Август 2015 года

Бежать без оглядки. Казалось, все остальные мысли просто вытряхнуло из головы.

Уже в боку кололо от пробежки и страха одновременно. Сокол наступал мне на пятки, поэтому я не могла себе позволить сделать остановку и передохнуть.

– Стой, терминатор, ты в тупике! – прокричал он на весь лес.

«Господи, прошу, помоги мне отсюда выбраться, пожалуйста», – я молилась и плакала, чтобы каким-то чудом оторваться.

Я практически ничего не видела, просто пробиралась через кусты, спотыкалась, натыкалась на острые ветви, потом и вовсе упала, когда выбежала на какой-то пустырь, потеряла очки, но у меня не было времени возвращаться, чтобы их отыскать.

– Здесь был костер, – глубоко дыша, тихо прошептала я, увидев тлеющие угли. Я прибежала обратно к озеру!

– Кристина! – закричала так громко, как могла. – Помогите мне! Пожалуйста, кто-нибудь! – Я заплакала, но продолжала выкрикивать ее имя.

– Добегалась, куколка!

Мой рот плотно прижали рукой.

– Тихо, тихо, не рыпайся, – прошептал он на ухо. – Игра в прятки закончилась. Пора поиграть во взрослые игры.

Я как следует укусила Сокола за ладонь, и у меня появился шанс вырваться.

– Ах ты дрянь! – Он резко схватил меня за волосы. – Ну всё… Я хотел по-хорошему, но, видимо, придется по-плохому!

На помощь к Соколу подскочили его дружки. Меня швырнули на землю в метре от беседки.

Спустя три года

Август 2018 года

– Мира, умолю тебя, еще раз всё хорошенько обдумай!

– Мам, я уже всё решила, – складывая вещи в коробки, в который раз ответила я.

– Но тебя же в любой университет возьмут с радостью! Допустим, ты решила не идти по стопам отца. Допустим, ты решила выбрать другую профессию. Я с трудом, но могу смириться с этим. Но «Экономика и управление на предприятии», Ми-и-ира! – Мама театрально закатила глаза. – Ну почему именно эта профессия? Небо и земля! А как же твои слова: «Я стану лучшим хирургом! Я буду делать наисложнейшие операции!» – Мама покривлялась, изображая меня. – В нашем городе, в соседних городах есть другие университеты! Здесь куда больше возможностей! С твоим аттестатом перед тобой все двери открыты. Еще в прошлом году я разговаривала с Эрнестом Борисовичем о твоем поступлении в питерский мединститут. Ты же знаешь, он друг нашей семьи, и, на минуточку, декан! Он бы тебе во всем помогал. Учиться там и сменить прописку на питерскую – это разве не было твоей мечтой? А ты… эх… – Мама села на мою кровать и тяжело вздохнула.

«Больше возможностей, да, я согласна мам. Но Сокол живет не здесь».

Я отложила вещи и присела рядом с ней.

– Мам… ну перегорело, что поделать? Ну не хочу я больше. Это была детская мечта – стать врачом. Просто я хочу…

– Наконец оказаться подальше от родительского дома! И правильно делает! – раздался голос брата.

– Макс? – радостно крикнула я и, соскочив с кровати, кинулась ему на шею. – Как я соскучилась! – Следом за ним в комнату вошла его подружка с пирогом в руках. – Привет, Алина!

– Приветик! – подмигнула она и всучила маме пирог.

– Ого! – отодвинулся от меня брательник. – Какие формы!

Я покрутилась перед ним, а вместе со мной развевались мои длинные – почти до пояса – волосы.

– Еще и загорела! Класс! Ты же ненавидела валяться под палящим солнцем.

– Ну, всё меняется.

– Привет сынок, – обняла его мама. – Значит, и ты не прочистишь мозги сестре? – вздохнула она.

– И более того, я полностью поддерживаю ее решение. Мира хочет самостоятельной жизни, невероятно! Кто-нибудь, ущипните меня! – засмеялся Макс.

Мама взглянула на Алину, ожидая, что хоть она встанет на ее сторону.

– Я согласна с Максом, – улыбнулась Алина.

Мы пили чай с вкусным вишневым пирогом, который испекла Алина. Они с Максом уже два года вместе. Жили отдельно, пока на съемной квартире, и планировали вскоре пожениться.

