— Из твоих уст это звучит непривычно и слишком грубо, — смотря на друга, ответил Акэл, отпивая из кубка.

— Как оно есть на самом деле, так и звучит. Что я могу сделать, если сама жизнь такая: грубая, жестокая и пошлая? Невозможно не уподобиться тому, что видишь и что окружает тебя изо дня в день, — задумчиво ответил Нуада, смотря тяжелым взглядом перед собой и уже заметнее постукивая бледными пальцами по столу.

— Никогда не подумал бы, что ты философ, друг мой, — усмехнувшись, проговорил Акэл, отсалютовав кубком Нуаде. — Что ж, тогда предлагаю тост за прекрасных дам, которые помогают сделать наши жалкие и серые будни краше и счастливее. За великолепных и благородных фейри!

— За великолепных и благородных фейри, — не сдерживая веселой и довольной ухмылки, повторил Нуада, театрально чокаясь кубком с принцем.

Однако эльфы успели лишь сделать несколько небольших глотков обжигающего и приятного напитка, когда двери в столовую открылись, и в комнату вошла принцесса Нуала, одетая в то самое бирюзовое атласное платье.

Увидев ее, Нуада и Акэл, восхищенные и удивленные, не смогли скрыть полных чистого восторга взглядов, заставивших принцессу незаметно и сдержанно улыбнуться. Нуала, подобно изящному и грациозному лебедю, скользящему по водной глади, прошла к приготовленному для нее месту, вынудив брата и принца в один и тот же момент встать со своих стульев в знак приветствия и почтения.

— Добрый вечер, брат, — начала Нуала, изящно садясь на свое место напротив Нуады и аккуратно поправляя складки платья. — Добрый вечер, Акэл, — смотря на эльфа и не скрывая очаровательной улыбки, проговорила принцесса, чем вызвала у Нуады неприятное и острое чувство ревности. — Прошу простить меня за опоздание.

— Что ты, сестра? Мы нисколько не сердимся на тебя, — притворно сладким голосом ответил Нуада, однако в его янтарных глазах, направленных на Нуалу, сверкали молнии. — Мы с принцем Акэлом провели довольно интересную и непринужденную беседу, — садясь на деревянный стул и вновь откидываясь на спинку, продолжил эльф, обводя сестру взором, в котором читались довольство и едва заметное вожделение.

Нуада не мог не скользить взглядом по фарфоровым и острым обнаженным плечам сестры, по ее прекрасной шее, по изящной линии ключиц, по линии декольте и по корсету, под которым, как в клетке, скрывалось самое желанное и красивое тело.

Фейри, поймав на себе тяжелый и внимательный взгляд брата, смущенно опустила голову, стараясь скрыть от эльфа свои глаза, которые зеркально чисто отражали все ее внутренние переживания и эмоции, и восстановить дыхание, что стало более учащенным и беспорядочным.

— Кроме этого, я замечу и, думаю, Нуада поддержит меня, что теперь, смотря на тебя, мы понимаем, что ждали не зря, — вставил свои слова Акэл, который все так же восхищенно и с интересом смотрел на принцессу, однако в его взгляде, в отличие от взгляда короля, не было и намека на что-то непозволительное или греховное — только чистый восторг. — Тебе, Нуала, очень идет бирюзовый цвет, он будто создан для тебя, — на этих словах Нуада с подозрением и плохо скрываемым недовольством покосился на принца, отмечая про себя, что тот уже успел перейти на «ты» при обращении к его сестре.

— Синий, — быстро поправила Нуала, не уследив за тем, как это слово само собой вылетело из ее уст, заставив принца Акэла непонимающе посмотреть на нее.

— Что, прости? — неуверенно задал вопрос Акэл, не отрывая взгляда от Нуалы.

— Мне всегда шел синий цвет, — спокойно пояснила Нуала, бросив на брата непродолжительный взгляд.

Нуада, услышав подобный ответ сестры, на секунду опешил, не веря в то, что она буквально пересказала когда-то произнесенные им слова.

— Я в этом не сомневаюсь, Нуала, — очаровательно улыбаясь, ответил Акэл, аккуратно вставая со своего места. — Позволишь мне поухаживать за тобой в этот вечер? — спросил принц, наливая в кубок фейри немного вина.

— Ничего не имею против, — секунды взглянув на брата, одобрительно ответила Нуала, даря принцу нежную улыбку. Нуада же, услышав подобное, недовольным и гневным взглядом посмотрел на сестру, однако фейри лишь непроизвольно пожала плечами, еле сдерживая довольную улыбку.

