- Что-то там готовят против шернов, - сказал Сакко. - Подробно спрашивать не рискнул. Вроде оружие собираются делать мощное.

- Не смогут! - взорвался Анна. - Не смогут! И будто они гор тех не видели, если бы можно было их уничтожить, это бы Победоносец сделал. За Морем ладно, там считают, что это уже не их война, но здесь! Тот же Збигги да с ним компания побогаче, о чем они думают? Что они отсидятся при налете? У них подвалы хорошие. Только, если вся орда на нас накинется, подвалы их не спасут. Как бы бегство на Север не началось. Разве что Збигги не станет атаковать горы, а просто под этим предлогом поднимает людей на бунт.

- Думаешь, просто без помощи Севера мы не выдержим?

- Просто без помощи может, и выдержим. А если придется воевать и с шернами, и со своими, точно пропадем.

- Помню я собор, - помолчав, сказал Сакко. - Знаешь, они там, в смысле, Севин сотоварищи не хотят уже, чтобы шерны были уничтожены. И я тоже не хочу, но по-другому. Я теперь вижу, если мы каким-то чудом перебьем шернов, мы очень быстро превратимся в подобие Севера. Исчезнут взаимоовыручка, готовность помочь, единство. А оружие останется.

- Этого Победоносец боялся.

- Все равно появился бы у нас огненный бой, - возразил Сакко. - Придумали бы рано или поздно. Да и без огненного боя мы отлично справляемся со своими. Что же, если ничем помочь не могу… А может, стукнуть этих дурней из охраны? Ушел бы ты со мной.

- Куда? Я обуза. Шестьдесят лет, зажился на этом свете. Ты сам что думаешь делать?

- В горы вернусь, - поднялся Сакко. - Сначала погляжу, конечно, что в гавани творится. Не бросать же ребят на Теплых прудах. Но чувствую, нужно обходные пути искать, на корабле плыть небезопасно. Слышал я про течение… Поищу. А теперь прощай, буду жив - вернусь.

Лунный закат, прекрасный и долгий, убавил гнетущую дневную жару. Люди слегка перевели дух. Но об отдыхе пока не стоило и мечтать. Торопили гонцы из храма, торопили посланцы Гервайза, торопил хозяин. Носильщики, в очередной раз вернувшись с Отеймора, разводили руками - с сырьем все плохо.

- Пусть другой вулкан себе ищут, старик не успевает, - мрачно пошутил глава артели. - А то сегодня будто всю Луну собрались взорвать.

Всю Луну!

Мэсси утер пот со лба, перемазавшись на этот раз по-настоящему. Все эти дни он прекрасно понимал, что работает на производстве огненного боя. Пороха, которым стреляют в первожителей, в недовольных бедняков, в несчастных выворотней вроде Доната. Разумеется, он мог отказаться, но продолжать сидеть на шее у Виславы было просто тошно, а эту работу все равно бы выполнял кто-то другой. Мэсси мысленно утешал себя тем, что порох пойдет на продажу за Море и там, скорее всего, взорвется на складе во время атаки шернов, не причинив вреда. Деньги за сгоревший товар осядут в карманах северных богачей, но таков был мировой порядок, с которым не смог ничего сделать даже Победоносец.

И все же этот последний заказ не давал покоя. Что-то недоброе было связано с ним, такое количество пороха нельзя было объяснить одним желанием набить карманы. Во что превратится порошок, который он перетирает? Несколько тысяч трупов? Очередной залив? Трещина в сердце гор?

Снаружи послышался шум - за новой партией пороха прибыл управляющий из храма. Хозяин уже устал оправдываться и угодничать. В его голосе проскакивали раздраженные нотки.

- Мы сделали все, что в человеческих силах, - сказал хозяин, входя в мастерскую. За ним шагал старый лысый человек с пронзительными глазами. Сразу оглядел и помещение, и работников, будто подозревая подвох.

- Храму необходимо срочно.

- Пусть Храм помолится, чтобы Отеймор производил больше серы, - ответил хозяин с находчивостью отчаяния. - Завтра мы сможем возобновить работу.

- Завтра уходит корабль. Храм торопится, нужно обогнать южан! - старик возвысил голос.

Мэсси отряхнул руки. Ответ на мучивший его вопрос возник сам по себе, будто освещенный вспышкой. Выполняет ли Храм заказ южан, мечтающих подорвать горы Южного полюса, или ведет двойную игру, уже неважно. Скорее всего они возьмутся за удобно расположенный Герлах.

