Однако Данияр вышел следом за ней.
- Я же сказала, не провожайте, - сказала она, но приостановилась, дожидаясь, пока он захлопнет дверь.
- Не очень-то это респектабельное место. Вдруг к вам кто-то прицепится.
- Ко мне? Вы забыли, кто я?
- Да, к вам. Кто-нибудь, кто не смотрит телевизор и не читает газет.
Бар в конце улицы и вправду не слишком напоминал приличный ресторан. Хотя и откровенно пьяных дебоширов внутри не наблюдалось, люди сидели компаниями, не обращая внимания на окружающих. Кто-то обернулся на вошедшую пару, и тут же снова уткнулся взглядом в собственную кружку или разложенные на столе карты. Бармен за стойкой пересчитывал деньги, с великолепным равнодушием предоставив посетителям право сделать заказ или передумать.
Аза, презрительно надув нижнюю губу, оглядела слегка обшарпанную обстановку, скромную одежду завсегдатаев, поблескивающие на полках бутылки, задумалась на секунду. Вдруг ее взгляд остановился на ничем не примечательном пожилом человеке, сидевшем за дальним столиком в одиночестве, если, конечно, не считать приятной компанией батарею пивных бутылок. Аза, не сказав ни слова, быстро прошла к неизвестному, Данияр проследовал за ней, удивляясь, зачем прославленной певице понадобился горький пьяница. Аза уже наклонилась к человеку, тормоша его за плечо:
- Посмотрите на меня! Это вы? Господин Грабец, вы? Но вы же умерли!
========== Между двух берегов. “Мы в рай едва ли попадем…” ==========
Бывший великий литератор приподнял тяжелые веки над тусклыми глазами. Ни искорки интереса, ни изумления не появилось на его лице. Он снова прищурил глаза, молча протянул руку за бутылкой, в которой еще оставалось пиво, и аккуратно долил свою кружку, над ней сразу выросла пышная шапка пены, свисающая с боков. Руки у Грабеца на удивление не тряслись. Он подвинул бутылку к ее пустым товаркам и ровным голосом произнес:
- Сударыня, вот уж не ожидал встретить вас здесь.
- И я… не ожидала, - растерянно сказала Аза.
- Ну, я тут теперь ко двору, - Грабец отхлебнул и пена повисла уже на его бороде. - Вы так же молоды и очаровательны, особенно для такой забегаловки. А живому покойнику и такое место сойдет.
Грабец потянулся за новой порцией пива, нащупал пустоту, с сожалением пересчитал бутылки и нахохлился, сгорбившись и вжав голову в плечи. Он сейчас не отличался от любого спившегося нищего - помятое лицо, голова, лишившаяся остатков волос, губы, сморщенные и обвисшие, пустые безжизненные глаза с выцветшей радужкой. За одеждой его, очевидно, следили, но Грабец уже ухитрился пролить пиво на пиджак и тот из разряда “чистых и отглаженных” перешел в “почти чистый”. Даже Данияр, знавший последнего революционера Европы только по газетным фото, был слегка шокирован. Аза же почти с ужасом глядела на человека, которого привыкла видеть подтянутым, элегантным, уверенным, исполненным холодного достоинства.
- Да что с вами? - спросила она беспомощно. - Как вы могли? Что такое с вами сделали?
- Ничего, помиловали и отпустили. Лучше б, наверное, и правда повесили, - Грабец отставил пустую кружку. - Хотя не знаю… Вы не смотрите, что это пиво. Я перехожу на него в конце месяца, когда деньги на исходе. А в начале так и коньяк себе позволяю. И не глядите на меня с презрением, сударыня. Я прекрасно помню, что вы сами лакали шампанское бутылками, потому что от вас любовник на Луну улетел.
- Вы как с женщиной разговариваете? - возмутился Данияр. Аза быстро прикрыла его руки своей ладонью.
- Спокойно, все хорошо.
- А у меня причина посерьезнее вашей, - Грабец снова потянулся за бутылкой и снова ее не нашел. - Да, как-то не расщедрилось правительство на содержание. Правда, веревка и перекладина обошлись бы еще дешевле…
- И как же вы живете? - спросила Аза. Голос у нее дрожал, и Грабец это заметил:
- Голубушка, впервые вижу, что вы интересуетесь кем-то без шкурного интереса. Я вам ничего предложить не могу. Мои мечты похоронены. А вы, я погляжу, продолжаете петь свои песенки, - в этих словах не было вроде бы ничего обидного, но Грабец произнес их так, что Аза гневно выпрямилась:
- Да, господин Арсен, - сказала она подчеркнуто холодно. - Я пою свои песенки, а у вас как не было, так и нет мирового могущества. Все остались при своем. Хотя нет, вы теперь, наверное, и стихов не пишете.
