Крылатыми господами их звали выворотни. Когда приносили еду, когда отдавали приказания — вот, мол, это вам от крылатых господ, суки. Или: крылатые господа распорядились… Хонорат тоже называла так про себя этих существ — уж очень жутко ей было произнести даже мысленно слово, в котором соединялись шипящий звук злобы, яростное рычание, холодный высокомерный прононс, напоминающий о боли, страхе, гибели. Это коротенькое слово ш-е-р-н…

Хотя они тоже были разными. Если Хонорат попадалась на глаза господину Гранию, он обязательно отправлял ее таскать тяжелые ведра с водой или отмывать котлы (не надо думать, что, работая на кухне, можно было перекусить объедками — в свою пищу шерны добавляли такое количество специй, что от нее тошнило даже очень голодного человека). Но некоторые другие шерны проходили мимо Хонорат, видимо, считая ее слишком маленькой и слабой. Тогда она получала в свое распоряжение несколько часов свободы — можно было гулять по котловине, только близко к крылатым господам и выворотням не подходить, купаться в горном озере, играть с другими ребятишками.

Хотя с компанией ей, конечно, не везло. Девочек, кроме нее, было всего две — и обе старше дней на десять, так что их практически всегда угоняли на работу с самого утра. Мальчики же были вроде Зибура — младше ее, хоть рослые и сильные, вредные и глуповатые, затевали драки на ровном месте. Они ведь были не настоящие люди, как говорили женщины. Неужели все мальчишки такие?

Хонорат вспомнила мальчика, с которым познакомилась вчера, и ей стало чуточку веселей. Он казался не злобным, правда, общался с ней с некоторой опаской. Но потом они разговорились, он рассказывал интересные, хоть и непонятные вещи. Получалось, он жил не в женской общине, а в городе на скале, куда Хонорат попадала только, когда ее загоняли на работу. А еще он был симпатичный. Может, он и сегодня придет?

Хонорат с тоской вспомнила, какая же она грязная, со спутанными волосами, в измявшейся за ночь одежде. Нет, пусть лучше он появится попозже.

Зибур окончательно проснулся и заорал. Он был голоден. Хонорат попробовала сунуть ему свернутую тряпку, в которую когда-то был завернут сухарь — но мальчик выплюнул эту импровизированную соску и пнул сестру ногой. Хонорат отпихнула его и вылезла из землянки.

— Опять драка? — послышался голос матери. Та подходила, неловко ступая по скользкой мокрой тропинке, придерживая одной ладонью живот, а другую протягивая Хонорат. У девочки екнуло сердце — мать вернулась не с пустыми руками, ура, они что-то съедят до завтрака!

— Что это? — спросила Хонорат в нетерпении.

— Хлеба немного Дзита дала, добрая душа, — пояснила мать, оглядываясь. — Пойдем в землянку.

— Дала, — послышался сзади голос тетки Дзиты — а затем из-за скального обломка появилась и она сама — худая, черноволосая женщина с сухим и злым лицом. — Дала, Марела, потому что ты опять на сносях, для тебя и для девочки. На ублюдка нелюдского не смей делить.

Марела остановилась.

— Что ты, Дзита… он же не виноват, он ребенок, мне жаль его…

— Виноват, не виноват — проклятое шерново отродье, пусть шерны о нем и заботятся. Они нас много жалели? Руту вон с утра опять потащили.

— Она же только скинула.

— Она и этого скинет, — тетка Дзита усмехнулась так, что Хонорат стало нехорошо и резко расхотелось есть. — У нее характер, у Руты. Будет с высоты прыгать или в живот себя колоть. После того, как ее поймали беременной и у нее мальчик родился…

— А что с ним стало? — вмешалась Хонорат. Женщины обернулись в ее сторону, спохватившись, что вели разговоры не для детских ушей.

Марела погладила дочь по голове.

— Ничего, ничего страшного, детка. Сейчас поедим, скоро солнышко припекать начнет, и согреешься. Все хорошо будет. Вон, видишь, за той горою сияние Земли Благословенной, если молиться светлой звезде, все легче.

— Зачем ты… — начала Дзита, и голос ее сорвался. переведя дух, она продолжала: — Зачем ребенка обманывать, Марела? Не будет лучше, молись не молись. У нас нет надежды. У нас нет будущего. Здесь мы сдохнем, и никуда не сбежишь, свои же живьем в землю закопают.