Герлах. Родина. Авий, Септит, Корнут! И Хонорат, о мать-Луна, Хонорат!

- Горы взорвать? - спросил он чуть громче, чем следовало. Старик услышал и обернулся в его сторону:

- Что? - прошипел он, возмущенный, что холоп, чье дело работать и молчать, осмелился подать голос.

- Этого нельзя делать! Всю Луну сожрет Пустыня! - крикнул Мэсси. Сердце заколотилось, он понимал, что это безнадежно, что его вышвырнут с работы к шерновой матери, ну и пусть с ними, он не будет своими руками губить мир!

Храмовый управляющий вытаращил глаза, пристально глядя на Мэсси. Он буквально позеленел, судорожно хватал ртом воздух, несколько раз неловко взмахнул дрожащей рукой. Мастер поддержал шатающегося старика, злобно рявкнув на Мэсси:

- Вон пошел! Слышишь, придурок!

Но потеря работы оказалась мелочью. Старик, обретя опору, обрел и голос, указал на Мэсси тощим пальцем и на всю улицу завизжал:

- Самозванец! Смуть-я-а-ан!

========== Между двух берегов. От любви до ненависти ==========

Город был пуст. Был ли то город вообще, жили ли в нем когда-то люди? Здания скрылись за разросшимися кустами, оконные рамы расшатались, где-то от ветра вылетели стекла, где-то уцелели и отражали переплетенные ветки, стучащиеся внутрь. Прямо посреди улиц росли деревья, разрывая асфальт или брусчатку мощными корнями. Лестницы и стены покрылись мхом. За поворотом открывалась широкая улица, окруженная многоэтажными домами. Надежные и крепкие здания, однако, это они были тут чужими, случайно попавшими в густой лес. Куда исчезли хозяева мертвого города, как он превратился в саркофаг цивилизации, рушащийся памятник, медленно, но верно уничтожаемый дикой природой? Ответа не было. Ветер гнал по улице сухие листья. Тихо капала где-то вода, видно, собравшись в углубление на крыше и теперь просачиваясь через отверстия.

Перекрывая звук капель, вдали раздался звонок, приближающийся и усиливающийся с каждой секундой. Мертвый город словно встрепенулся на этот сигнал, стал бледнеть, таять, исчезать, окончательно уходя в страну теней. Данияр, вынырнув из очередного наваждения, остался сидеть на полу среди разложенных вещей, несмотря на трезвон от входной двери. Открывать не хотелось, кого бы там шайтан ни принес. Может, с работы, бывшей работы, может, и кто-то из соседей.

В коридоре прошелестели шаги и в комнату вошла Аза, она выглядела немного бледнее и серьезнее обычного, но в общем - такая же как всегда. Посмотрела на пустой саквояж, сложенную стопками одежду и сказала, чуть задыхаясь:

- Значит, все же уезжаете.

- Как вы вошли? - спросил Данияр.

- Вы забыли запереть. Я дверь не толкала, она была приоткрыта.

- Это я выходил к почтальону. Значит, забыл. Бывает.

- Вы мне даже сесть не предложите? - спросила она с легкой укоризной.

- Вы рассчитываете долго пробыть?

- Ах, вы…

- Что - я?

Она сама села на ближайший стул, предварительно стряхнув с него несуществующую пыль.

- Не надейтесь, вы меня так легко не выставите. И смешно взрослому человеку дуться, как мальчишке.

- Дело не в этом. Давайте, я вам всего рассказывать не буду. Вам все равно неинтересно.

- Матарет в больнице, - сказала Аза, резко меняя тему. - Врач считает, осталось немного, организм уже не справляется.

- Я ему глубоко сочувствую, - Данияр наконец запихал особо упрямую стопку одежды в саквояж и выпрямился.

- Вы так спокойно говорите? Когда вы единственный можете ему помочь? Мне показалось, он вам понравился.

- Мне очень жаль, но в сложившихся обстоятельствах я могу только его добить.

- Чем он-то перед вами провинился?

- Ничем, - Данияр складывал стопкой исписанные расчетами бумаги. - Даже не знаю, сжечь их или все же отдать на завод. Наверное, лучше сжечь.

- Почему вы не можете ему помочь?