- А о чем их писать? Красоты природы воспевали с античных времен, тут все сделано до меня. О людях? Пф-ф, - поэт фыркнул и опустил голову, будто задремав.
Аза оглянулась на стойку бара, но там, видимо, привыкли к поведению постоянного посетителя или вообще не обращали внимания на такие мелочи. Она попробовала потормошить бывшего литератора, очень аккуратно, ухватив его двумя пальцами за пиджак. Грабец, естественно, этого даже не заметил.
- Мне его встряхнуть? - спросил Данияр.
- Не надо, не вмешивайтесь. Это мой знакомый, не ваш, - Аза все же была в замешательстве, ибо этот самый знакомый просыпаться не собирался, а уходить просто так она не хотела. Хорошо, что Грабец вздрогнул, поднял голову и без всякого перерыва, будто и не засыпал на пять минут, продолжил:
- Человечество лежит на спине, раздавленное собственным пузом. В начале тысячелетия рисовали карикатуры, будто это был слишком огромный мозг. Нет, они не угадали. Не мозг нас раздавил. Мозг и не может, смешно, верно?
- Мозг может раздавить, - сказал Данияр, которого уже начал раздражать пьяный философ. Грабец поглядел на него, будто только что заметил:
- Это как?
- Так. Мощное оружие, взрывчатка…
- Интересно-то как. Долго делать будете? - ответа Грабец не ждал. - Не дадут вам, мил человек, не дадут… Вы про взрывчатку просто так или вы из наших?
- Не из ваших, - сказала Аза зло. - Вы подумайте, сколько людей вы тогда подставили.
- Я не про тех, не про своих соратников, - пояснил Грабец. - Я про тех, кто видит… Вы торопитесь, сударыня? Закажите еще пива, поболтаем. Со здешними завсегдатаями можно говорить о чем угодно, они все равно ничего не помнят. С вами тоже, вы не запомните, потому что вам это не нужно. И если будете пересказывать, вам никто не поверит.
Аза щелкнула пальцами, подозвала бармена, тот пришел неторопливо, шаркая ногами, поглядел на клиентку, встрепенулся, не поверил своим глазам, после первых слов закивал и метнулся куда-то, принес три бокала и несколько пузатых холодных бутылок, сообщив, что это - за счет заведения. В качестве оплаты попросил только расписаться в книге заказов, которую вытащил из-подмышки, как фокусник кролика из шляпы.
Грабец терпеливо дожидался, пока бармен займет свое место за стойкой, и лишь потом откупорил бутылки и разлил пиво по бокалам. Данияр немедленно отодвинул свой в сторону, Аза будто забыла, что пришла в бар за выпивкой.
- Рассказывайте, что с вами случилось после помилования, - сказала она повелительным тоном.
- О моя Шахерезада, - шутливо сказал Грабец. - Хотя нынче я буду Шахерезадой. Со мной случилось только то, что мне раскрыли глаза на причины моей неудачи… А вы точно не из наших? - обратился он к Данияру. - Не было у вас галлюцинаций, снов про взрывы, войны, катастрофы?
Данияр ошеломленно молчал. Грабец принял это за разрешение забрать себе чужой бокал пива:
- Благодарю. Вот с этого и началось, с вот таких галлюцинаций. Или нет, с Норфолкского полка…
- С какого полка? - возмутилась Аза.
- С английского полка в Турции во время Великой войны, - Грабец пролил немного пива на стол и ловко накрыл пустым бокалом образовавшуюся лужицу. - Вот! Здесь кончается знание. Слышали такое? Не кончается, его прихлопнули, как ловушкой. Так еще недавно учили мудрецов… Слово-то какое, а? Нарочно подбирали самое архаичное. Не ученый, не техник, не исследователь - мудрец. Дело мудреца ходить туда-сюда с важным видом. И ничего толком не делать.
- При чем тут турецкий полк? - оборвала его Аза. Грабец будто очнулся:
- Не турецкий, английский. Обычный полк, участвовал в боях в районе Галлиполи, почти полностью был перебит в боях, кто уцелел, умер от тифа. Знаете, жаркий климат, плохая вода… Ну вот, погиб полк и погиб. А через полгода после окончания войны из лощины между холмами вдруг вышли английские солдаты. Те самые, погибшие полтора года назад, и похороненные. Только они были вполне даже живые, пытались наставить оружие на мирных крестьян, которые ошалели от такого зрелища. Ну что, вызвали турецкое командование, солдат окружили. Тут и выяснили, что это был погибший полк, не в полном составе, конечно. Меньше ста человек.
