Кто сильнее — тот и прав.

Гучков помнится просил остановить компанию в прессе, вот только остановить Протопопов уже ничего и не мог и подавно. Со стороны вся эта редакционная возня все больше указывала на то, что в борьбу выключились конкуренты лидеров общественников — представители крупной буржуазии, оставшиеся не у дел при разделе большого пирога. Каждый крупный бизнесмен задумывался о том, чтобы иметь газету и одновременно каждый мечтал прибрать в руки те рычаги влияния, обогащения и власти, которые возникали по факту управления общественными организациями разного пошиба.

Меж тем, заканчивая разговор с газетчиками, Протопопов увидел, что на место происшествия приехал господин Балк. Выйдя из своего автомобиля он двинулся прямиком к министру, приветственно вскинув руку.

Глава 12

Год 1917, ночь с 15 на 16 января, логово банды Чугуна, Петроград.

«С джентльменом я всегда буду наполовину бóльшим джентльменом, с мошенником — наполовину бóльшим мошенником».

Отто фон Бисмарк

Встреча с городским головой Балком получилась содержательной по своему существу, а не по обьему сказанного, потому как Александр Павлович сказал всего два слова, но именно этих слов от него ожидал министр. И эти слова подтвердили серьезность намерений градоначальника.

Но сначала Балк обошёл место, где накануне случился инцидент. Посмотрел все внимательно и дотошно, как и следует чиновнику. Вопросов правда задавать не стал, хотя директор департамента полиции Васильев по всему его виду был готов отвечать, но на ус Александр Павлович мотал и запоминал все увиденное. Заценил между прочего броневик внушительным кивком. И уходя с места преступления, пожал руку Протопопову со словами:

— Убедили, господин министр.

Протопопов понял, что разговор, который состоялся с Балком и Хабаловым накануе, таки принёс свои первые ощутимые плоды и приведённые Александром Дмитриевичем доводы теперь взыграли. И очень скоро за первой встречей последует вторая, на этот раз куда более содержательная, за которой в свою очередь должны последовать самые решительные действия по озвученным вопросам и поднятым проблемам.

Дай бог, как говорится.

Чтобы все было именно так.

День закончился поздно вечером в доме за номером 6 по Якобштадтскому переулку. Александр Дмитриевич ближе к полуночи приехал на встречу с Ванькой Кузнецовым, тем самым легендарным (в будущем) преступником Чугуном, с некоторыми членами банды которого у Александра Дмитриевича накануне была заключена одна любопытная сделка. И надо сказать, что бандиты во главе с Федькой Каланчой с блеском и достоинством выполнили свою часть обещанного, не задавая лишних вопросов. Настал теперь черёд самого Протопопова отвечать за сказанное уже не словами, а по существу — делом. А за слова отвечать Протопопов привык и никогда не разговаривал по воздуху. Тем более, что Федьке Каланче он был должен, ни много, ни мало своей жизнью, которую бандит накануне спас. Взамен Каланча хотел только одного — сместить Чугуна с самой верхушки банды и занять его место в управлении лихими делами.

В идеале — замочить Ваньку Кузнецова и его ближайших приспешников.

Александр Дмитриевич подъехал к месту на «конфискованном» броневике. В будущем шестой дом на Якобштадтском переулке станет складом банды Чугуна, где бандиты будут хранить награбленное, так называемый общак, который разрастется до небывалых размеров. Ну а пока здесь каждый вечер собирался костяк банды налетчиков, ещё не до конца окрепших и утвердившихся, но уже свирепых и многочисленных, пивших немало кровушки у ни в чем невиновных жителей предреволюционного Петрограда.

Здесь бандиты обсуждали свои планы и будущий налеты.

Пили.

Курили.

Водили сюда баб.

Протопопов отчетливо понимал, что встреча с налётчиками предстоит крайне непростая и его ждёт достаточно жесткий разговор. Чугуновцы по большей своей части не имели никаких высоких моралей или сложившихся духовных ценностей, а на любое дело выходили лишь для того, чтобы было чем расплачиваться за алкоголь и легкодоступных женщин. То была повседневная философия главарей-основателей банды, таких как Чугун, Пивоваров, Агафонов, Белка, Дрозд и Ванька Сибиряк. И эту философию Федька Каланча категорически не разделял и считал, что такими темпами банду ждут не самые радужные перспективы в обозримом будущем (собственно, Каланча оказался прав).

Вся братва собиралась в подвале дома, куда вела лестница, которая упиралась в крепкую, но ничем неприметную дверь. Такую, что будешь идти по улице и никогда не обратишь на неё внимание. Ну подвал и подвал, чего уж там.

Протопопов сказал Курлову (который не отпустил министра ни на шаг одного), что пойдёт на сходку в одного и даже оставил генералу свой пистолет, попросив строго настрого не вмешиваться, чтобы не происходило в подвале.

— Ну как не вмешиваться, Саша? А если тебя убить попытаются? — сокрушался Курлов, считавший задумку министра не лучшей идеей. — Мне что прикажешь — бездействовать? Такое скажешь…

— Не вмешиваться, Паша, это как вмешиваться, только наоборот, — заверил Протопопов. — Ну а пытаться меня убить никто не будет, сразу завалят, если у них будет такой интерес. Поэтому выдыхай, можешь пока вздремнуть.

— Пистолет то точно не будешь с собой брать?

— Точно.

Дремать Курлов понятно не собирался и расклад, озвученный Протопоповым, ему не нравился от слова «совсем», но спорить генерал больше не стал. Вернулся в броневик.

Там положил пистолет министра себе на колени и в таком положении просидел всю встречу, изредка покачиваясь взад-вперёд.

Нервы.

Александр Дмитриевич в это время спустился по лестнице к двери, постучал трижды кулаком в полотно. Дверь открыли всего через несколько секунд, понятное дело — его ждали. Как ещё? Весть о том, что с Чугуном хочет побазарить ни кто-нибудь, а сам министр внутренних дел, наверняка наделала в банде переполох. С чего бы, спрашивается вдруг такая встреча понадобилась министру?

— Ты что ли Протопопов? — хрипло буркнул огромный бычара, встретивший министра на пороге.

— Я.

— Заходи тогда, заждались.

Министр зашёл, оказавшись в небольшом тамбуре. Бычара выглядел крайне недружелюбно, был выпимши и, похоже, что будь его воля, то удавил бы Протопопова на месте, как букашку — физически он был крупнее Протопопова килограмм на сорок. Ну, по крайней мере, попытался бы удавить, а что из этого выйдет — вопрос другой. Однако неприятие к легавым от бандита буквально сквозило за версту.

Бычара положил министру руку на плечо.

— Волына есть, фараон? — дыхнул он перегаром на министра. — Давай сюда, я ведь все равно найду.

Протопопов не ответил, тогда Бычара обыскал его, пристально. Министр не сопротивлялся — пусть. Но потом, завидев, бумажник Александра Дмитриевича во внутреннем кармане, полез к нему своими ручищами. Собрался вытащить. То ли не понимал до конца кто перед ним, то ли страха у него не было совсем, но полез со всей своей природной наглостью. Протопопов схватил его за руку у запястья, подсёк ноги и уложил на пол. Бычара рухнул грузно, как антрисоль, воткнувшись темечком в стену и вырубившись наглухо.

Протопопов переступил через распластавшееся тело и двинулся дальше.

Ибо таким место надо показывать сразу, иначе распоясаются и потом на голову сядут.

Дверной проем, который вёл в помещение, закрывала старенькая изъеденная молью шторка, которая здесь была ни к селу, ни к городу. Протопопов небрежно отодвинул ее, шагнул внутрь, на ходу расстегивая пуговицы своего пальто и снимая головной убор. Перед ним оказалось весьма просторное помещение, совершенно необустроенное и задымлённое так, что в пору топор вешать. Посередине помещения стоял круглый деревянный стол, за ним и сидели бандиты, играя в карты колодой «Русский стиль», на оборотной стороне которых было изображен пеликан, который кормил детвору своим сердцем. Действо украшало надпись: "Себя не жалея питает птенцов". На самом деле жуткая иллюстрация носила глубоко позитивный смысл — якобы часть средств, полученная с продажи игральных карт, шла на благотворительность и поддержку детей.