— Как ты себя чувствуешь после вчерашнего дня, дорогая сестра? — театрально обеспокоенно и заинтересованно спросил Нуада, однако в глазах его отражались недобрые языки пламени. — Наш дорогой гость очень беспокоился о тебе и о твоем душевном состоянии.

— Это действительно так, Нуала, — поддержал Акэл, не понимая, на какой почве был построен данный вопрос и какой истинный смысл он заключает в себе. — Ты вчера так скоро покинула торжество, а позже твой брат сказал мне, что тебе стало дурно, поэтому ты решила вернуться в свои покои.

— Что ж, я думаю нет причин не верить в искренность и правдивость слов моего брата, — ответила Нуала, стараясь сохранить равнодушный тон, на что Нуада только усмехнулся. — Мне действительно стало дурно, Акэл, однако теперь я чувствую себя просто замечательно, поэтому нет причин, чтобы ворошить прошлое.

— Я очень рад это слышать, Нуала, — не сдерживая искренней улыбки, обнажившей ряд зубов, ответил Акэл, аккуратно, на секунды, положив свою ладонь на ладонь принцессы, вызвав этим жестом в душе Нуады целый каскад темных чувств и эмоций: ярость, гнев, ревность и недоумение от того, что кто-то, кроме него, посмел прикоснуться к Нуале, к его Нуале.

Принцесса, заметив недобрый и прожигающий насквозь взгляд брата, испуганно и смущенно отвела взор, устремив его на блюдо с фруктами и стоявший рядом с ним графин с вином.

— Благодарю, Акэл, мне очень приятно слышать подобное, — справившись со страхом, ответила Нуала, нежно посмотрев на наследника короля Хусто. — Но еще приятнее для меня будет услышать о твоей жизни все эти долгие столетия. И хоть мы виделись последний раз еще тогда, когда оба были очень юны, я хорошо помню о том, что ты мечтал путешествовать по свету вместе с моим братом, — проговорила Нуала, кладя на тарелку несколько долек яблок и персиков.

— Да, тогда у меня было намного больше энтузиазма и стремления, нежели сейчас… — проведя ладонью по завязанным в косу волосам, ответил Акэл, с чьего лица не сходила добрая ребяческая улыбка. — Не могу сказать, что я осуществил все задуманное, однако кое-какие места мне все же довелось увидеть. Например, еще в Средневековье я посетил города Франции и Германии, позже меня заинтересовала Шотландия и Англия. Если бы только представляла, какого это, путешествовать по миру, будучи необременённым обязанностями и условностями, которые приписывает нам королевский этикет, требуя точного выполнения каждого из перечисленных пунктов, — говорил принц, все более увлекаясь собственным повествованием и желая впечатлить и заинтересовать Нуалу, которая внимательно слушала его, не сводя искреннего взгляда янтарных глаз.

— Только когда я начал путешествовать по странам, я понял, что настоящее счастье — это вовсе не деньги, не власть и не бесконечные праздники. Настоящее счастье заключается в ощущении свободы, данной тебе от рождения. Я долгое время жил в пределах королевства моего отца, не интересуясь другими народами, иными традициями и культурой, уникальными и интересными местами. Я жил в своем скудном и маленьком мирке, ограниченном королевскими стенами и не позволявшем мне видеть дальше собственного носа. Мне кажется, что если бы не мой отец, то мои мечты и желания юности так и остались бы невоплощенными в жизнь. Мой король подтолкнул меня к совершению первых шагов, которые стали прочным и надежным основанием для дальнейших свершений, — усмехнувшись, проговорил Акэл, все более и более погружаясь в приятные и дорогие сердцу воспоминания.

— Не буду скрывать, что долгое время жил среди людей, — задумчиво проговорил Акэл, отчего его взгляд стал серьезным и, как показалось Нуале, даже печальным. — Я обучился многим языкам, стремясь к тому, чтобы лучше понимать этих существ. Кроме того, чтобы не привлекать к себе лишнего, ненужного мне, внимания, я коротко остриг свои волосы и поменял одежду на более неприметную и простую, однако очень часто мне также приходилось носить капюшон, который прикрывал бы мои заостренные уши и неестественный цвет лица. Единственным, что я никак не мог скрыть, был мой возраст, не приносивший мне никаких внешних изменений и признаков увядания жизни… Все-таки, когда живешь очень долгую жизнь, сотни и тысячи лет, забываешь, что другие смертны. Однако я никогда не забывал об этом, а потому не оставался на одном месте слишком долго, — на этих словах принц печально усмехнулся.