И теперь Нуала с силой сжимала ладонью рот, сдерживая крики отчаяния и боли. Ей надоело бороться, противиться происходящему безумию, ведь эта борьба не приносила ничего, кроме опустошения и горечи в душе.

— Создатель, за что мне все это? — взывала Нуала к пустоте, смотря на потолок, будто бы ища невидимого собеседника. — Я не могу так больше! Мне тяжело бороться, невыносимо противиться неизбежному… Что даст мое непризнание действительности? Оно ничего не изменит, не поменяет решения брата! Почему же я тогда противлюсь настоящему, почему раздираю себя изнутри?

— Я не могу так больше… Я устала чувствовать одиночество и отчужденность, я устала сражаться в одиночестве… — голос Нуалы стал совсем сиплым, и она уже не могла не испытывать усталости и слабости во всем теле.

Фейри спустилась на постеленную рядом с кроватью шкуру и уткнулась лицом в шелковые простыни, чувствуя, как голова наливается свинцовой тяжестью, а в виски вонзаются сотни длинных и острых игл.

Это неприятное ощущение вынудило Нуалу поморщится: она сняла с головы золотой венец и со всей силы бросила его в противоположную стену, услышав, как он отскочил от поверхности и громко упал на пол.

Отрешенно смотря на украшение, фейри подумала о своем брате, о добром и радостном принце Акэле и о том, что, каким бы чудовищем не был Нуада, она не променяет его ни на кого и ни на что.

«Не бойся, брат, я не брошу тебя, ведь без меня ты окончательно погибнешь. А я не хочу допустить этого» — пронеслась горькая мысль в голове Нуалы прежде, чем она провалилась в сон, будучи не в силах более что-либо делать и говорить.

========== Глава 7. Часть 1. ==========

Нуала проснулась от того, что почувствовала, как кто-то упрямо, но аккуратно, трясет ее за плечо. Открыв заспанные глаза, фейри долго не могла сфокусировать взгляд на фигуре, что стояла совсем не далеко от нее.

Проведя ладонями по лицу и глазам, Нуала постаралась согнать остатки дурмана, и когда взор вновь стал ясным, не задернутым туманной дымкой, она посмотрела на стоящую рядом с ней эльфийку, которой оказалась Миата.

Губ принцессы тронула мягкая радостная улыбка, однако она исчезла, стоило фейри взглянуть на обеспокоенное и взволнованное лицо служанки и на золотой венец, который она держала в ладони.

— Добро утро, Миата. Что-то не так? — обеспокоенно спросила Нуала, попытавшись встать со шкуры, на которой она и заснула, будучи этой ночью полностью опустошенной и бессильной. Однако стоило ей аккуратно и медленно подняться, как все тело заныло и закололо от неудобного и непривычного положения, в котором фейри провела много часов.

— Доброе утро, госпожа, — фейри наклонила голову в поклоне, однако не отвела напряженного взгляда от принцессы. — Думаю, это мне стоит задать Вам подобный вопрос… С Вами все хорошо, Миледи? Что-то произошло? Вы вчера рано покинули торжество, а утром следующего дня я нашла Вас в покоях, лежащей чуть ли не на полу…

— И это… — Миата показала принцессе венец, который та в порыве отчаяния и обиды бросила в стену. — Это лежало на полу, и не думаю, что Вы просто положили его, решив, что так будет лучше, нежели если оставить венец на столе. Миледи, что-то произошло? — повторила свой вопрос Миата, и принцесса, вспомнив события прошедшего дня, потупила полный печали и боли взгляд в каменный пол, не желая, чтобы служанка увидела ее глаз, в которых, словно в прозрачной водной глади, отражались душевные страдания и переживания.

— Я просто очень устала… Боюсь, я слишком отвыкла от подобных торжеств, поэтому мне было довольно непросто долго находиться на празднике, — солгала Нуала, не желая раскрывать истинных причин, которые могли обескуражить Миату, или же быть непринятыми и отвергнутыми.

— Как скажете, Миледи, — в голосе Миаты слышалось явное недоверие, однако Нуала не стала убеждать ее поверить в собственную ложь.

— А как ты правила вчерашний вечер? И кто был тот юноша, с которым ты танцевала? — садясь на постель, с улыбкой спросила Нуала, желая отвлечь и себя, и служанку от неприятных мыслей.