— Не надо, — сказала Марела. — Вырастет, успеет узнать. А сейчас не надо, Дзита.

Из землянки, держась за стенку и окончательно вымазавшись, нетвердыми шажками выбрался Зибур и ткнулся матери в колени. Марела вытерла подолом замурзанную мордашку сына, виновато оглянувшись на Дзиту, разломила кусок хлеба на три части — большие протянула детям, меньший взяла себе. Дзита спорить не стала, но сплюнула, и, выразив тем самым свое мнение по поводу кормежки выворотня, побрела прочь по тропинке. А дальше Хонорат размышлять было некогда, потому что она была голодна.

Хлеб исчез мгновенно, быстрей, чем тает поутру снег. Облизывая пальцы, Хонорат увидела вдали на дороге несколько черных фигур. Крылатые господа сочли, что уже достаточно тепло для работы.

Начинался новый долгий лунный день.

========== Дети с обеих сторон. Мэсси ==========

Солнце низко стояло над горами. Половина долины, освещенная лучами, уже освободилась от снега и зеленела рвущейся вверх травой, но в другой части еще царила зима. Сейчас линия, разделяющая ночь и утро, тепло и мороз, проходила посередине ближайшего озера. Именно к нему и бежала Хонорат. Мать с другими женщинами только что ушла в город, оставив Зибура на попечение сестры, малыш сразу же уснул — и Хонорат спешила воспользоваться своей короткой свободой.

Озеро растаяло наполовину, это было видно даже издали. Вытянутый овал, разрезанный наискосок, на зеленовато-прозрачную, отражающую белесое небо, и ледяную половинки. Как созревший в полдень двухцветный плод. Вода окончательно прогрелась бы только через несколько часов, но Хонорат не могла ждать. Она, как и все лунные жители, привыкла к холоду и перспектива купаться в полынье ее не пугала.

Хонорат обогнула очередной пригорок и увидела на берегу маленькую человеческую фигурку. Мальчик устроился на валуне, приспособив в качестве сиденья охапку подсохших уже папоротников и швырял в воду камешки. Он был так увлечен этим занятием, что обернулся на шаги Хонорат, когда она была уже совсем близко.

— Привет, — крикнула на бегу Хонорат. Она остановилась, перевела дух, улыбнулась. Мальчик с серьезным лицом кивнул в ответ.

— Привет.

Хонорат постояла немного и сообщила:

— Сегодня я не голодная.

— Ох, — по его лицу было видно, что он расстроился. — А я забыл, совсем забыл, извини.

— Ничего! Я же говорю, я не голодная. Ты что делаешь?

— Я? Вот, — он кивнул на озеро. — Знаешь, если найти плоский камешек, он перепрыгнет через все озеро. Вот так, — он пустил очередной «блинчик», но тот, естественно, и до середины озера не доскакал — утонул, пару раз оттолкнувшись от поверхности воды. Мальчик чуть заметно вздохнул и сказал:

— Это потому, что они круглые, а не плоские.

— Плоские могут быть на дне, — сказала Хонорат. — Ты умеешь плавать?

— Я не знаю, — серьезно ответил мальчик. — Я ведь не пробовал.

Хонорат засмеялась.

— Значит, не умеешь. Будешь пробовать? Уже не так холодно.

Он с непонятным ей сожалением ощупал собственные бока и замотал головой.

— Нет, я не могу, мама будет сердиться.

— Ну, как знаешь, — пожала плечами Хонорат, и шагнула в озеро сразу, не раздеваясь. Все равно ничего запасного у нее не было, стирать платье было надо, а солнце через пару часов начнет припекать и высушит одежду прямо на хозяйке.

Вода прогрелась только сверху, внизу, у дна, она была ледяной, и Хонорат изо всех сил заколотила руками и ногами по поверхности озера, поднимая тучу брызг. Пару раз она попробовала нырнуть, в первый раз ей ничего не удалось подцепить со дна, во второй повезло — в ладони вместе с песком оказался зажат маленький плоский камешек. Она подошла к берегу, поднимая при каждом шаге небольшие буруны, и кинула свою находку мальчику.

— Лови!

Он поймал камешек, быстро подставив сложенные лодочкой руки, испуганно посмотрел на нее: