— Нуаде очень повезло с сестрой, — тихо проговорил Акэл, даря Нуале искреннюю, но печальную улыбку, заставившую сердце принцессы дрогнуть, — Я хочу попросить у тебя кое-что, Нуала… Если нам суждено более никогда не увидеться, я хочу попросить у тебя один поцелуй.
Нуала, услышав подобное, лишь изумленно и со страхом посмотрела на Акэла, а затем и по сторонам, ожидая увидеть подглядывавшего за ними шпиона, однако никого не было видно в сгущавшихся сумерках. Эльф терпеливо ждал, неуверенно смотря на принцессу, будто боясь того, что она прогонит его, разрушив навсегда последнюю надежду на то, чтобы оставить в памяти хотя бы частичку образа прекрасной фейри.
Однако Нуала, с опаской оглянувшись по сторонам, посмотрела на Акэла и неуверенно, еле заметно кивнула, вызвав у принца облегченный и радостный вздох. Наклонившись к алебастровому лицу фейри, наследник Хусто нежно провел свободной ладонью по бледной щеке Нуалы и, поддавшись чуть вперед, припал нежным и чувственным поцелуем к ее розовым пухлым губам.
Фейри лишь закрыла глаза, наслаждаясь приятными ощущениями, которые в ней вызвал столь простой и незамысловатый жест. Нуала впервые целовала кого-то, а потому ей казалось это чем-то волшебным и прекрасным, именно таким, каким это описывали прозаики и поэты в многочисленных книгах.
Когда принц неуверенно отстранился, лишив Нуалу своего тепла и нежных прикосновений губ, фейри огорченно вздохнула, однако во взгляде ее читались легкое приятное удивление и тихая радость. Акэл, увидев прекрасный взор Нуалы, в котором не было ни презрения, ни недовольства, ни разочарования, нежно и тепло улыбнулся, обнажая ряд ровных зубов.
— Теперь я самый счастливый эльф на свете, ведь только мне удалось поцеловать ангела во плоти, — блаженно проговорил Акэл, вынуждая Нуалу смущенно и радостно опустить взгляд, скрыв порозовевшие щеки. — Я сохраню память об этом моменте на века в своем сердце, — восхищенно сказал принц, театрально кладя бледную ладонь на грудь, на место, где под слоями одежды билось живое и горячее сердце.
— Я тоже сохраню этот момент в своем сердце, — искренне ответила Нуала, которой всей душой хотелось сделать принца хотя бы чуточку счастливее.
— Нуала, я помню, что ты мне сказала, — после продолжительной паузы продолжил Акэл, теребя в руках сложенное вдвое письмо. — Однако я все же хочу отдать тебе его, — на этих словах принц протянул фейри кусок пергамента, который она приняла, уверенно сжав его в ладони. — Если тебе вдруг станет невыносимо, если вдруг ты подумаешь, что больше нет не единой причины жить, прошу, прочитай это письмо… Прочитай и прими то решение, которое посчитаешь необходимым… Обещаешь мне?
— Обещаю, — тихо, с печальной улыбкой ответила Нуала, прижимая письмо к сердцу в знак клятвы: Акэл на это лишь грустно усмехнулся и сглотнул неприятный ком в горле.
— Что ж, мне надо идти, впрочем, как и тебе, — тихо и неуверенно проговорил принц, смотря на прекрасную и удивительную фейри, что стояла перед ним.
— Да, так уж вышло… — согласилась Нуала, не сдержав нежной и грустной улыбки. — До свидания, Акэл, я сохраню в памяти и в сердце каждую секунду этого момента, — проговорила Нуала, медленно отходя от эльфийского принца.
— До новой встречи, Нуала, — с надеждой ответил Акэл, смотря вслед удаляющейся стройной фигуре принцессы, шедшей плавно и нежно, словно плывущий по зеркалу воды изящный лебедь. Акэл усмехнулся подобному сравнению и, постояв еще с минуту и глубоко вздохнув, покинул ставшее столь дорогим место, по пути размышляя о том, что он непременно встретиться с Нуалой вновь, и неважно, сколько ему понадобится ждать — он будет с нетерпением отсчитывать дни и недели, месяцы и годы…
***
Нуала аккуратно и тихо шла по длинным коридорам дворца, ступая на цыпочках по каменному полу, стараясь не издать ни единого звука. Нигде вновь не было ни души, и это заставило фейри сглотнуть от напряжения и облизнуть вмиг пересохшие губы. Нуала по-прежнему ощущала себя запертой в клетке птицей, за которой кто-то постоянно следил, тенью перемещаясь по стенам и по полу, не оставляя следов, не издавая ни единого звука — это чувство до дрожи пугало принцессу, заставляя ее ускорять шаг.
Наконец дойдя до коридора, в котором располагались ее покои, Нуала с опаской и напряжением огляделась по сторонам, однако ни одного живого существа не было поблизости, а потому фейри облегченно выдохнула.
Пройдя мимо нескольких ничем не отличающихся друг от друга дверей, принцесса на секунды остановилась возле черной деревянной двери, ведшей в комнату ее брата, прислушиваясь, однако в покоях словно никого и не было — слишком тихо. Это заставило Нуалу с ужасом подумать о том, где мог находиться Нуада в этот момент, однако она поспешила отогнать подобные мысли и побыстрее вернуться в собственную просторную и уютную комнату.
Подойдя к светлой двери, Нуала секунду помедлила, вновь оглядываясь по сторонам, однако снова не заметив ни души, принцесса непроизвольно вздохнула и опустила металлическую ручку двери, с едва слышным скрипом открыв ее.
Войдя в покои, которые освещал лишь лунный свет, Нуала, выглянув в коридор и, в последний раз убедившись, что за ней никто не следит, а все эти неприятные и странные ощущения — лишь плод ее напуганного воображения, тихо закрыла за собой дверь и, не оборачиваясь, лбом прислонилась к деревянной поверхности, сделав глубокий вдох-выдох.
— Скажи мне, сестра, неужели мои слова не значат для тебя ровным счетом ничего? — голос брата заставил Нуалу вскрикнуть, сильнее сжав в ладони письмо, вмиг измяв его, и резко обернуться в сторону письменного стола, за которым сидел эльф.
Нуада сидел на стуле, лениво откинувшись на спинку, опираясь подбородком на кулак; рядом с ним, на деревянном столе стоял наполовину пустой стеклянный графин с темно-гранатовой жидкостью.
«О, Создатель, он же пьян!» — промелькнула в голове Нуалы страшная мысль, заставившая принцессу глубоко и обреченно вздохнуть. Эльф же внимательно и хищно смотрел на фигуру сестры, которая вся напряглась под этим тяжелым взглядом поблескивающих в лунном свете янтарных глаз, в темноте казавшихся жуткими, подобными очам жестокого и безжалостного хищника, настигшего свою добычу.
От этого взора Нуалу пробрала неприятная дрожь, заставившая ее опустить голову и взяться за плечи, чтобы создать себе невидимую опору и защиту. Фейри вмиг стало невыносимо холодно и жутко: чувство невиданного доселе животного страха окутало ее, подобно паутине, заставив дрожать, делая глубокие вдохи и выдохи.
Однако Нуада и не думал о том, чтобы отвернуться, перестав испепелять принцессу своим взглядом — ему нужен был ответ на свой вопрос, и он не собирался подыгрывать сестре в этот раз.
— Я все еще жду ответа, — негромко, но от того не менее пугающе, произнес Нуада, разглядывая фигуру сестры: ее преисполненные страхом глаза, ее вздымающуюся, затянутую в корсет, грудь, ее руки, которые не оставляли в покое края белых сетчатых широких рукавов.
— Нет, брат мой, — тихо, дрожащим голосом ответила Нуала, готовая в любую секунду сбежать, скрыться от пугающей фигуры брата, вырваться из комнаты и из дворца.
— Тогда почему ты не выполняешь моих требований и данных тобою клятв? Или твои клятвы стоят дешевле грязи? — сквозь стиснутые зубы спросил Нуада, в голосе которого читалась ничем не прикрытая ярость. — Отвечай! — громко, почти криком, приказал эльф, всем корпусом наклоняясь вперед.
— Мне… Мне нечего сказать, брат мой, — одними губами проговорила Нуала, которой было до дрожи страшно: все ее тело тряслось, а сердце билось настолько сильно, что фейри казалось, будто в один момент оно просто прорвется сквозь грудную клетку, умертвив свою владелицу. Принцесса не переставала сжимать лист пергамента в ладони, стараясь спрятать его под широким и длинным рукавом.
— Нечего сказать? — удивленно и одновременно со злой насмешкой переспросил Нуада, обнажив зубы в хищном оскале, который вынудил Нуалу опустить голову, чтобы не видеть лица брата. — Смотри на меня, Нуала! Я хочу видеть твои глаза, — резко и громко сказал Нуада, отчего фейри вмиг подняла голову и устремила свой полный ужаса взор на брата, мысленно умоляя всех богов спасти ее.