– Кстати, и не нужно будет платить за аренду квартиры, – Макс не переставал искать плюсы моего переезда. – Мира будет жить в бабушкиной квартире.

– Ладно… Я сдаюсь, – выдохнула мама. – Зря я однажды дала ей слово, что если она окончит школу с отличием, то университет будет выбирать сама. Но я и подумать не могла, что она выберет в Вологде!

Да, именно там. Именно в Вологде. Спросите почему? Этот город сломал меня. Разобрал на молекулы. Выпотрошил всю душу. А вместе с ней и мечту стать хорошим хирургом.

Я была готова на что угодно, лишь бы спастись от кошмара, который преследовал меня днем и ночью. Его жадное дыхание, его резкие движения, мерзкие словечки, которыми он называл меня в ту ночь – всё это сводило с ума.

А вы помните свой первый раз? Как это было? Романтично? Скорее всего, у большинства так и было.

Я тоже буду помнить свой. Всю жизнь. Лето, теплый вечер, озеро, звездное небо, и… один отморозок. Цыпа и Каштан побоялись меня трогать, а тот, у которого папочка работает в полиции, не отказывал себе ни в чем!

Помню, как к беседке прибежала Кристина, как кричала на Сокола и била его кулаком в грудь. Нет, она не за меня переживала. Она беспокоилась о себе. Точнее, что я расскажу своей бабушке обо всем, и тогда ей придется за это ответить.

Ты завтра пойдешь в полицию? – спросила меня Кристина, когда мы ехали домой. – Ты всех нас сдашь, да?

– Никуда она не пойдет. – Сокол положил одну руку на мое плечо, второй, погладил по волосам. – Правда, терминатор? – Он закурил сигарету, сделал затяжку и выпустил дым прямо мне в лицо. – Ты же умная девочка и наверняка не хочешь, чтобы у твоей любимой бабули сгорела квартира. Поэтому ты соберешь свои вещички и уедешь. Куда там? В Ярославль? Уедешь и забудешь о том, что здесь произошло.

Когда я вошла домой, бабушка спала в кресле, держа в руках мобильник. Я выключила телевизор и тихо прошла в свою комнату. Первая мысль, что пришла ко мне в голову, – позвонить Максу. Я уже набрала номер. В трубке раздались гудки, но я вовремя опомнилась и нажала на сброс. В голову забрались картинки, как Макс убивает одного за другим. Знаете, это могла бы быть идеальная месть. И, пожалуй, единственная. Ведь я всегда знала, что плечо моего брата надежнее любого автомата. И помочь мне мог только он, учитывая, что мне не стоило тратить время на заявление в полицию, зная, что у Сокола там всё схвачено. А вот Макс – да, он не станет разбираться, кто причастен, а кто нет. И у кого отец работает в органах – его бы это точно не остановило. Если я расскажу ему, что они со мной сделали, то уже через два часа он будет здесь… А уже завтра его посадят за тройное убийство. И на его жизни и карьере боксера можно ставить жирный крест. Я хорошо знала брата: он не оставит на них ни одного живого места.

В шестом классе мой одноклассник запер меня в мужском туалете, а потом две недели лежал в больнице со сломанной челюстью. Макс не знал меры, когда встречался с моими обидчиками.

Я плакала в душе, смывая с себя запах Сокола. Сходила в туалет как будто битым стеклом. Боль была дикая. Невыносимая. Но физическая боль – ничто по сравнению с тем, что творилось внутри.

И тогда я поняла, что осталась один на один с тем, что со мной сделали. Рассказать родителям тоже не могла. Они, конечно же, пойдут в полицию, и естественно вина Сокола не будет доказана – его отмажет отец. А я буду думать, как там бабушка, не горит ли вместе со своей квартирой?

В ту страшную ночь я не сомкнула глаз до самого рассвета. Утром бабушка вошла в мою комнату. Мне пришлось извиниться и соврать, что мы были на дискотеке в доме культуры, и я потеряла счет времени. Затем набрала номер брата и попросила меня забрать.

Я так и не смогла объяснить бабушке, почему так стремительно надумала уехать. А уже к вечеру была в Ярославле.

Первые полгода после случившегося мама таскала меня по врачам. Я замкнулась. Похудела на пять кило, аж кости выпирали. Даже пришлось сменить почти весь гардероб. Из-за депрессии, которую никто из близких не мог понять, я сильно отстала в учебе.