи я возвращался обратно. Невзирая на все усилия, правда об истинной природе моих способностей всё-таки всплыла. Что ж, я мог бы и сам догадаться, что мудрецами своих вождей вимрано называют в том числе и потому, что те умеют шевелить мозгами. И, судя по всему, очень хорошо.

Вот интересно, а что же будет происходить дальше? Для чего сюда стянули ещё три племени? Ну, первая причина очевидно лежит на поверхности: дать остальным сородичам возможность провести время вблизи воды и восстановить силы. А что дальше? Агер, кажется, даже и не спорил с тем, что Йегерос сюда рано или поздно заявится. И какой из этого следует вывод? Нам придётся отсюда уходить? Или же Агер хочет драться?

И от этого вопроса, что, казалось, совершенно случайно возник в моей голове, я понял и вторую, более скрытую причину того, что четыре кочующих племени решили встретиться. Вимрано явно стягивали силы, готовясь меня защищать. И, стоило признать, среди нихбыло достаточно сильных мужчин, которые могли бы сражаться. И почти наверняка Агер желает дождаться Йегероса для того, чтобы нанести ему сокрушительное поражение, раз и навсегда заставив его спрятаться внутри Кастильвы и никогда оттуда не выходить. Если не хуже: альбинос, слишком долго живший в ненависти и вынужденный эту ненависть скрывать, может желать и взять Кастильву штурмом.

Что же, в свою очередь, мудрецы? Ну, если даже глупый и наивный я понимаю, что лучше десять лет переговоров, чем десять минут войны, то тем более такое понимают и эти четверо. И, вполне возможно, что Арсини, Даяо, Маури и Адресто убеждают сейчас Агера в том, что отсюда надо уходить. Ещё дальше, вглубь пустынь, в заброшенные земли, где сейчас ничего нет, но где с помощью моих сил удастся вдохнуть хоть какую-то жизнь. Вот только есть один важный нюанс… а мне с ними точно по пути?

Что ж, придётся смотреть правде в глаза. Вимрано, конечно, заслуживают жалости и сострадания за то, что с ними сделали. Но сейчас они представляют собой тех, кто умеет либо убегать и прятаться, либо драться и мстить. И как бы я их сейчас ни жалел, как бы ни понимал их радость от того, что они впервые в жизни прикоснулись к родной стихии — с ними мне не найти пути назад. Мне нужно возвращаться в Кастильву, к Йегеросу. Он, конечно, себе на уме и хитрый и расчётливый, как десять чертей, но с ним у меня шансов вернуться домой больше, чем здесь. Значит, пора, наконец, действовать.

Я выбрал место в тени скалы, где на меня не падало солнце. По левую сторону среди теснившихся палаток сновали взрослые со свёртками и кульками. По правую — в пруду, который мне сегодня утром пришлось обновить, плескались дети. И было их столько, что, казалось, яблоку упасть негде. Тем не менее, дети прекрасно умудрялись делить место в пруду. Даже больше: для явных малышей с одной стороны оставили свободный закуток, где они тихо-мирно плекались и не мешали старшим.

Как мне выбраться отсюда? Угнать ферста и лететь в Кастильву? Так я даже дороги не знаю. Мы летели сюда больше трёх часов. И потрясение, которое я испытал в первый день, когда попал сюда, было так велико, что я даже не запомнил, с какой стороны мы прилетели из Кастильвы. Даже… ну хорошо, даже если мне не нужно угонять ферста, а я смогу создать иллюзию животного… или ледяного голема, благо воды под рукой у меня теперь достаточно, в какую сторону лететь — я всё равно не знаю. А спрашивать у кого бы то ни было опасно. Мне прекрасно известно, что за мной постоянно кто-то присматривает. Значит, либо следят, чтобы со мной ничего не случилось, либо не доверяют. Или, что более вероятно, и то, и другое сразу.