— Что ж… Буду с Вами предельна откровенна: я прекрасно провела вечер. Мне кажется, что ни одна фейри не танцевала столько, сколько танцевала я, — с плохо скрываемой гордостью ответила Миата, присаживаясь рядом с принцессой. — Что же касается моего кавалера… Этот эльф служит в королевской страже, охраняющей дворец и его пределы… Если честно, бесполезная работа, учитывая, что защищать не от кого, — задумчиво произнесла Миата. — Этого эльфа зовут Беренгер, мы познакомились с ним несколько месяцев назад, и с тех пор… — на этих словах Миата многозначительно посмотрела на Нуалу, которая не смогла сдержать веселой и одновременно смущенной улыбки.

— Я очень рада за тебя, Миата. Ты заслуживаешь счастья, — искренне проговорила Нуала, задумчиво смотря на свои бледные ладони, что покоились на багровом, подобном лужи крови, шелке платья.

— Можно подумать, его не заслуживаете Вы! — удивленно воскликнула Миата. — Вы заслуживаете счастья даже более, чем кто бы то ни было, — с жаром проговорила служанка, серьезно смотря на свою госпожу.

— Спасибо, Миата… Мне очень приятны подобные слова, — тихо ответила Нуала, с нежностью и благодарностью смотря на Миату. — Что же еще произошло во время моего отсутствия?

— Думаю, что ничего особенного… Однако после того, как Вы ушли, принц Акэл более не танцевал ни с кем, впрочем, как и сам король. Они долгое время просто разговаривали, сидя на своих тронах, будто вчера было не празднование дня Звездного Света, а встреча Совета… — слушая о брате и принце, Нуала не переставала теребить ткань шелкового рукава: ее терзали мысли о вчерашнем разговоре с Нуадой и о тех словах, которые он произнес по отношению к Акэлу.

— Миледи, позвольте Вам заметить, что принц Акэл довольно заманчивая партия, — лукаво, не скрывая довольной улыбки, проговорила Миата. Услышав эти слова, Нуала удивленно и вместе с тем обеспокоенно посмотрела на служанку.

— Принц Акэл, несравненно, прекрасный эльфийский принц и воин, однако не думаю, что из всех фейри на свете его взор остановится именно на мне, — смущенно ответила Нуала, жалея о том, что разговор зашел в подобное неприятное русло.

— Мне бы Вашу природную скромность, — театрально проговорила Миата, разводя руки в стороны и сцепливая их вместе. — То, что я не находилась рядом с Вами на торжестве, еще не значит, что я не следила за Вами… Поверьте мне, как фейри, у которой уже есть опыт в подобных вещах, что принц проявлял к Вам интерес. Более того, из всех эльфиеек, что присутствовали на празднестве, он танцевал и разговаривал только с Вами.

— Это ли не доказательства того, что принц Акэл проявляет к сестре короля интерес? — лукаво и довольно смотря на Нуалу, спросила Миата, придвигаясь чуть ближе к собеседнице.

— Возможно, ты права, однако я не хочу даже думать об этом, — стараясь сохранить спокойствие и твердость в голосе, ответила Нуала, у которой слова служанки вызвали не радость, но неприятный и всеобъемлющий страх, что, подобно липкой паутине, окутал ее сердце.

— Вам не понравился принц? — удивленно спросила Миата, не ожидавшая подобной реакции на свои слова.

— Я этого не говорила. Бесспорно, он благородный и интересный эльф, однако мне не свойственно влюбляться с первого взгляда. Мне очень часто кажется, что я и вовсе не способна к нежным чувствам… — задумчиво проговорила Нуала, вспоминая, как часто она отвергала предложения руки и сердца от красивых и достойных эльфийских лордов, принцев и воинов.

— А вы когда-нибудь влюблялись? Может, проявляли к кому-то особый интерес? Простите мне мое непристойное любопытство, однако я просто не могу поверить, что такая благородная и прекрасная фейри, как Вы, до сих пор не подарила свое сердце какому-нибудь красивому и богатому эльфу, — с любопытством произнесла Миата, всем сердцем желая услышать какую-нибудь интересную и печальную историю.